Дверь в мансарду - Эллери Квин

— Мисс Лейт, кто вас зарезал? — хрипло спросил незнакомец, но не закончил фразу. Свет в глазах Карен померк, а ее пересохший рот покрылся сгустками кровавой пены. Эва поспешно отвернулась, у нее самой чуть не оборвалось дыхание.

Молодой человек поднялся на ноги.

— Я мог бы поклясться, что она уже мертва. Черт побери! Ведь она лежала как… — Он достал сигарету и медленно закурил, положив использованную спичку к себе в карман. Больше он ни разу не посмотрел на Карен. Когда же заговорил вновь, его слова окутал дым от сигареты. — Ну и что вы скажете в свое оправдание?

Эва не сводила с него глаз, но до нее едва ли дошел смысл заданного вопроса.

— Неужели у вас не хватает ума придумать себе алиби? — с горечью произнес он. — И на кой дьявол я сегодня сюда притащился? Рехнуться можно…

— Вы сказали, — начала Эва надтреснутым голосом. — Вы сказали, что я…

— Вы крепко влипли, красавица. Только не знаю, или вы самая глупая девчонка из всех, что мне попадались, или самая ловкая и хитрая. — Его холодные глаза все еще озадаченно разглядывали ее и пытались оценить.

— На что вы намекаете? — возмутилась она. — Я не…

— Она была жива, когда вы сюда вошли. В те несколько минут между уходом японки и телефонными звонками никто не мог ни зайти в спальню, ни выбраться из нее через гостиную. По крайней мере, вы это утверждаете. Никто не мог пролезть через зарешеченные окна. Никто не мог воспользоваться второй дверью и подняться наверх, в мансарду… Ведь она заперта отсюда на задвижку. Так что же получается? Никакого иного пути у убийцы не было. Подумайте сами, какой тут напрашивается вывод?

Эва внезапно вздрогнула и нервно потерла глаза.

— Прошу меня извинить, — негромко откликнулась она. — Кажется, я еще в шоке… в шоке от гибели Карен. И никак не могу очнуться. Но вы же не считаете, что я…

Он притянул ее к себе свободной рукой и принялся поворачивать до тех пор, пока они не очутились друг против друга, и она пристально поглядела ему в глаза — напряженные и озабоченные серые глаза…

— Я считаю, — сурово пояснил незнакомец, — что никто не выходил из спальни, потому что просто-напросто не мог отсюда выйти. Я считаю, что вы единственная в этом проклятом мире, кто имел возможность ее зарезать!

Его лицо куда-то поплыло, смуглый, загорелый овал поблек и исчез из ее поля зрения. «Ричард, Ричард, Ричард, ну, пожалуйста! Прошу тебя, приди ко мне, Дик, Дик!..»

— И не только это, — донесся до нее по-прежнему суровый голос мужчины. — Держу пари, вы и глазом моргнуть не успеете, как в вашу жизнь вмешается нью-йоркская полиция. Карен Лейт назначила свидание с одним сыщиком из Главного управления на пять часов и как раз в этой комнате. А сейчас без двух минут пять.

Затем Эва услышала свой собственный, далекий и неузнаваемый голос. Она вскрикнула:

— Нет! Я не делала этого! О, прошу вас, поверьте мне. Я этого не делала! Это не я!

Но в те же секунды в ее сознании зазвучал иной, внутренний голос, который настойчиво повторял: «Все кончено, это катастрофа. Больше у тебя ничего не будет: ни Дика, ни свадьбы, ни счастья… ни жизни».

Часть вторая

Глава 7

Эва почувствовала, как кто-то похлопал ее по щекам, и пришла в себя от звонких ударов. Вдалеке, как будто отделенный от нее плотной завесой, раздавался сердитый голос незнакомца:

— Послушайте. Прекратите вы это. Ради всего святого. Вот еще вздумали — в обморок падать.

Затем его голос стал громче и басовитее. Эва открыла глаза и увидела, что лежит на полу, а молодой человек стоит перед ней на коленях и похлопывает ее по щекам. Удары были, быть может, и не сильные, но частые и болезненные.

— Перестаньте меня шлепать, — слабым голосом попросила она, отстранила его руку и села. — Я не ребенок.

Он помог ей встать, прижал к своей груди, держа девушку за локти, а потом хорошенько встряхнул.

— Это вы зарезали Карен Лейт или не вы? А ну, отвечайте!.. В обмороки она падает!

Незнакомец окинул ее злобным взглядом, и спальня Карен опять погрузилась во тьму. Нечто подобное в ее жизни уже происходило. Но очень давно, в детстве. В Нантакете был мальчик с таким же загорелым лицом и суровыми серыми глазами, как у этого незнакомца. Однажды она упала с дерева и потеряла сознание, а мальчик хлопал ее по щекам до тех пор, пока она не очнулась. И тогда, не помня себя от обиды, она завизжала и набросилась на него. Ей трудно было пережить, что она упала в обморок на глазах у какого-то мальчишки. Вот и теперь Эва подняла в темноте зудящие ладони и готова была замахнуться на молодого человека, но поборола себя и сдержалась. Мрак тут же рассеялся.

