Разум и чувство - Джейн Остен

Столь уверенное перечисление подробностей не могло не убедить Элинор, к тому же она лишь получила лишнее подтверждение тому, что видела и слышала сама.

Проницательность Маргарет временами чрезвычайно досаждала ее сестре. Однажды, когда миссис Дженнингс принялась самым настойчивым образом требовать, чтобы она назвала имя молодого человека, пользующегося расположением Элинор, миссис Дженнингс просто умирала от желания это узнать, Маргарет взглянула на сестру и проговорила:

– Я ведь не должна его называть, не так ли, Элинор?

Разумеется, все рассмеялись, и Элинор тоже заставила себя улыбнуться. Однако удалось ей это с трудом. Она не сомневалась, что Маргарет имеет в виду вполне конкретного человека, и чувствовала, что не вынесет назойливых шуточек миссис Дженнингс над ним.

Марианна всем сердцем сочувствовала сестре, но лишь ухудшила положение, когда отчаянно покраснела и сердито сказала Маргарет:

– Запомни, каковы бы ни были твои догадки, ты не имеешь никакого права высказывать их вслух.

– Да нет у меня никаких догадок, – возмутилась Маргарет, – ты ведь мне сама об этом сказала.

Компания оживилась, и Маргарет подверглась настойчивому допросу.

– Ради бога, мисс Маргарет, расскажите нам скорее обо всем! – воскликнула миссис Дженнингс.

– Я не должна, мэм, но я его хорошо знаю, даже знаю, где он живет.

– Ну, где он живет, мы можем догадаться. В собственном доме в Норленде, как же иначе. По всей видимости, он приходской священник.

– А вот и нет. У него пока нет никакой профессии.

– Маргарет, – вмешалась Марианна, – ты же отлично знаешь, что сама все это придумала и такого человека не существует.

– Ну, значит, он недавно отдал Богу душу, Марианна, потому что я точно знаю, что раньше он существовал, а фамилия его начинается на букву «Ф».

В этот момент Элинор испытала горячую и искреннюю признательность к леди Мидлтон, которая громко высказала свое тонкое наблюдение о том, что «погода стоит очень дождливая». Хотя мисс Дэшвуд прекрасно понимала, что ее милость вмешалась в разговор отнюдь не ради спокойствия своей гостьи, но лишь потому, что не выносила несветские насмешки, которые так любили ее матушка и супруг. Полковник Брэндон с присущей ему деликатностью поддержал предложенную тему для беседы, и в течение следующих нескольких минут они оба с интересом рассуждали о дожде. Затем Уиллоби открыл фортепьяно и попросил Марианну сыграть. Таким образом, старания разных людей увести разговор в сторону увенчались успехом, и неприятная тема была позабыта. Но Элинор еще долго не могла прийти в себя от чувства тревоги, которое она в ней пробудила.

На следующий день общество собралось отправиться осмотреть великолепное имение в двенадцати милях от Бартона, принадлежащее родственнику полковника Брэндона. Причем без участия последнего экскурсия не могла состояться, потому что владелец, находившийся в то время за границей, отдал строгое распоряжение не пускать в дом посторонних. Тамошние места славились удивительной красотой, а сэр Джон, который их так горячо расхваливал, вполне мог считаться надежным судьей, потому что возил туда своих гостей по меньшей мере дважды каждое лето на протяжении последних десяти лет. Там было довольно большое озеро, а значит, утро можно было посвятить прогулке на лодках. В путь надо было отправляться пораньше в открытых экипажах, прихватив с собой достаточное количество холодных закусок, и можно не сомневаться, что пикник удастся на славу.

Кое-кто из присутствующих счел этот план несколько не соответствующим времени года, тем более что на протяжении последних двух недель каждый день шел дождь. Миссис Дэшвуд уже была немного простужена, и Элинор убедила ее остаться дома.

Глава 13

В предполагаемой поездке в Уайтвелл Элинор готовилась промокнуть, утомиться, испугаться, но оказалось все гораздо хуже: они вообще никуда не поехали.

В десять часов вся компания собралась в Бартон-Парке, чтобы позавтракать там. Утро было довольно приятное. Несмотря на то что всю ночь шел дождь, тучи рассеялись, и даже изредка выглядывало солнышко. Все были в хорошем настроении и решили вопреки всем лишениям и неприятным неожиданностям сохранять бодрость духа.

Во время завтрака принесли почту. Одно из писем было адресовано полковнику Брэндону. Он взял конверт, взглянул на надпись на нем, переменился в лице и сразу же покинул комнату.

– Что случилось с Брэндоном? – спросил сэр Джон.

Никто не мог ответить.

– Надеюсь, что он не получил никаких плохих известий, – сказала леди Мидлтон. – Только что-то экстраординарное могло заставить полковника Брэндона покинуть стол так поспешно.

