Грех и другие рассказы - Агриппина Касьянова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я сегодня расстался с Наташей.
– Мне очень жаль.
– А мне нет! Вася, я ее бросил! Потому что хочу встречаться с тобой, – последнюю фразу Марат почти прошептал. – Я не могу без тебя.
Вот это номер, не пропустите, только у нас – советский цирк, коровы ездиют по льду.
– Мммм, – что сказать-то,– Марат, эээ, прости, но я не думала, что все так серьезно…
– Брось, Васька. Просто скажи «да».
– Слушай, дорогой, у меня голова болит, знаешь, я старая уже, мигрени, – вечная женская уловка, мужики всегда боялись головной боли, – давай потом это обсудим. Мне пора. Спасибо за вечер.
Мы неуклюже поцеловались, он пытался в губы, я в – щеку, получилось нечто среднее.
Увядшие розы я бросила в первую попавшуюся урну. Господи, зачем парни приносят цветы, когда приглашают в кино? Чем им не угодили несчастные растения, что они обрекают их на долгую, мучительную смерть?
Ночью меня разбудил Катин звонок.
Расплата
Мне снились желтые котята, они лезли ко мне на руки, тыкались носами в лицо, а я отталкивала пушистые комочки с криком «желтый – цвет измены». Проснувшись, я поискала глазами котят.
Брать трубку не хотелось.
– Алло…
– Васечка! Это я. Ты только успокойся…
– Я-то спокойна, сплю. Это ты истеришь, – пробурчала я, – и вообще ночь, между прочим…
– Вася, – перебила Катя не своим голосом, – Игорь умер.
– Что?
– Он утопился сегодня вечером, у Троицкого моста…
Я нажала на кнопку, и спутник перестал передавать мне подробности этой смерти.
Я сидела в кафе и слушала признания Марата, а он в это время перелезал ограду. Я выкидывала желтые розы, а он навсегда погружался в холодную воду, мне снились кошки, а он лежал на дне Невы.
Боль пронзила все мое тело, я не могла дышать. Свернувшись на кровати, я тихо выла.
В углу кто-то мяукнул.
***
Солнце затопило кладбище. Взгляд падал на надгробия. Смирнова Анастасия Ивановна, мать, сестра, бабушка, 12.09.1906 – 15.06.1983 (мой год рождения); Бодунова Ольга Михайловна, мы помним, 12.11.1979 – 01.01.2004 (так мало?); Ирочка, 16.02.1999 – 05.05.1999 (Господи!); Пятигорский Иван Валентинович, вечная память, 26.09.1922 – 9.12.1998…. Куда я иду?
– Здравствуй. – На плечо легла теплая ладонь.
– О, Юра, привет.
Муж Кати боялся посмотреть мне в глаза. От него подруга и узнала о смерти Игоря. Они давно были знакомы.
Избитые фразы, слезы, причитания… Я сухими мертвыми глазами смотрела на свежую могилу. Игорь так и не познакомил меня со своими родственниками, а единственный человек, который знал о наших отношениях, Юра, не донимал меня соболезнованиями.
Все, что я запомнила, это слишком яркий свет и приторный запах цветов.
Заплакать мне так и не удалось. Я сидела на балконе и пила водку, вокруг валялись пустые пачки из-под Муратти лайт. Сколько я скурила? – Неважно.
Я виновата, я виновата, я виновата, виновата, виновата…
Проснулась я от холода. Я так и заснула на балконе. Глаза не открывались и болели. Не имеет значения, ничто в мире не имеет значения. В комнате я споткнулась обо что-то. Черт, телефон. На экране мигал маленький конвертик. По инерции, я открыла сообщение.
Номер Игоря.
«В Неве очень холодная вода. Ты должна меня согреть, любимая»
Я закричала и отбросила мобильник. Опустившись на холодный пол, я заскулила. Что же это? Мало я заплатила? Обхватив руками колени и раскачиваясь из стороны в сторону, как одержимые в голливудских ужастиках, я попыталась рассуждать здраво. Не надо сходить с ума, Васечка, все нормально. Это просто чья-то злая шутка. Подойди, возьми телефон, набери его номер и скажи, чтоб шли к черту, уроды. Как ни странно, самым сложным оказалось именно подойти, а точнее вообще встать. Не знаю, сколько времени я провела на полу…
Но вот я стою, сжимаю в руке телефон, и не могу открыть глаз от страха… Стоп, это все чьи-то глупые приколы!
– Обслуживание абонента временно приостановлено…
Вот и хорошо, вот и не страшно, деньги у этих сволочей кончились…
***
Прошел уже месяц, когда же я перестану вспоминать. Каждый день был копией предыдущего. Дом, работа, работа, дом. Даже Марат перестал звонить. Я подсела на снотворное, каждый вечер мне начинали мерещиться какие-то звуки, тени..
Мне снился странный сон. Была зима, а я плыла на огромном корабле, свернувшись на корме. Заснеженная Новая Голландия прекрасная в своей запущенности, никакой стройки, только стены из красного кирпича и снег… Поцелуев мост, под которым я загадала желание, все равно не сбудется; обелиск наводнений, бросающий вызов небесам своим трезубцем… Потом резко опустилась ночь. Мне совсем не холодно сидеть на снегу и смотреть на мириады звезд… Я была абсолютно счастлива.
Сон оборвался. На столе вибрировал телефон. Смс. Ладони вспотели. Игорь.
«Я жду, любимая»
***
Произведенное мной расследование ничего не дало. Я попросила Юру пообщаться с родственниками Игоря, не имею понятия, что он им наговорил, но выяснил, телефон утонул в Неве. Таблетки больше не помогали. Звонки на этот номер и смски тоже. Я даже связалась с Мегафоном, сим карта заблокирована. Я сама была близка к самоубийству. Кате я не могла ничего сказать, она недавно родила очаровательного мальчика, ей не до меня. Во всем мире не было человека способного облегчить мое горе… Пока не было.
***
В воде отражались огни Троицкого моста, в погоне за ложной легендой, приписывающей Эйфелю проект сооружения, городские власти не поскупились на подсветку, только вот опять часть моста не горела, экономят.
– Что тебе нужно, ЧТО? – шептала я прямо в безразличное лицо Невы. Я наклонилась слишком низко, но мне было все равно, пусть он заберет меня, пусть мой распухший труп найдут завтра какие-нибудь алкаши с ЛенВодХоза, я не могу жить в постоянном страхе! Вода шептала мне что-то, усыпляла сознание, так просто наклониться еще чуть-чуть, забыть боль и чувство вины… утешить того, кто когда-то был смыслом жизни, ну же, не трусь!
– Девушка, вы не знаете, как называется часовня?
От неожиданности я, действительно чуть не упала. Чья-то рука ухватила за рукав моей клетчатой куртки. Раздался противный треск. «Черт, три с половиной тысячи», – пронеслось в моем затуманенном сознании.
– Вы мне куртку порвали!
– Простите, я зашью.
– Троицкая.
– Что? – не понял голос.
Я все-таки обернулась.
– Часовня Троицкая.
– Ааа, пойдемте посидим где-нибудь, вы дрожите.
– Хорошо, только в душу лезть не надо. – Начала злиться я.
– Я и не собирался.
Я повела его в «Чердак», идти было довольно далеко, но мы молчали.
Странный какой, думала я, ни имени не спросит, ни как дела, но тут
