Дневники Счастливого холостяка - Павел Соболев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ту пору мне было 27, и в моей голове только начинала происходить ломка прежних взглядов на жизнь в связи с недавно прекращёнными отношениями и систематизацией опыта. А систематизировать к тому возрасту уже было что — более 150 свиданий с разными женщинами и целых три попытки построить, что зовётся в народе, "серьёзные" отношения". Что-то внутри меня каждый раз активно тому противилось, но я никак не мог понять, что именно и чему. Было лишь смутное ощущение, что в деле любви и семьи всё далеко не так, как нам втолковывали с детства все сказки, фильмы и романы. Где-то здесь была зарыта большая неправда, и мне ещё только предстояло узнать, где именно. Благо, с выведением алгоритмов дело у меня всегда обстояло как надо.
Поначалу, когда Надя мне порой звонила, она ещё была в отношениях с неким бравым джигитом горячих кавказских кровей, но они уже шли на спад, а потому одинокая женщина с ребёнком начинала "смотреть по сторонам" в поисках запасного варианта. В ту пору я предлагал ей встретиться поужинать, но Надя деликатно эти предложения отклоняла. И при этом продолжала периодически мне писать и звонить. Пыталась, что называется, держать меня поблизости на случай окончательного разрыва со своим избранником. Когда же этот ожидаемый разрыв всё же наступил, логика моих жизненных исканий уже так глубоко погрузила меня в небольшую депрессию протяжённостью в несколько месяцев. Одинокая женщина с ребёнком включила свой нормальный для выживания режим функционирования и принялась активно искать донора для своей дальнейшей жизни. То есть уже сама Надя стала активно предлагать мне встречи.
Но мне это было уже неинтересно. Я с головой погрузился в научные труды по палеонтологии, антропологии и нейропсихологии с целью изучения природы человеческого существа. В общем, мне было уже не до встреч. А Надя продолжала мне писать и звонить с завидным упорством, на которое способна только одинокая женщина с ребёнком. Мне было приятно слышать её голос и особенно её желчные и остроумные высказывания по поводу всего, включая и меня тоже. Я слушал Надю, улыбался и с тогда ещё только формирующимися зачатками здравого скепсиса думал о том, какому числу персон мужского пола она с такой же настойчивостью параллельно мне изо дня в день названивает. А что было именно так, сомнений не было никаких.
Одно из непронумерованных правил, выведенных опытным путём, гласит: если в деле отношений ты считаешь себя исключением, то тебе ещё есть чему поучиться.
Надя на меня злилась, ворчала, и всё чаще приходилось слушать её стёб уже не над жизнью и людьми, а конкретно надо мной. В ответ я стебался над её стёбом и дальше поглощал фундаментальные труды Выготского, Лурии, Ахутиной, Цветковой и Глозман.
Через некоторое время Надя поделилась, что встретила некоего Андрея, которого она усердно звала Андрюшей, и что он ей показался хорошим малым. Было ли это очередной попыткой побудить меня к активности, не знаю, потому как никакой активности я не проявил. Влияние первого функционального блока мозга на развитие переднелобного блока программирования и контроля казалось мне куда более интересным, чем посиделки в баре с очередной милой девицей. К тому моменту мы лишь однажды коротко встретились с Надей, когда она в компании своей подруги приехала в Екатеринбург на шопинг — мы пообедали роллами и через час распрощались. Да, она была красива, но что важнее, она была по-настоящему задорна, интересна. В её глазах светился интеллект, в наших краях занесённый в Красную книгу. Я всё это оценил. Но все эти прелести были тогда в моей жизни совсем не к месту и не ко времени. Как бы там ни было, а несколько месяцев спустя Надя уже активно встречалась с Андрюшей, и чуть позже они начали жить вместе. Так года на полтора она выпала из моей жизни: мы уже не созванивались и почти не переписывались. Но основанный на знании принципов построения и развития отношений современных пар здравый скепсис, всё более овладевавший моим крепнущим умом, шептал на ушко, что с Надей мы ещё увидимся.
И демон по имени Скепсис, конечно, оказался прав: через полгода Надя вновь стала писать всё активнее. А вскоре и снова периодически звонить. В разговорах она всё чаще жаловалась на жизнь и в частности на Андрюшу, который работал вахтовым методом где-то в обнимку с белыми медведями и не объявлялся дома по несколько месяцев. Всё чаще он стал отправлять Наде с дочкой не те денежные суммы, к которым они привыкли, нигде не работая. На развлечения и шопинг девочке уже не хватало, и она была вынуждена поужать себя в расходах и преимущественно сидеть дома. Но девичья душа требовала праздника, а потому недовольство росло. "Любви" становилось всё меньше… Она иссякла вместе с денежными переводами.
Заодно всплыл ещё один нюанс, который некогда счастливая Надя от меня скрыла: её Андрюша женат…
Точнее, не разведён. С женой давно не живёт и всё обещает оформить развод официально, да всё руки не доходят. Неоднократно поднимавшаяся Надей тема развода всё так же неоднократно заканчивалась обещаниями.
Я слушал всё это и понимал, что девочка вновь открыла сезон охоты. Охоты на одиноких волков. И вряд ли на карте её охотничьих угодий только моё логово помечено крестиком.
В один из дней Надя позвонила и, среди прочих сетований на жизнь, угрюмым голосом обратилась с просьбой. Назвав меня по фамилии, она сказала:
— Через год мне уже тридцать… А я ни разу не была замужем… Давай, если в течение года я ни за кого не выйду замуж, мы с тобой поженимся?
Ну да, обычная такая просьба. Я даже чаем не подавился. По правде говоря, к тому моменту в моей жизни это была уже третья просьба аналогичного содержания. И было ещё три просьбы об оплодотворении, после которого мне обещали никаких юридических претензий не иметь. Но я всегда держался молодцом.
— Я всегда была уверена, — продолжала Надя, — что к тридцати я уже точно буду замужем… Но годы прошли, а этим так и не запахло.
Я не знал, что ответить. Точнее, конечно, знал, но её голос был настолько угрюм,
