Испытание чувств - Джуди Джилл

— Одной из причин? — переспросила Мэгги.

Он усмехнулся:

— Другой причиной было то, что там очень много комнат, а я — коллекционер, мне нужна обширная площадь.

Ее глаза расширились:

— А что вы собираете?

Джон рассмеялся.

— Разный хлам по большей части — так считает моя экономка. Я ненавижу выбрасывать вещи. Это началось с хирургических инструментов, потом я переключился на старые лабораторные сосуды — реторты, мензурки, которые непонятным образом перешли в кувшины и вазы времен Великой депрессии. Теперь я собираю различные виды стекла той эпохи, и одному Богу известно, чем это может закончиться. Да, еще у меня есть мраморные шарики, очень много шариков.

Мэгги с интересом склонила голову набок.

— Остались с детства?

— По правде говоря, нет. Просто мне нравятся шарики, — и, не давая развить эту тему, он спросил: — Тот дом принадлежал нескольким поколениям вашей семьи, что же случилось потом?

— Да, — ответила она, — я принадлежала к четвертому поколению, жившему в том доме. После того как мой дед был убит, дом… продали.

— Убит? — Джон слышал упоминания о Доке Монро в разговорах, но ему никогда не приходило в голову, что Док мог умереть не своей смертью.

Мэгги не смотрела на него. Ее взгляд был устремлен вдаль — через раскинувшиеся вокруг поля, а может быть, через годы.

— Говорили, что он умер от сердечного приступа, как следствие перенесенного потрясения. В ту ночь я вернулась со школьной дискотеки и нашла его лежащим на полу в прихожей — он был еще жив. Кто-то перерыл все в его кабинете, и было ясно, во всяком случае мне, что он пытался помешать вторжению. «Их было двое», — сказал он. Они взломали дверь в лабораторию, где хранились наркотики, нашли несколько упаковок и шприцы, а потом убежали, успев накачаться морфием. Все это время дедушка лежал внизу — они не вызвали медицинскую помощь и не сделали ничего, чтобы помочь ему. Их так и не поймали.

Она повернулась и посмотрела на Джона.

— Меня не волнует, что они, возможно, были наркоманами и не контролировали своих действий. Я считаю, что они преступники, убившие самого лучшего человека, самого лучшего врача на Земле. Если бы они только попросили, дедушка как-нибудь помог бы им. Это я знаю точно. Он не относился к наркоманам с ненавистью и не осуждал их. Однако он, разумеется, ненавидел тех, кто наживался на изготовлении и торговле наркотиками. — Мэгги шумно втянула воздух, потом резко выдохнула. — И я ненавижу их тоже.

Джон коснулся ее руки.

— Я понимаю.

Она отвернулась, но он успел заметить, как ее подбородок дрогнул. На мгновение ее глаза блеснули, но через секунду она была снова предельно собранна.

— Извините. Все это произошло много лет назад, но и сейчас я не могу спокойно говорить об этом — злость выворачивает меня наизнанку.

Джон кивнул. Теперь он понял, почему ее семья продала этот добротный и просторный дом, который выглядел чуть более суровым, чем было нужно, — темная панельная обшивка и небольшие окна. Он стоял на одной из самых престижных улиц в городе, и все там было под рукой — школа, небольшая больница, разные магазины. Однако жить в нем, в этом доме с большими комнатами, в которых гуляли сквозняки, со скрипучими полами и неожиданными винтовыми лестницами, было и неудобно, и неуютно. И так же неуютно, Джон был совершенно в этом уверен, чувствовали бы себя в этом доме потомки Дока Монро.

— Если вы выросли в этом доме, — сказал он, — вы должны знать все его секреты. Существует ли какой-нибудь способ открыть дверь погреба во время дождя?

Джон обрадовался, услышав ее смех, обрадовался, что этот вопрос мгновенно стер морщинки у нее на переносице.

— Нет, нет, — ответила она. — Никакого способа, кроме как подложить динамит или крепко стукнуть ее с другой стороны. Сколько раз бабушка просовывала меня через отверстие для подачи угля, чтобы я могла нанести этот удар изнутри, когда ей нужно было достать что-то из запасов к обеду! — Мэгги улыбнулась. — Мне очень там нравилось. Этот лоток для угля был самой лучшей и самой грязной горкой в нашем городе. Моим друзьям запрещалось кататься на нем и мне тоже, кроме тех случаев, когда меня просила бабушка.

Джон рассмеялся. Он иногда рассматривал заброшенный лоток для угля, мысленно благодаря того, кто изобрел газовые обогреватели. В юности ему нередко приходилось работать не разгибая спины на разгрузке угля. И он не хотел бы когда-нибудь снова этим заняться.

— Я должен буду проследить, чтобы Энди до этого не додумалась. Боюсь, ей это может понравиться.

Мэгги улыбнулась еще шире.

— Только если ей захочется испачкаться.

— О, она обожает пачкаться! Чем грязнее, тем лучше.

— Правда? — В ее голосе Джону послышалось что-то похожее на зависть. — Точно так же, как я, когда я была ребенком. Моим любимым занятием, если не считать верховой езды, было выкапывать моллюсков на берегу моря во время отлива. Джолин в этом смысле — абсолютная противоположность мне. Я очень люблю свою дочь, но иногда я думаю, что она — человек совсем другой породы. Прошлой весной я подумала, что она уже достаточно подросла, чтобы поехать собирать лягушачью икру — потом можно было бы выращивать головастиков в банке. Но она наотрез отказалась возиться с чем-либо грязным и мокрым. Потом как-то предложила ей пойти выкапывать моллюсков — точно такая же реакция. Она не видит в таких вещах ничего привлекательного. Мне кажется, окружающая обстановка играет не столь большую роль в формировании ребенка, как это принято считать.

— Может быть, вы правы, — ответил он. — Мне иногда трудно понять настроение Энди, так же как и ее поступки. Я думал, что все это из-за того, что она существо другого пола, но, возможно, дело не только в этом.

Мэгги встретилась с ним взглядом. Его глаза показались ей задумчивыми и грустными. В любом случае, теперь было проще вести разговор об их девочках.

— Может быть, — сказала она, — вы когда-нибудь задумывались о ее происхождении — что за люди были ее родители, что они любили, о чем беспокоились, что было для них важным?

— Не раз. Я…

Медальон удачно выбрала момент, чтобы снова положить голову на перекладину изгороди, слегка подтолкнув Джона в сторону Мэгги. Их руки и плечи плотно прижались друг к другу, как будто они были склеены по всей длине до локтя. Она как будто почувствовала жжение в месте соприкосновения их рук, какое-то тревожное чувство сексуального влечения нахлынуло на нее, а в его глазах она увидела отблеск такого же пламени. Мэгги захотела вырваться, разрушить притягательную силу его взгляда, но он пленял и завораживал ее. Она попыталась потихоньку отстраниться, но с другой стороны ей мешала яблоня. Джон повернулся вполоборота к ней и положил руку на ствол дерева, не оставляя ей никаких шансов вырваться из угла, и ей оставалось только смотреть в его глаза и думать…