Школа волшебства» и другие истории - Михаэль Энде

— Понимаю. А потом они подарили тебе золотую корону и хрустальные башмачки — все, естественно, невидимое.

В это мгновение Зорро неожиданно подпрыгнул и молнией метнулся под диван. Сначала оттуда донеслось шипение, затем послышалось какое-то «чик-чик», котенок испустил жалобное «мяу!» и пулей вылетел назад, отчаянно мотая головой.

Усов у него больше не было.

Макс взял котенка на руки.

— Кто это сделал? — возмутился он. — Ах, бедный Зорро!

— Мои карлики, конечно, — торжествуя, ответила Леночка. — Теперь ты сам видишь, что с ними шутки плохи.

Макс побледнел, пробормотал что-то об уроках и поспешно ретировался.

Когда дверь квартиры захлопнулась за ним, Леночка похвалила родителей:

— Ну вы ему и показали! Воображала! Подумаешь, какой-то усатый котенок!

Родители медленно выбрались из-под дивана. На их лицах еще лежала печать пережитого ужаса.

— Как ты только додумалась пустить сюда кошку! — в сердцах воскликнула мать. — Она же нас едва не проглотила!

— Зорро никогда бы не сделал этого, — возразила Леночка.

— Только потому, — довольно сердито сказал отец, — что я, к счастью, прихватил с собой ножницы из аптечки. У меня было предчувствие, что они нам понадобятся. Без этого оружия мы бы пропали.

— Но ведь кошки не едят людей, — резонно заметила Леночка.

— Вероятно, она приняла нас за мышей, — предположила мать.

Тут Леночка все же чуточку испугалась:

— Вы думаете, что Зорро мог по ошибке съесть вас?

— По ошибке или нет, значения не имеет, — заметил отец, — но он точно погубил бы нас, если бы я не защищался.

Леночка живо представила себе, что говорили бы ей в школе, если бы разнесся слух, что кошка проглотила ее родителей. Над ней все стали бы смеяться!

— А тебя бы после этого, — сказала мать, — естественно, отправили в сиротский приют. Надеюсь, тебе это ясно?

Леночка заплакала:

— Но я не хочу в приют!

— Есть только один способ избежать этого, — твердо сказал отец. — Мы с матерью должны стать такими же, как раньше.

Однако этого Леночка тоже не хотела.

— У меня есть план получше, — заявила она.

В гостиной стоял застекленный шкаф, в котором хранились сувениры и статуэтки. Тут был толстый Будда, который качал головой, когда к ней прикасались; стеклянный шар с видом Венеции, в котором шел снег, если его встряхнуть; садовница с корзиной цветов и первый отцовский приз от шахматного клуба «Королевский конь» в форме золотой лошадки. В этот шкаф Леночка и посадила родителей.

— Здесь вы будете в безопасности, — сказала она, — только ведите себя осторожно, чтобы ничего не опрокинуть и не разбить. А если кто придет, притворитесь, что вы фигурки из фарфора.

С этими словами она затворила стеклянную дверцу. Родители отчаянно жестикулировали, однако расслышать, что они говорили, было уже нельзя. Леночка же отправилась на кухню и принялась вилкой выковыривать сардины из полуоткрытой банки, потому что проголодалась. Чтобы не скучать, она включила радио.

— Привет, Леночка, — произнес приятный женский голос, — это Франциска, помнишь меня? Франциска Фрагецайхен, фея. На тот случай, если ты захочешь меня разыскать, сообщаю: я переехала и теперь живу в подвале дома номер семь по Ветровому переулку. Если тебе потребуется вторая консультация, то за нее, как я уже говорила, придется заплатить, и довольно дорого. Но решать нужно поскорее, иначе будет слишком поздно.

Передача закончилась, и зазвучала какая-то скучная музыка. Леночка выключила радио и принялась задумчиво ковырять пальчиком в носу.

Дело постепенно принимало неприятный для нее оборот. Но одно оставалось бесспорным: вторая консультация была абсолютно ни к чему. Она никогда бы снова не пошла к фее. В этом вопросе она, в виде исключения, соглашалась с мамой. А кроме того, Леночка понятия не имела, где искать этот Ветровой переулок.

На улице меж тем опять сияло солнце. Леночка выбежала из квартиры, захлопнув за собой дверь, и поспешила во двор, чтобы поиграть с другими детьми. Вскоре она уже и думать забыла о свалившихся на нее проблемах.

Она вспомнила о них только тогда, когда в семь часов вечера вернулась домой и позвонила в дверь. Открыть ей, конечно же, никто не мог, поскольку родители были заперты в стеклянной «тюрьме», а взять с собой ключ Леночка и не подумала, потому что до сих пор в этом не было необходимости.