— Нет, — проговорила она. — Я не убивала Карен.

— Если вы это сделали, то можете мне прямо сказать. Я умею держать язык за зубами… когда хочу. Ну говорите же.

«Эва Макклур, — подумала девушка о себе как о ком-то постороннем, — невеста, счастливица, предмет зависти всех подруг, центр маленькой вселенной… попала в ловушку». Она даже ощутила, как за ней лязгнул железный засов и она оказалась отрезанной от мира одним щелчком его челюстей. Крепкие зубы металлического чудовища не пощадили и тени ее близких — Карен уже просто остывший труп, доктор Макклур далеко от дома. Дик Скотт — лакомый кусочек, который ей больше не удастся отведать. Она оказалась совсем одна в замкнутом и отвратительном реальном мире — в страшной комнате с трупом, кровью на полу и загорелым молодым человеком, держащим ее за локти. Хотя нет, — это она вцепилась в него, и ей удобно стоять с ним рядом. Ведь у него сильные, теплые руки и он, кажется, готов ей помочь.

— Повторяю вам, я не убивала Карен. — Эва неловко прижалась к нему.

— Но, кроме вас, здесь никого не было. И не пытайтесь меня одурачить. Меня многие пробовали обмануть — толковые люди, настоящие знатоки, не чета вам. Только ни у одного не получалось.

— Но если вы так уверены, то зачем же меня спрашиваете?

Он снова начал ее трясти, заглядывая ей в глаза. Эва заморгала, закрыла их, но сразу открыла.

— Вы должны мне поверить, — вздохнула она. — Хотя я могу вам дать лишь мое честное слово. Вы должны мне поверить.

Он нахмурился, оттолкнул ее от себя, Эва опять прислонилась к письменному столу. Его рот вытянулся в прямую линию.

— Чертов дурак, — пробормотал незнакомец, и она поняла, что он говорит о себе.

Мужчина огляделся по сторонам. Эву заворожили его быстрые, бесшумные движения. Как у дикого зверя, подумала она.

— Что вы собираетесь делать? — спросила Эва и опять вздохнула.

Он перескочил к двери в мансарду, достал из кармана носовой платок, обмотал им правую руку и буквально набросился на тугую задвижку, вновь напомнив ей зверя, кинувшегося на добычу. Но задвижка упорно не поддавалась. Он передвинулся немного вправо, его пальцы обхватили маленькую кнопку и нажали на нее. Один раз, другой… Однако дверь так и не открылась.

— Черт, заело. — Он продолжал нажимать. — Носовой платок. Возьмите его. Вот этот, ваш, с кровью.

— Что? — недоуменно переспросила Эва.

— На полу! Сожгите его. Быстро.

— Сжечь его? — удивилась она. — Зачем? И где?

— В камине в гостиной. Но сначала закройте дверь в коридор. Ступайте! Живо!

— Но у меня нет…

— Достаньте спички из моего кармана. Черт, бегите скорее!

Эва бросилась к нему. До нее не доходил смысл происходящего — мозг совсем отказывался работать, — она лишь механически выполняла приказы незнакомца.

Она пошарила в его кармане, пока он старался открыть задвижку, и его стройные бедра изгибались и дергались. У него были резко очерченные губы, а сухожилия на шее — вздувшиеся и жесткие. Эва, наконец, нашла холодный на ощупь спичечный коробок.

Потом подняла с пола свой носовой платок с пятнами крови и, держа его за угол с вышитой монограммой «Э. М.», медленно направилась в гостиную. Загорелый молодой человек чертыхался и, склонившись, продолжал колдовать над задвижкой.

И вот она опустилась на колени перед камином.

Огонь в нем погас лишь недавно, и там еще дотлевала кучка золы. Эва вспомнила, что вчерашний вечер был очень прохладным, а Карен с ее малокровием вечно зябла. Но кровь Карен осталась на носовом платке Эвы. Кровь Карен.

Клочок батиста упал в камин. У Эвы дрожали пальцы, и ей пришлось истратить три спички, прежде чем огонь, наконец, вспыхнул. Несколько комков обгоревшей бумаги попали в золотистое пламя, и вскоре языки этого пламени с шипением добрались до ткани.

«Кровь Карен, — подумала Эва. — Я разогрела кровь Карен». Она поднялась и, спотыкаясь, побрела назад, в спальню. Ей совершенно не хотелось видеть, как будет гореть этот проклятый носовой платок. Эва желала поскорее забыть и о нем, и о мертвой женщине, лежащей на полу с рваной раной на шее. Ведь это уже не Карен…