Подари мне белые сны - Ника Муратова

начать действовать. Она не учла, что не все так же оптимистично отнесутся к ее идее. Битый час она пыталась объяснить Леве, что она решила найти кусочек своего сна в реальной жизни. Однако Лева был не из тех людей, которых можно уломать на действия, в которых лично он не видит смысла. Он не понимал, как можно искать увиденное во сне место и как вообще Кира, такая разумная во всем женщина, могла придумать столь очевидную ерунду. Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.

— Лева, я понимаю, что это звучит смешно, но я действительно хочу попробовать поискать это место.

— Кирунчик, ну, может, я последняя тупица, но я не понимаю, зачем тебе искать то, чего, скорее всего, в мире не существует?

— А вдруг существует? Как я смогу узнать об этом, даже не попытавшись найти?

— Найти что? Комнату? Окна? Желтые стены? Найти что, Кира? Я не понимаю.

— Да и не надо понимать. Просто помоги мне.

— Да я не знаю, как помочь. Я даже не знаю, с чего начать. Составим фоторобот твоего сна и поместим в Интернете с вопросом: «Узнаете? Видели? Сообщите местонахождение за вознаграждение!» Ничего другого мне в голову не приходит.

Кира замолчала. Действительно, а с чего начать?

— Ладно, может, ты и прав, — вздохнула она.

Кира не находила доводов, потому что их не могло быть. Да и кому, кроме Нонны, можно будет объяснить свое желание отыскать место из снов? Уж точно не Леве. Даже родители не поймут. Никто не поймет. Скорее всего, она на ложном пути. Почему она должна верить Маре? А вдруг ей как раз нужна помощь психолога или, еще вероятнее, психоаналитика? И не надо бродить по свету в поисках неизвестного места, а надо просто обратиться за квалифицированной консультацией. Хотя, как она слышала, в Москве настоящего психоаналитика днем с огнем не сыщешь. Самозванцев хоть отбавляй, а вот настоящих, с нужным образованием, с курсом собственного психоанализа — таких нет. Не ехать же за границу из-за этого.

Лева принял паузу за молчаливое согласие и расплылся в довольной улыбке.

— Можешь улыбаться сколько влезет, — пробурчала Кира.

— А я и не улыбаюсь, — сразу сделался серьезным Лева. — Это я гимнастику для мышц лица и шеи делаю. Слышала о такой? Мимическими движениями можно укрепить мышцы лица и шеи и тем самым предотвратить морщины.

Кира несколько секунд молча смотрела на Леву, соображая, что с ним творится. Потом понимающе кивнула:

— Моих журналов начитался?

— Нет. Сам придумал.

— Ну конечно. То-то из туалета тебя не выгонишь.

— А нечего там библиотеку российского глянца устраивать.

— А нечего читать что ни попадя!

— А там есть очень интересные вещи, между прочим, не зря ты их покупаешь. Вот сегодня, например, я прочел о том, что….

Лева готов был обсуждать что угодно, даже гимнастику для правого мизинца левой ноги, лишь бы Кира отвлеклась от своей дурацкой затеи. Кира сделала вид, что с готовностью переключилась, но в голове уже зрел план.

Глава 3

Кира стояла у окна и смотрела во двор. Зима нехотя отступала. Внизу на стоянке пестрели ровные ряды машин, блестящие от недавнего дождя. Утро давно уже наступило и разлилось по крышам домов, асфальту и тротуарам, но стоянка была еще полной — в выходные жители окружающих домов отсыпались. Кира смотрела сверху вниз на свой двор и вспомнила, как когда-то так же всматривалась в спину уходящему Андрею. Лева так не уйдет. Он слишком легко ко всему относится, чтобы попытаться избежать объяснений. Почему она подумала об уходе Левы? Пока у них все нормально, обоих устраивает их союз, требующий совсем немного усилий со стороны каждого. Даже то, что Лева жил у Киры, не напрягало ее. Какая разница, у кого жить? Она не страдала предрассудками, что мужчина — единственный добытчик в доме. У кого есть жилплощадь, у того и живут. Да и вряд ли бы Кира при сложившихся отношениях переехала жить к Леве. Перевозить свои вещи, привыкать к новому месту, не зная, как долго ты там задержишься? Уж лучше пусть Лева у нее себя чувствует, как в гостинице, чем она у него. Хотя с Левой никогда не знаешь, как он себя чувствует. Ему, кажется, везде хорошо.

Родители Киры, конечно, были не в восторге от таких слишком уж очевидно легких отношений, но что они могли сделать? Кира выглядела намного более умиротворенной, чем до встречи с Левой, успокоилась, прошли вечные темные круги под глазами, смягчился напряженный взгляд, появились внерабочие интересы, а то одно время она настолько с головой ушла в работу, что кроме этого ничего не признавала. Лева в глазах Дорониных являлся человеком без определенных занятий, без жилья, с бывшей семьей на шее. О том, что он до сих пор официально не разведен, они даже и не знали. Кира решила не добавлять к их тревогам еще одну. Саму ее этот факт ничуть не волновал. Скорее всего потому, что она никогда не представляла себе Леву в своем будущем. Наличие или отсутствие штампа в паспорте на сегодняшний день не играло никакой роли по одной простой причине — Кира не собиралась замуж ни за Леву, ни за кого-либо еще. Хватит. Сходила, обожглась, больше не надо.

Глядя из окна своей квартиры, Кира вспомнила не только уход Андрея, но и ощущения, захватившие ее в ту ужасную ночь. Отторжение всего, что было связано с мужем. Через некоторое время после его ухода у Киры случилась-таки истерика, и она перебила чуть ли не всю посуду и вышвырнула в окно его вещи. Сердобольная соседка с первого этажа решила, что у них в квартире пожар или какое другое ЧП, и «спасла» потерпевшие шмотки, а потом вернула их онемевшей от изумления Кире. В итоге многострадальные вещи перекочевали к сестре Андрея.

Какое-то время она жила у родителей, не в силах вернуться в свою квартиру. А потом рассудила, что раз уж Андрей решил оставить ей квартиру, большую часть которой когда-то оплатили его родители, то так тому и быть. В конце концов, это была самая минимальная компенсация, которую можно было придумать за ту боль, которую он ей причинил. Кира вернулась и продолжала жить там как ни в чем не бывало. Сделала кое-какую перестановку, его комнате придала вид кабинета, но в общем-то мало что изменилось. Теперь в комнате Андрея на раскладном диване спал Лева. Кира по-прежнему настаивала на своем никем не нарушаемом сне,