Егерь: назад в СССР (СИ) - Рудин Алекс

Вид его вызывал сочувствие. Помятое лицо, покрасневшие глаза и запах перегара, зажёванного лавровым листом.

Увидев меня, он остановился в нерешительности.

— Андрюха! Здорово! Ну, ты как? Устроился уже?

— Ага, — ответил я.

Володя повернулся к продавщице.

— Лида, мне это... — он снова оглянулся на меня, — пачку «Примы».

Чтобы не мешать ему, я попрощался и вышел на улицу. Ну, и жара, всё-таки! После прохладного магазина, словно в баню зашёл.

Володин «ЗИЛ» стоял, чуть не прислонившись бортом к высокой ёлке, которая росла прямо у дороги. Водительская дверца беспечно распахнута.

Через две минуты из магазина вышел Володя. Он что-то бережно придерживал под спецовкой. Володя махнул мне рукой, запрыгнул в кабину. «ЗИЛ» загрохотал и укатил в направлении мастерских.

А я отправился в медпункт. Но перед этим вытащил из рюкзака кулёк с конфетами и переложил в карман.

Не успел я подойти к зданию, как дверь распахнулась. Оттуда буквально вылетел тот самый тракторист, что приходил ко мне позавчера. Правая щека у него была куда краснее левой. Голубую майку в пятнах мазута он так и не сменил.

— И больше не приходи, Колька! Иначе Фёдору Игнатьевичу скажу! — прокричала из медпункта Катя.

— Тебе чего? — рявкнул тракторист, увидев меня.

— Повязку сменить, — дружелюбно ответил я.

— Щас сменишь! — прошипел он и сжал кулаки.

Я не стал ждать. Руки сработали сами.

Левой от пояса в подбородок. Правой — в нос. Носком сапога по голени.

— ....!

Колька присел, одной рукой хватаясь за голень, другой зажимая нос. Между пальцами сочилась кровь.

Я шевельнул плечами, скидывая рюкзак в траву. Ну, давай!

Внутри бушевал адреналин.

Колька попытался ударить снизу, выпрямляясь. Но я ждал этого. Перехватил его руку и сам врезал правой в скулу. Удар пришёлся чуть сверху. Колька уселся на траву, нелепо мотнул головой.

— Вы что делаете?! Колька! А ну пошёл прочь!

Катя выскочила на крыльцо. Светлые волосы девушки растрепались, глаза сверкали, щёки горели.

— Я участкового позову!

Я сделал шаг назад.

Колька поднялся, размазывая по лицу кровь из разбитого носа.

— Ну, сука!

Он повернулся и быстро пошёл по улице прочь, заметно прихрамывая.

Я дёрнулся за ним, но Катя схватила меня за руку.

— Андрей! Не надо!

Я ждал, что тракторист остановится и что-нибудь выкрикнет. Но он молча скрылся за поворотом.

Это плохо, подумал я. Лучше бы он отвёл душу.

Катя по-прежнему держала меня за руку. Я чувствовал, как она дрожит. Да меня и самого порядком потряхивало. Не так часто мне приходилось драться.

Или часто? Как-то уж очень ловко у меня получилось. Ни один удар не прошёл мимо.

Похоже, Андрей чем-то занимался. Бокс? Самбо? Чем ещё можно заниматься в Советском Союзе?

Катя отпустила мою руку и судорожно вздохнула.

— Андрей, вы ко мне? — спросила она.

— Да, — кивнул я.

— Что-то случилось? Голова болит? Кружится?

— Да нет. Зашёл поменять повязку.

— Проходите. И... извините за то, что случилось.

— Мне кажется, виноваты не вы, Катя, — мягко сказал я. — И что, кстати, случилось?

— Да Колька всё!

Она по-детски шмыгнула носом.

— Проходу не даёт. Говорит, влюбился!

— А вы? — спросил я, разуваясь у входа в медпункт.

— Да врёт он всё! Когда влюбляются — так себя не ведут!

Она снова покраснела.

Мы вошли в кабинет. Катя подняла с пола резинку для волос и быстро собрала волосы в хвост. Это сделало её чуть старше.

Я вспомнил выражение Колькиного лица, когда он выскочил из медпункта. Злоба и уязвлённое самолюбие. Пожалуй, Катя права.

— Садитесь на табурет, Андрей! — сказала Катя.

Я сел.

Катя разрезала ножницами узел и начала осторожно разматывать бинт на моей голове.