Теперь ее охватил страх. Она уселась на ступеньки лестницы и тихонько заплакала, хотя это вряд ли могло ей чем-то помочь.

Леночка представила, как одна-одинешенька, никому не нужная, всеми забытая, сидит она здесь всю ночь напролет, и ей стало очень-очень себя жалко. У нее не было с собой даже носового платка, чтобы высморкаться. К тому же она изрядно проголодалась, а поесть в любом случае было нечего, потому что мама, естественно, приготовить ничего не могла, а запасов дома больше не осталось. Денег же, чтобы купить себе какой-нибудь еды, у Леночки тоже не было, да и магазины уже все закрылись.

Так что жизнь в эту минуту рисовалась ей в самых мрачных, можно сказать, беспросветных тонах…

А виноваты во всех этих злоключениях, целиком и полностью, были, конечно, папа с мамой, потому что если бы они всегда делали то, чего требовала от них Леночка, дело никогда бы не зашло так далеко.

В это мгновение через распахнутое окно порывом ветра на лестницу забросило клочок бумаги, который, недолго покружив в воздухе, упал прямо к ногам девочки. Она заметила, что на нем что-то написано, подняла его и по слогам прочитала:

Давай уже закончим это дело.Придумывать тебе не надоело?Зачем своих родителей винить?Я жду тебя. Пора поговорить.

Кто это написал? Леночка перевернула листок и на обратной его стороне увидела:

Из этой бумаги (давай, поскорей,)Сначала сложить самолетик сумей,Потом запусти его в небо — и вотКо мне самолетик тебя приведетФ. Ф. Ф.

«Ф. Ф. Ф.», собственно говоря, могло означать только одно: фея Франциска Фрагецайхен. Да и фраза «Зачем своих родителей винить?» свидетельствовала о том, что эту весточку послала именно она.

Леночка вмиг утешилась. Она перестала всхлипывать, сложила, как умела, самолетик (хвост вышел кривоват, потому что девочка вдруг очень разволновалась и начала спешить), затем вышла на улицу и запустила его.

Ветер подхватил самолетик и погнал его перед собой, то унося высоко в небо, то обрушивая в пике, но самолет снова вставал на крыло и продолжал парить в воздухе, не касаясь земли.

Леночка со всех ног кинулась за ним.

К счастью (или то было таинственное стечение обстоятельств?), бумажный самолетик кружил себе над головами прохожих, выбирая тротуары и пешеходные переходы, иначе, перебегая улицу, маленькая девочка могла бы угодить под машину. А так с ней, слава богу, ничего не случилось, только пару раз она ступила в лужу да столкнулась с пешеходами, которые погрозили ей вслед пальцем да что-то недовольно проворчали.

Мало-помалу наступила ночь, а Леночка все еще следовала за своим проводником. Тот сворачивал то направо, то налево, и если девочка не поспевала за ним, поджидал ее, кружа в воздухе до тех пор, пока она снова не настигала его. У Леночки уже кололо в боку от усталости, она пыхтела, как маленький паровоз, но не сдавалась.

Улицы становились все темнее и тише. В конце концов, вокруг уже не было ни души. Ветер дул все напористей, он свистел, фыркал и буквально подталкивал маленькую девочку в спину.

Наконец Леночка чуть было не уткнулась носом в дверь, которая, насколько она смогла разглядеть в темноте, вообще никуда не вела.

Дверь просто стояла, сама по себе, и на ней была нарисована жирная семерка. Ниже помещалась табличка с надписью:

Дверь сама собой распахнулась, и порыв ветра неласково втолкнул Леночку внутрь. Спотыкаясь, она на несколько ступенек спустилась вниз и едва не поскользнулась, шагнув на зеркально гладкий лед.

Перед ней снова лежало озеро, уже знакомое ей по первому посещению, но сейчас оно было сковано морозом. Лодочка тоже стояла на прежнем месте, только теперь она прочно вросла в лед. Здесь царила зима, и вокруг, насколько хватало глаз, было белым-бело.

На сей раз неблизкий путь до острова Леночке пришлось проделать пешком, и притом с крайней осторожностью, шаг за шагом, — ведь было очень скользко, да к тому же она побаивалась, что лед ее не выдержит. Во всяком случае, несколько раз под ногами подозрительно хрустнуло и предательски затрещало.

Когда же, продрогнув до костей, она наконец ступила ногой на остров, то чудесным образом снова очутилась на ковре в комнате феи. Франциска Фрагецайхен так же сидела за круглым столиком о трех ножках, но теперь в окно, совершенно сбивая Леночку с толку, светило полуденное солнце. Кукушка, выскочившая из стенных часов, сейчас была настоящей кукушкой, которая двенадцать раз прокричала «ку-ку!». Однако на циферблате по-прежнему двенадцать раз было написано «12».