О чём говорится в сказках? - Алексей Чадаев

Отсюда мораль – ить, оказывается, нельзя без ослов и козлов. Никак не получается.

P.S. Одна из самых интересных особенностей этого сюжета с царевной – то, как всё время переписывался заново культурный код. Скажем, в русском прототипе этой истории – сказке про Емелю – Емеля в итоге становится царём. В советском кино, снятом по "Щучьему веленью", Емеля забирает с собой Несмеяну и уходит строить новое социалистическое будущее. А вот уже у Онуфриева они ничего не строят – только ездят и поют про "свободу" (и её статую). Любопытно здесь то, что, втянув в себя революционную энергетику молодёжного протеста 60-х, Запад в каком-то смысле сам стал "советским союзом" – и сегодня уже там работает "коминтерн", который штампует "принцев" и "ослов" для каждого народа и каждой культуры – как в своё время Троцкий и Зиновьев штамповали в Коминтерне национальные компартии.

13. Кот в сапогах

То, что «Кот в сапогах» – не столько сказка, сколько самоучитель по Government Relations для чайников, по-моему, достаточно очевидно – но полностью понятной сказка от этого не становится.

Третий сын мельника стартовал, разумеется, «с низкого старта». Но, впрочем, не совсем – всё-таки третий сын всегда и везде тот, кому везёт больше всех (тогда как меньше всех всегда второму – вот и здесь второй получил осла в компаньоны). Третий – это ловец удачи: из ста шансов 99 – что он сложит голову (а это в его безнадёжной ситуации тоже не намного хуже полной нищеты), и один – что он станет королём; все без исключения сказки – про реализацию этого единственного шанса. С котом повезло, ага…

Кот, конечно же, ас "маркетинга" и делает всё как надо. Сначала он ловит кроликов и куропаток, чтобы отнести в подарок королю (хотя хозяин сидит голодный; ну, это ничего – поголодает, стройнее будет). А надо понимать, что такое королевская приёмная: это место, куда бедные приходят с просьбами, а богатые – со взятками. И вдруг кто-то приходит с подарком, вручая его просто так, без повода и праздника. Подарок самый немудрящий – то заяц, то куропатка – но позволяющий сделать вывод, что даритель – завзятый охотник (а охота, как известно, испокон веков любимое развлечение королей). Разумеется, король (который, как подобает королю всегда мучается одиночеством среди толп лизоблюдов) понимает, что у неизвестного ему доселе дарителя есть общие с ним интересы и увлечения, и уже начинает хотеть с ним познакомиться. «Внедрение» произошло – дело за «вовлечением».

С «вовлечением», впрочем, тоже прошло всё чисто и гладко – подстроенная котом мизансцена с купанием и украденной одеждой наложилась на уже сформированное в голове у короля отношение к владельцу бренда «маркиз-карабас» как к равному, и потому он без колебаний дал свою одежду вытащенному из воды сыну мельника, и даже посадил его в карету к себе и дочери (ах, Вам не холодно? Может, Вам чаю? – да нет, спасибо, я нисколько не замёрз! – Вы такой терпеливый… – Да, я привык к холоду…) – уже полдела.

Но вот дальше пришла пора платить по счетам.

Понятно, что убийство хозяина замка (т.н. "людоеда") Котом было задумано ещё тогда, когда он только готовил сцену с купанием – иначе нечего было огород городить. Собственно, уже когда он заставлял крестьян орать в ответ на вопрос «чьи это луга?» «маркиза-карабаса», хозяин замка был обречён – его ликвидация тем или иным способом была не более чем технологической задачей для Кота. И Кот её решил – в блистательном стиле, разведя хозяина замка на «слабo».

Сделать это было непросто: хозяин замка был силён и неуязвим. Однако Кот использовал себе на пользу именно эти его силу и неуязвимость – примерно так, как Далила использовала силу и неуязвимость Самсона: «Ты сильный? Ты всё можешь? Неужели ты не можешь хотя бы на минуточку стать слабым? Значит, ты можешь не всё? Значит, ты не сильный?» А за дверью уже стоит группа захвата и ждёт сигнала, ага…

Хозяин замка, кстати, в сказке называется «людоедом». Но это ни из чего не следует, кроме писательского произвола Ш.Перро. Кроме того, мы по косвенным признакам узнаём, что человек он был незлой и общительный: Кота он принимает ласково и учтиво, а в большой зале у него накрыт стол и он ждёт друзей на вечеринку… То есть, людей он, конечно же, не ел – а «людоедом» его обозвали с одной-единственной целью: дабы «отмыть» его убийство. Единственным настоящим людоедом в сказке оказывается сам Кот, который съедает обратившегося в мышь хозяина замка. Мы-то понимаем, что это не мышь…

Понимал это и король.

