Тайные общества смерти. Очерки истории террористических организаций - Максим Леонидович Токарев

ученика, он поручал тому искать и объединять новых сторонников. Их группы становились «питомниками» для фанатиков — «посвященных», из которых потом и выросла секретная армия ибн Саббаха. Помимо безусловного подчинения вождю и строжайшей конспирации, эти ячейки подчинялись правилу, которому ибн Саббах научился еще в каирской школе «Дом мудрости»: те из «посвященных», кто преуспевал в миру, обязаны были тайно помогать своим собратьям.

Благодаря этому принципу к началу 1090-х годов сторонники Хасана заняли высокие посты в ряде областей Персии, формально подчиненных султану Мелик-шаху. Особенно много их оказалось на севере империи в провинции Дейлем… Летом 1090 года скромно одетый ибн Саббах явился к «вали» — наместнику Дейлема Али Махди и попросил его продать за три тысячи золотых монет «участок земли, который можно будет покрыть шкурой быка». Махди принял Хасана за сумасшедшего и, смеясь, поспешил подписать договор. Наместник перестал смеяться, когда у него на глазах люди ибн Саббаха разрезали шкуру быка на тончайшие ремешки, связали их воедино и окружили ими склон горы, на которой высилась крепость Аламут (от араб, «алаух амут» — «орлиное гнездо»).

Махди пытался опротестовать эту сделку в суде, но местные судьи — «кадии» были тайными сторонниками Хасана и подтвердили его правоту. Так ибн Саббах сделался хозяином горной крепости и получил прозвище Старец Горы. Случилось это в августе 1090 года, всего за пять лет до события, ставшего судьбоносным для всего католического Запада и мусульманского Востока. В ноябре 1095 года на всецерковном съезде-соборе, собравшемся во французском городе Клермон, Папа Римский Урбан II призвал христиан отправиться в крестовый поход — отбивать у «неверных», т. е. мусульман, Иерусалим и Гроб Господень, а заодно и богатые земли Ближнего Востока.

…На новоселье в Аламуте Хасан собрал несколько десятков учеников в возрасте от 12 до 20 лет. Он встретил их обильным застольем, подмешав в их еду и питье навевающий дрему гашиш. Слуги Хасана вынесли спавших юношей из замка в соседнюю горную долину, куда вел лишь один потайной проход через крепость. Когда юноши проснулись, их взорам предстало великолепное зрелище. Они оказались в садах, изобиловавших цветами и фруктами. Их окружали очаровательные девушки, которые пели, играли, завлекали гостей изысканными ласками, угощали учеников старца роскошными яствами и винами. А те, опьяненные роскошью, всерьез верили, что на самом деле живыми попали в магометанский рай, дорогу в который обещал им открыть учитель.

Через несколько дней юношей вновь усыпили и вернули в Аламут. После их повторного пробуждения Хасан объявил, что все они после смерти смогут вернуться для вечного блаженства в тот райский сад, где уже побывали. Услышав эти обещания, некоторые ученики ибн Саббаха поспешили покончить жизнь самоубийством. Тогда Хасан уточнил оставшимся в живых: «Ворота рая откроются лишь тем, кто умрет на моей службе». А чтобы скрасить бренное земное существование своих питомцев, ожидавших кончины как милости, Старец Горы продолжал щедро потчевать их гашишем, притуплявшим их волю, страх и чувствительность к боли.

Так появились первые федаи, слепые и бесстрашные орудия Хасана. Повинуясь воле Старца Горы, они готовы были настигать и разить его врагов, где бы те ни находились, и какая бы участь ни ждала после этого их самих. Федаев также называли «гашишинами» (араб. — курящие гашиши) или, чуть позже, на западный манер — «ассасинами», за их пристрастие к этому наркотику. По иронии судьбы, у арабов слово «ассас» изначально значило «попечитель, защитник». Но это слово вряд ли было применимо к тем, о ком современники писали: «Презирая усталость, опасности и пытки, ассасины с радостью отдавали свою жизнь, когда их великий хозяин требовал от них защиты или выполнения смертельно опасного задания. Как только жертва была выбрана, правоверный, одетый в белую тунику, подпоясанную красным поясом — цвета невинности и крови — отправлялся на задание… Его кинжал почти всегда попадал в цель» [8].

Получив известие о захвате Хасаном крепости Аламут, его друг юности и заклятый враг визирь Низам аль-Мульк послал войско, чтобы выбить ассасинов из замка, от борьбы за который уклонился наместник Али Махди. Но первый штурм Аламута отрядами сельджуков был отбит защитниками крепости, после чего тайные помощники ибн Саббаха, именовавшиеся «рафики» (перс. — друзья) и имевшие, в отличие от боевиков-федаев более высокий ранг в тайной иерархии ассасинов, попросту подкупили командиров войск султана Мелик-шаха. Вскоре те, ссылаясь на нехватку припасов, сняли осаду Аламута.

Год спустя, в 1091 году сам султан Мелик-шах послал к Аламуту сильный отряд, приказав его командиру не возвращаться в столицу до тех пор, пока тот «не вырвет с корнем ростки заразы». Войска шаха подошли к Аламуту в марте, когда на полях только начинались работы. Разоренная предыдущим нашествием Аламутская долина была опустошена, в самой крепости не хватало продовольствия, а обороняло ее всего 70 человек. И все же они продержались в осаде три месяца — как писал летописец, «ели так, чтобы не умереть с голоду, и бились с нападавшими».

Когда Хасан ибн Саббах понял, что не сможет удержать крепость, он послал одного из федаев за подмогой в центр провинции Дейлем — город Казвин, Под покровом ночи доброволец спустился по веревке с крепостной стены, миновал вражеские посты и выбрался из долины. Он вернулся к Аламуту на следующую ночь во главе отряда в 300 человек. Молча, без единого крика они атаковали спавший лагерь противника, на который с другой стороны обрушились вышедшие из Аламу-та федаи. Это был даже не бой, а резня, из которой удалось спастись бегством лишь немногим сельджукам.

После этого военного поражения проницательный визирь аль-Мульк решил ударить по насаждаемой рафиками агентуре ассасинов в крупных городах Персии. Первым из центров «зачистки» стал город Савэ, где агентам Хасана удалось было обратить в свою веру тамошнего «раиса» — градоначальника. Но затем тот испугался и выдал людям аль-Мулька всех известных ему местных ассасинов. Избежать ареста удалось лишь одному из них — плотнику по имени Тахир. Улучив момент, он зарезал предателя, но тут же был схвачен и предан страшной казни — с него живого содрали кожу. Но и на эшафоте Тахир не запросил у палачей пощады и умер, восхваляя Старца Горы.

По приказу аль-Мулька пойманных в Савэ единоверцев Тахира заживо сожгли. Но месть уцелевших ассасинов не заставила себя ждать. «Убийство сего шайтана аль-Мулька возвестит блаженство», — объявил Хасан с балкона своего дворца в Аламуте. И тогда, гласит одна из хроник, «человек по имени Аррани положил руку на сердце, изъявив готовность…». 18 октября 1092 года визирь аль-Мульк отправился на молитву в одну из столичных