После заката - Александр Варго

Она думала, что пластинка «на ребрах» уже ничем не удивит. Ошибалась. К «инструментальному ансамблю» присоединился дуэт вокалистов. И оказался гнуснее всего, ранее услышанного.

Первый «певец» голосом, как таковым, не пользовался. Полное впечатление, что человек — с заткнутым кляпом ртом — громко мычит носом от дикой, непредставимой, сводящей с ума боли. Мычит, тем не менее, попадая в такт мелодии, под которую его пытают…

Второй голос — очень тихое, слитное, неразборчивое бормотание, ни слова не понять… Казалось, бормочущий то обращался к мычащему, то смолкал.

Мычание становилось все громче и громче, заглушив под конец и бормотание, и инструменты. Динамики «Ригонды» буквально ревели, Марина потянулась было к ручке громкости…

И тут все смолкло.

Смолкло на таком диком крещендо, что не оставалось сомнений, — человек издал его и умер. Умер от жуткой боли.

Игла проигрывателя подпрыгнула вверх, ребра продолжали беззвучное вращение.

Марина застыла, тупо глядя в никуда.

И стояла так века, тысячелетия, совершенно потеряв представление о пространстве и времени…

Заставил ее вздрогнуть, очнуться лишь звук автомобильного сигнала, долетевший с улицы.

Кирилл…

Быстрым, каким-то хищным движением она сдернула снимок-пластинку с проигрывателя.

И спрятала в первое попавшееся место — в бельевой шкаф, под стопку ветхих, но чисто выстиранных и наглаженных мужских рубашек.

На крыльце послышался веселый голос Кирилла:

— Ау, хозяюшка! Отпирай!

И стук в дверь.

Марина раздраженно шагнула в сени — самому уж и двери не открыть, не маленький вроде… — и остановилась, изумленная.

Массивный внутренний засов входной двери был задвинут.

Она не помнила, что хотя бы прикасалась к нему — с момента своего появления в этом доме.

Абсолютно не помнила…

Продавщицу звали Клавой — и сей факт она первым делом сообщила Кириллу самым радостным тоном. Так прямо и сказала:

— Здравствуйте! А меня Клава зовут! Мяса купить приехали, да? — слова сопровождались широчайшей улыбкой.

Можно подумать, что в этом импровизированном магазинчике, примыкавшем к длинному, приземистому зданию свинофермы АО «Загривье», продавалось что-то еще, кроме мяса и мясных субпродуктов…

Тем не менее, при всей внешней бессмысленности, тирада продавщицы оказалась-таки информативна — и между слов в ней можно было услышать многое.

Например, что Клаве — кустодиевской девице с соломенно-рыжей косой до пояса — надоело до смерти Загривье, и здешние кавалеры, не способные связать двух слов, зато сразу норовящие залезть под юбку.

И то, что Кирилл — видный городской парень — чем-то ей понравился, хотя на самом-то деле она не такая , но вот понравился с первого взгляда, что тут поделаешь, — и при некоей толике галантности и предприимчивости вполне способен составить успешную конкуренцию деревенским Казановам, попахивающим навозом…

Нет, господа, мужчинам это не под силу, лишь женщины способны вложить в свои глупо звучащие речи бездны тайного смысла…

Примерно так подумал Кирилл, и понял: энтузиазм девицы надо гасить, причем очень быстро. Хотя весьма симпатична и молода, лет двадцать, не больше. Но… Марина задержалась в машине с целью навести блиц-марафет, в любой момент может войти. А реакция его супруги на подобные ситуации… Не будем о грустном.

— Можно и мяса… — улыбнулся он в ответ сдержано. И сделал совершенно ненужный жест, просто чтобы продемонстрировать обручальное кольцо на пальце. — Но вообще-то мы с женой сюда дом купить приехали.

Улыбка Клавы исчезла, словно кто-то повернул невидимый выключатель: щелк! — и погасла.

— А-а-а… — сказала она разочаровано.

И все-таки (вот чертова девка!) продолжала смотреть на Кирилла с нескрываемым интересом. Дескать, сегодня женат, завтра бросил, на другой женился…

— Ну и прикупите мясца заодно, коли уж приехали! Смотрите, красота какая…

Тут она, якобы желая продемонстрировать товар лицом, начала перекладывать аппетитнейшие куски свиной вырезки, придавая им выигрышный ракурс. И как-то получилось, что куски те лежали на дальнем от девушки конце прилавка — так что ей пришлось низко склониться над мясным изобилием.

Ну что же, товар она продемонстрировала успешно, в том числе и собственный бюст под белым халатом, не застегнутым на две верхние пуговицы… Бюст был выдающимся. Во всех смыслах.

И, конечно же, именно в этот момент вошла Марина.

Ситуацию она поняла и оценила мгновенно, даже не присматриваясь к мизансцене и ее персонажам. Наверное, такие уж флюиды витали в воздухе…

— Ох… — сказала Марина. — Сколько мяса-а-а…

Невинная и вроде бы уместная фраза прозвучала крайне двусмысленно. Прозвучала хриплым ревом боевой трубы, вызывающим на смертный бой.

Клава величаво разогнулась и ответила взглядом, полным снисходительного превосходства. Что там, дескать, бормочет эта городская замухрышка, носящая бюстгальтер первого размера?

Началось, напрягся Кирилл. Ожидать можно было всего.

Ну, не совсем всего, — способы борьбы благоверной с соперницами, как с истинными, так и с мнимыми, давно изучены и сводятся к двум базовым вариантам.

Первый — агрессивный. Причем агрессия не слепая, не истеричная, — все, что предпринимает в таких случаях Марина, делается с холодным расчетом и трезвой головой. И направлено на соперницу…

Второй — ласковый. Тут объектом приложения служит муж, а соперница попросту не замечается. Игнорируется. Будто и нет ее. Но, понятное дело, все расточаемые мужу ласки рикошетом попадают в гадюку-разлучницу, обернувшись ядовитыми стрелами: посмотри, как нам хорошо вдвоем, как мы счастливы, а ты — никто, пустое место, пыль под солнцем…

Примитивные существа эти женщины.

Сегодня Кириллу повезло.

Оба варианта равновероятны, но Марина отчего-то избрала второй. Может быть, до сих пор чувствовала себя чуть-чуть виноватой за происшествие на лесной дороге. Лишь чуть-чуть, на большее она не способна.

— Красотища… — а вот эти слова и в самом деле адресовалось уже богатому мясному ассортименту. — Кирюньчик, солнышко, да ты знаешь, что я тебе из этого сделаю?

Она прошлась вдоль прилавка — ни дать, ни взять английская королева, ревизующая монаршьи регалии.

— Я тебе тако-о-о-е сделаю… — Между слов звучало: сделает, еще как сделает, сначала очень-очень вкусное, а после вкусного — очень-очень приятное, такое, что в жизни не сможет сделать деревенская клуша, только и сумевшая отрастить на дармовой свинине неприлично большие сиськи.