Путешествие из Бухары в Петербург - Ахмад Дониш

Примером тому служит следующее: в середине правления Насрулло отряд русских подошел к берегу Сыр-Дарьи и построил там небольшую крепость. После многократного посещения этой крепости некоторые разумные мужи, предвидевшие последствия событий, доложили эмиру, что русских надо изгнать оттуда, ибо в скором времени они продвинутся еще дальше вглубь и причинят неприятности мусульманам. Эмир ответил на это:

— Россия — великая держава, мы не можем противостоять ей, ведь она выступает даже против Европы и Турции. Земля, которую они заняли, не наша и у нас нет прав претендовать на нее, ведь они могут ответить: «Эта земля без хозяина. Если она вам нужна, почему вы не заняли ее раньше?» К тому же они станут нашими врагами, а сейчас же, хотя на словах, находятся в дружбе с нами. А если когда-либо случится так, что они вступят на нашу землю, то тогда дело будет иначе: или отдадут захваченное, или отберут все, что у нас есть.

И действительно, пока был жив Насрулло, Россия не переходила Сыр-Дарьи, признавала его самым могущественным из всех правителей Туркестана и покровительствовала ему. А вскоре после его смерти Россия двинула свои войска на Ташкент и после небольших боев захватила город.

Когда Ташкент был осажден русскими, эмир Музаффар решил совершить поход в Коканд. Некоторые доброжелатели советовали ему отказаться от похода на Коканд и двинуться на Ташкент, чтобы помочь мусульманам. Но они не смогли внушить эмиру этой мысли. Он двинулся на Коканд и завоевал его. Потом продвинулся до Узганда, разорив город и захватив в плен большое число мусульман. Эмир и его войско совершили столько насилий, что жители этих областей возненавидели его. Одни бежали, покинув родные края, другие лишь ждали удобного случая. После возвращения эмира с войском в Бухару, завоеванные области до самого Ташкента отмежевались от эмирата и вошли в состав России. А отмежевались они потому, что воины эмира из-за отсутствия порядка при завоевании грабили и забирали все, что ни попадалось под руку и чинили насилия над женщинами и детьми. А сам эмир даже не пытался снискать расположения жителей и воинов тех областей и был занят исключительно удовлетворением своих чувственных наклонностей. Все, кто содействовал ему в этом, был в чести, а другие — нет. И, конечно, после возвращения эмира те края восстали.

До присоединения Ташкента к России, когда эмир собирался походом на Коканд, автор этих строк посетил эмирскую ставку по одному важному делу. Военачальники прибыли к эмиру на совещание. После окончания совета один из везиров вышел, и я спросил о том, что там говорилось. Он ответил:

— Часть военачальников советовала эмиру двинуться в сторону Ташкента, но это не понравилось ему, и он соизволил ответить: «Под Ташкентом победил какой-то нукер России, мне зазорно выступать против нукера. Если я двинусь против них, то прямо на Москву».

Он произнес такие слова только потому, что Россия представлялась ему чем-то вроде среднеазиатских ханств. Одержав победы над этими ханствами, он полагал, что одолеет и Россию.

Действительно, если человек слышит о чем-либо, чего прежде не видел, то представляет себе это по виденному им ранее, так что это представление укореняется в нем. Например, если мы услышим, что Стамбул — большой город, цветущий и благоустроенный, то в нашем воображении возникает виденный нами прежде город, и мы подумаем: «Стамбул, по-видимому, такой же». А между тем в действительности, между обоими городами может существовать резкое различие. Или, если мы услышим, что Османская держава огромна, то в нашем представлении возникнут атрибуты нашего государства, и мы скажем: Да держава, по-видимому, похожа на наш эмират», хотя между ними колоссальная разница. Но если у нас есть хоть чуточку ума, то мы не удовлетворимся своими мнениями и начнем изучать этот вопрос, пока не узнаем обстоятельно о процветании Стамбула и державы султанов османских, о превосходстве той державы над нашей.

Поскольку эмир Музаффар по своей природе был глуп и ограничен, то он не смог подметить различие между Россией и эмиратом. А причина ограниченности правителей наших стран в том, что, когда ребенка отнимают у кормилицы, то ему берут наставника, чтобы тот научил его письму и грамоте. К нему приставляют также двух-трех мальчиков — рабов, которые день и ночь находятся при нем и служат ему. Наставник приходит к нему со страхом и почтением и учит его, если тот захочет, а если не захочет, то наставник не смеет заставить его, так как боится лишиться куска хлеба.

Когда такой ребенок научится писать и читать, его немедленно назначают правителем какой-либо области, а вместе с ним отправляются его слуги, которые получают от него разные должности. И никто не в силах внушить что-либо разумное такому правителю, он вообще не представляет себе, что в мире существует что-либо разумное и дельное, кроме еды и облегчения от нее, плотских наслаждений и верховой езды. А его приспешники только и знают, что поддакивать ему и во всем подчиняться, и не могут высказать ничего умного. Правители наших стран не получают воспитания и образования с младенческих лет, не видят жизненных трудностей и чужих стран, не получают наказаний от учителей, не испытывают ни нужды, ни голода, не изучают литературы и не читают исторических книг, и не слышат о них; когда же они становятся носителями власти, то их обуревает гордыня фараонов, и под небом они видят только себя и никого более. Все решения они выносят по своему слабому разумению, а потом подгоняют его под шариат или традицию.

В конечном итоге они не получают от власти полного удовольствия, навлекают на себя излишние тревоги и подвергают народ мучениям, так как удовольствие от власти можно получить только в том случае, если она покоится на разуме. Искать же покоя и успокоения во власти без посредничества разума и разумных мужей невозможно, если не ограничиться, как животному едой и плотскими наслаждениями. Но ведь на это способна любая скотина.

Короче говоря, после завоевания Россией Ташкента Джизак был признан пограничной крепостью Бухары и даже воротами Самарканда. И поэтому, считая оборону этого города необходимой, на нее израсходовали более ста тысяч танга. Вокруг города были воздвигнуты укрепленные стены, а в городе поставили гарнизон, чтобы он задержал и отбросил русские войска.

Главнокомандующим войсками был назначен Якуб кушбеги, один из бывших рабов эмира, хотя он ни разу в жизни не участвовал ни в одном сражении и даже не слышал ружейного выстрела. Даже самый последний мусульманский воин постыдился бы служить под его