Вряд ли он просто так ездил «гулять». Скорее всего, он ехал в этот самый замок владетельного синьора в гости, и был одним из приглашённых на его вечер. Самодержец не мог не понять, что речь идёт о неслыханной афере – трудно себе представить, чтобы он не знал на самом деле, «чьи это поля» и что это за богатый землевладелец в ближайшей округе собственной столицы. А равно и то, что вытащенный из воды сын мельника – никакой не маркиз. Но в тот момент, когда они сидели втроём с принцессой в карете, у него, собственно, не оставалось выбора, кроме как подчиниться ходу вещей и посмотреть, что дальше будет.

Понятно было и то, что лже-«маркиз» – никакой не хозяин замка и впервые его видит: он точно так же таращился на стены и не знал, где туалет, как и все остальные. Однако стол накрыт, кушанья поданы, принцесса уже влюблено таращится на мельникова сына – всех всё устраивает, не рыпнешься. Вот только гостей что-то маловато… Трудно поверить Перро, что они «испугались» только из-за приезда короля: скорее всего, они восприняли гибель хозяина замка как показательную казнь, и решили, что самодержец прогневался и начал рубить головы. Король же, который ни сном ни духом, попал в полный тупик. Да ещё и дочка тут… просто так голов не поотрубаешь.

И самодержец принял хитрое и гениальное, как ему самому, наверное, показалось, решение: сделать вид, что всё так и надо: «карабас» – законный хозяин замка, король – его гость, а принцесса… его невеста. Кот за его спиной потирал лапы – дело выгорело.

Дальнейшее мы знаем: сын мельника женился на принцессе, король благословил их брак, а кот «стал важным господином и мышей не ловит» – то есть, просто так никого не убивает.

В этой истории остался только один непонятный момент: зачем всё-таки коту были сапоги? Ловить в них зайцев – морока. Бегать по полям и лугам – тем более. А в самый критический момент, как мы знаем, эти самые сапоги чуть было не стоили ему жизни – когда пришлось удирать от «людоеда», превратившегося во льва. Так зачем?

А очень просто. Правильный «GR-менеджер», для того, чтобы добиться успеха, должен выглядеть как «то-чего-неможет-быть», быть ходячим нонсенсом. Кот в сапогах – это нонсенс, тайна, загадка. Сними он сапоги – и сразу станет простым котом. Издержки профессии, что поделаешь…

14.Емеля

Сегодняшняя сказка – об одном из самых любимых мною сказочных героев. Это, между прочим, Емеля.

Емеля наш, как известно, патологический раздолбай. Он не женится (как это уже сделали старшие братья), не работает, вообще не делает ничего, пока его очень сильно не попросить или не подмазать пряником. И всё же его образ уже в самом начале сказки, ещё до того, как была поймана щука (ведром в проруби, ага…), таит в себе некую загадку.

Во-первых, он «третий сын». А именно третьи сыновья всегда и везде имеют наивысшие шансы).

Во-вторых, он дурак. А в России, как я уже писал, дурак есть та единственная позиция, из которой можно стать царём; именно поэтому нами всегда управляют одни дураки, но в том-то и проблема, что умный бы не справился. Дурак – это интуист, то есть человек, не доверяющий разуму – своему, а следовательно и чужому; а, значит, способный править, не подавляя разнообразные органические начала русской жизни механикой рациональных схем: это и есть то, что всегда требует от власти большинство.

В-третьих – и это самое интересное – Емеля с самого начала ведёт себя как готовый царь.

В каком смысле? Для начала – он вообще без большой надобности ничего не делает, даже «по щучьему веленью». Он прямо-таки гипнотизирует многопудовой инерцией: «а точно надо дрова рубить? А точно надо за водой идти? А точно надо вообще с печи слезать?» Для нормального человека это убийственная логика поведения, но для монархического правителя, который представляет из себя своеобразный центр системы координат – «источник движения, который сам неподвижен» – это идеальная позиция. Власть должна действовать только если действительно «что-то не так», и «не так» всерьёз. Нормальное же состояние вещей предполагает, что жизнь происходит без деятельного участия и вообще какого-либо вмешательства начальства в её течение.

Однако, не делая ничего сам, Емеля с большой охотой командует другими – вёдрами, санями, топором, печью… И делает это с выдумкой, расчётом и предусмотрительностью: командуя вёдрам идти домой, он тут же оговаривается, чтобы они не расплескали воду, и т.д. Это тебе не Старик Хоттабыч, который дёргает волосок из бороды так, что от этого потом получаются одни неприятности: Емеля пользуется «щукой» обстоятельно и по делу.