Минут через пять он вернулся.

– Надеюсь, вы не получили дурных новостей, полковник? – спросила миссис Дженнингс, как только он вошел в комнату.

– Нет, мадам. Благодарю вас.

– Письмо из Авиньона? Надеюсь, вашей сестре не стало хуже?

– Нет, мадам. Оно пришло из города. Это просто деловое письмо.

– Но что могло вас так расстроить в обычном деловом письме? Нет, так не пойдет, полковник, расскажите нам правду.

– Сударыня, – вмешалась леди Мидлтон, – подумайте, что вы говорите!

– Может быть, в письме сообщается, что ваша кузина Фанни вышла замуж? – спросила миссис Дженнингс, не обращая внимания на упрек дочери.

– Нет, в самом деле, нет.

– Ну, тогда я знаю, от кого оно, полковник. И я надеюсь, что она здорова.

– О ком вы говорите, мадам? – спросил полковник, слегка покраснев.

– О, вы знаете, о ком я.

– Я очень сожалею, сударыня, – сказал он, обращаясь к леди Мидлтон, – что получил это письмо именно сегодня, так как оно связано с делом, требующим моего присутствия в городе.

– В городе?! – вскричала миссис Дженнингс. – Что вам могло понадобиться в городе в это время года?

– Я глубоко сожалею, – продолжил он, – что должен вас покинуть сейчас и отказаться от столь приятной экскурсии. Тем более что без меня, боюсь, для вас доступ в Уайтвелл закрыт.

Какой удар для них всех!

– А если вы напишете записку экономке, – огорченно поинтересовалась Марианна, – разве этого не будет достаточно?

Он покачал головой.

– Мы должны ехать, – заявил сэр Джон, – мы не должны откладывать поездку, когда уже почти все готово. Вы не поедете в город сегодня, Брэндон, и точка.

– Мне бы очень хотелось, чтобы все было так просто. Но не в моей власти отложить поездку на день.

– Если бы вы хотя бы объяснили нам, в чем состоит ваше дело, – сказала миссис Дженнингс, – то мы могли бы сами судить, возможно его отложить или нет.

– Вы задержитесь только на шесть часов, – сказал Уиллоби, – если отложите свое дело до нашего возвращения.

– Я не могу себе позволить потерять даже час.

В это время Элинор услышала, как Уиллоби сказал Марианне шепотом:

– Есть люди, которые не слишком приятны в общении, и Брэндон один из них. Он испугался подхватить простуду и придумал этот трюк, чтобы не ездить. Я могу поставить пятьдесят гиней на то, что это письмо написано им самим.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – ответила Марианна.

– Мне давно известно, что нет смысла пытаться переубедить вас, Брэндон, вы все равно не поменяете своего мнения, – сказал сэр Джон. – Однако подумайте! Две мисс Кэри приехали из Ньютона, три мисс Дэшвуд пришли из коттеджа, и мистер Уиллоби встал на два часа раньше, чем обычно, – и все для того, чтобы попасть в Уайтвелл.

Полковник Брэндон снова повторил, как он сожалеет, что стал причиной того, что пикник не удался, но, к сожалению, выбора у него нет.

– Ну а когда же вы вернетесь?

– Надеюсь увидеть вас в Бартоне, – сказала ее милость, – после того, как вы покинете город. А поездку в Уайтвелл отложим до вашего возвращения.

– Вы очень любезны. Но пока неизвестно, когда я смогу вернуться, а потому я не могу ничего обещать.

– О, он должен вернуться и обязательно вернется! – воскликнул сэр Джон. – А если он не вернется к концу недели, то я отправлюсь за ним.

– Обязательно так и поступите, сэр Джон, – сказала миссис Дженнингс, – и, может быть, тогда вы узнаете, в чем состоит его дело.

– Я не хочу совать нос в чужие дела. Но мне кажется, речь идет о чем-то, чего он стыдится.

В это время подали лошадей полковника Брэндона.

– Вы ведь не собираетесь ехать в город верхом, не так ли? – поинтересовался сэр Джон.

– Нет, только до Хонитона, а там я пересяду в почтовую карету.

– Ну, раз вы все-таки не передумали ехать, то счастливого вам пути. Но, по-моему, вам лучше передумать.

– Уверяю вас, это не в моей власти.

Затем полковник начал прощаться.

– Есть ли шанс, мисс Дэшвуд, увидеть вас и ваших сестер зимой в городе?

– Боюсь, что нет.

– В таком случае я вынужден проститься с вами на гораздо больший срок, чем мне бы хотелось.

Марианне он просто поклонился.

– Но, полковник, – сказала миссис Дженнингс, – до того как вы уедете, расскажите нам, что это все-таки за дело.