— Сейчас будет больно, — сказала она и рывком сдёрнула марлевый тампон.

Висок обожгла боль.

— Ну, всё хорошо, — кивнула Катя. — Ссадина подживает. А вы, Андрей, похожи на заправского хулигана.

— Почему? — удивился я.

— Так ссадина же, — улыбнулась Катя. — И потом вы так ловко врезали Кольке. А сначала я за вас испугалась.

— А за него?

Катя дёрнула плечом.

— Так ему и надо! Я ещё участковому скажу.

— Это правильно, — согласился я. — И лучше не затягивать.

Катя приложила к ссадине свежий тампон и стала бинтовать.

— Может, не надо? — спросил я. — Так заживёт?

— На рану могут попасть микробы. А ещё ходить с разбитым лбом — некрасиво! Повязка намного аккуратнее.

Я вытащил из кармана кулёк с конфетами.

— Это вам, Катя! Спасибо!

— Тогда я сейчас поставлю чайник! — обрадовалась Катя. — Вы не спешите, Андрей?

Может быть, она просто побаивалась, что вернётся Колька. А может, и правда, хотела выпить со мной чая.

Я не стал долго над этим раздумывать. Просто взглянул на часы.

— После обеда мне надо быть на собрании охотников. Но, думаю, на чай время есть.

Мы пили горячий чай, который немного пах веником, и хрустели кислыми конфетами «Барбарис». И я решил, что сегодня же зайду к Павлу и расскажу ему про Кольку.

Вдвоём с участковым мы мигом его угомоним.

Собрание прошло в горячей, но дружественной обстановке. В тесный зал красного уголка сельсовета набилось больше двух десятков охотников. Большинство не выпускало изо рта папиросы и сигареты. Дым стоял такой, что у меня спёрло в груди, и заслезились глаза.

Народ шумел, обсуждая рабочие дела. И поначалу на нас с Фёдором Игнатьевичем почти не обратили внимания. Но председатель мигом навёл порядок.

За три часа мы обсудили почти все вопросы. Решили, что в субботу, если позволит погода, выкосим все лесные пожни. А на следующей неделе займёмся подготовкой солонцов и подкормочных площадок для кабанов.

Фёдор Игнатьевич обещал помочь договориться с руководством совхоза о закупках мелкого картофеля. Да и отходы из совхозной столовой могли пойти в дело. В совхозе же можно было взять машину, чтобы развозить подкормку по площадкам.

На вечер воскресенья назначили подомовой обход охотников для проверки ружей и документов. Я попросил всех, по возможности, быть дома. Предупредил, что те, кто не пройдёт проверку до начала осеннего сезона, не получат путёвки.

Много споров вызвало распределение лицензий на отстрел кабана и лося.

— Каждый год работаем! — выкрикнул с места сухопарый, невысокого роста охотник. — А потом городские приезжают и кабана бьют! А нам что?

Успокоились только тогда, когда я пообещал в ближайшее время дозвониться в ЛОООиР и точно выяснить, сколько лицензий полагается охотникам Черёмуховки.

— Но, товарищи! Лицензии получат только те охотники, кто будет активно участвовать в подготовке хозяйства к зиме!

— Само собой! — загалдели охотники. — У нас лентяев нет!

Я твёрдо назначил себе завтра же сесть на телефон и дозвониться в Ленинград. Заодно надо попросить список ленинградцев, которые надумают приехать к нам осенью поохотиться. И, если получится, привлечь их к летним работам.

Улучив момент, когда все вышли на перекур, я заглянул к участковому и рассказал ему о происшествии в медпункте.

— Колька Симонов? — нахмурился Павел. — Спасибо за сигнал, Андрюха! Разберусь.

Он внимательно посмотрел на меня.

— А ты там каким боком? Только честно!

Я пожал плечами.

— Никаким.

Немного подумал и спросил:

— А какая разница? Дело-то не во мне, а в Кате. Ей спокойно жить не дают.

Павел кивнул, признавая мою правоту.

— Покажи-ка руки! — неожиданно сказал он.

Я протянул ему ладони. Он глянул на мои сбитые костяшки.

— Хорошо ты его приложил. А ведь Колька — парень крепкий. Ты занимался чем?

— Да нет.

Я помотал головой.

— Во дворе приходилось за себя постоять.

— Понятно. В армии кем служил?

От внезапного вопроса у меня перехватило дыхание.