Моя любимая куколка (СИ) - Алена Юрашина

хвостик к хвостику. После беспощадно развеивала их на краю оврага. Сизифов труд. Но спускалась в лощину и собирала снова. Как заведенная. Потом, утомившись от глубоких реверансов, пустилась в путь: шагала случайными лесными тропами до боли в щиколотках, до вспотевшей спины, избавляясь от дурной энергии, подспудно, чтобы чем-то занять мысли, пытаясь угадать, какую из дорог под ногами привычно избрал для своих утренних пробежек Макс.

Возвращалась неохотно, когда в спину, подгоняя, уже стыло выдыхали из кустов сумерки. Я не боялась заблудиться, дорогу назад нашла без особого труда: как долбят басы, было слышно издалека, да и фонари горели меж стволов приметно, будто маяк кораблю. Подходя ближе, решила пройти другой незаметной тропой, не ошиблась — дорога вывела меня, извиваясь змеей на ухабах, прямо на лужайку с хозпостройками. Назад я рассчитывала вернуться этим безопасным путем, Максу вовсе не обязательно знать, что я ненадолго выходила.

В отличие от моря огней, маняще озарявших территорию вокруг бассейна, на этой стороне дома было сравнительно темно и очень тихо. И все же каким-то шестым чувством я угадала чужое присутствие. Недовольно ускорила шаг, не хватало еще нарваться на телячьи нежности какой-нибудь отбитой парочки, но через мгновение меня догнал ЕГО голос. Раздраженный. Ершистый.

— Еще десять минут, и я был готов возглавить масштабную поисковую операцию. Почему не сказала мне, когда уходила? Какого черта ты вообще шатаешься по лесу в потемках? Приключений ищешь?

Макс был один, стоял, спиной подпирая стену с той стороны сарая, что была обращена к лесу, в руке теплился красный огонек — тлеющая сигарета? Я в сомнении подошла ближе, туда, где меня настигло невесомое облачко сигаретного смога.

— Не знала, что ты куришь, — вырвалось. Курение не вызывало у меня отторжения, нет, но все же я была удивлена неприятно.

Макс это заметил, показательно затянулся, выпуская вверх колечко голубовато-сизого дыма.

— А что вообще ты обо мне знаешь?

Я знала о нем многое, потому что слишком многое замечала, но промолчала. Показалось, вопрос был риторическим. А он продолжал сверлить меня хмурым взглядом.

— Ты не ответила. Где ты была?

— Просто прошлась… прогулялась…

— Пешком до города и обратно? Почему так долго?

Это уже начинало смахивать на допрос. На распекание неразумного дитя. Мне стало обидно. Кем он видит меня? Я ребенком себя не считала. Не в его глазах. Разозлилась.

— А сам-то ты что здесь делаешь, Макс? Почему стоишь здесь… один, когда там веселятся все твои друзья? — суетливо махнула рукой в сторону полянки, откуда непрекращающимся эхом над округой вились веселые разноголосые крики, — это же твой праздник!

— Праздник… ну, да, — как-то странно усмехнулся, делая новую глубокую затяжку, — а может, мне захотелось немного отдохнуть от своего… праздника? Послушать тишину? Скажешь, нельзя?

— Не скажу, — я нахохлилась от свежего вздоха осени, пахнувшего из глубины леса, — пожалуй, пойду в дом… не стану тебе мешать…

— Ты мне не мешаешь… Я, в общем-то, не против… компании.

Это не выглядело, как приглашение, и за намек это принять было невозможно, но все же я остановилась, нерешительно повернулась, так же нерешительно подошла к нему, встала поодаль, завела руки за спину, прикоснулась к дощатому боку, опираясь. В принципе, недолго постоять здесь можно. Несколько минут потраченного времени… они ведь ничего не решают, эти несколько минут… наедине…

Лес смотрел на нас, и мы без долгов возвращали ему эти взгляды. Макс курил. Молча. Привычно. Как робот. Только поднималась и опускалась рука, сгибаясь в локте. Наверное, и вправду пришел сюда, чтобы насладиться тишиной. И все же я чувствовала, время от времени он бросал на меня короткие взгляды, но не поворачивалась, чтобы ненароком не разрушить образ, успевший угнездиться у меня в голове. В этом молчании… мне было непривычно видеть Макса другим: отстраненным, задумчивым… одиноким. Не таким, как привыкла — столкнулся со мной, сострил, позабавился, отбрил — и порядок. Сейчас он выглядел так, будто действительно способен мыслить, чувствовать, что-то понимать, о чем-то сожалеть, грустить… Совсем как обычный человек… без особенностей…

Воздух вокруг нас сгущался, чернел, углублялись тени. В головокружительной синеве факелами готовились вспыхнуть первые звезды. Надвигаясь прямо на нас, из чащи начинал выползать туман, волоча за собой гнилую болотную сырость, впрягался, усердно распахивая низину, в которой расположился поселок, так что я уже не жалела, что перед выходом догадалась одеться потеплее.

Повела плечами, застегивая куртку.

— Замерзла? — его внезапному беспокойству не удивилась, только отрицательно покачала головой. Или это была забота?

Окурок, наконец, оказался в траве, где был безжалостно раздавлен.

— Кстати… — вновь нарушил Макс хрупкую тишину между нами, — ты ничего не забыла? — и я, наконец, повернулась к нему, чтобы услышать продолжение, — ты еще не поздравила меня с днем рождения. Только ты одна и не поздравила… — словно бы с упреком, — можно поинтересоваться, почему?

Странно, что он об этом сейчас вспомнил, спросил… но Макс ждал ответа. А Макс долго ждать не любил.

— Не знаю… наверное, ждала подходящего случая. Но не дождалась… Ты мегапопулярен сегодня, Макс, сам знаешь, — поддела намеренно, чтобы скрыть неловкость, кроме того, это ведь была правда.

— Ну, вот и дождалась… — оценив откровенность, негромко отозвался он, — это он, куколка. Тот самый… подходящий случай.

Никогда не имела привычки медлить, вот и сейчас не стала препираться, мне действительно хотелось покончить с этим разом, давно ведь хотелось, с самого утра. Как хорошо, что подарок со мной. Потянулась, вытащила браслет из кармана. Нетвердой, вдруг вспотевшей рукой. Макс, не отрываясь, следил за моими действиями. И от его взгляда… сердце в груди немного ускорило бег, запинаясь, а в горле почему-то стало очень сухо.

— Ну, вот… Макс… это… — сбивчиво принялась объяснять.

— Я знаю, что это, — перебил он, продолжая изучать мое лицо, — оберег на удачу. Я угадал? — я подтвердила, — видел такие в Тайланде. Ты его там купила?

— Нет… — неожиданно мучительно покраснела. Почему эти простые слова даются мне так трудно? — этот я… я сама для тебя сплела.

— Для… меня? — я кивнула, — ты сплела талисман… для меня? — удивленно переспросил Макс, — это… круто… Нет, это действительно круто, я не шучу, — держа веревочку на ладони, я смущенно вытянула руку, чтобы он смог, наконец, забрать подарок, но Макс не торопился. — Повяжешь его мне? Ты должна сама его повязать, если, конечно, и правда желаешь мне счастья… Ведь желаешь? Надеюсь, у тебя нет дурного умысла, и назавтра я не отброшу коньки?

— Конечно же, нет, — возмутилась я, — если и отбросишь, точно не из-за моего браслета. В общем… я желаю, Макс… я правда желаю тебе счастья и… так