Ненастоящая семья - Мария Манич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне даже показалось, что отец мог договориться об услуге с бывшими товарищами по службе, не вылезая из постели, но ему было интересно посмотреть на Рому и поучаствовать в деле. Вспомнить былое и побыть в гуще событий. А я не в силах сидеть и ждать дома, пока мой будущий фиктивный муж и папа знакомятся в полицейском участке. До чего они могут там договориться без меня? Даже думать не хочу. Лучше всё проконтролировать самой.
— Признаюсь, только матери не говори, — подмигивает мне папа и широко по‑мальчишески улыбается.
К отделению, находящемуся на другом конце города, мы добираемся по пустым ночным дорогам за полчаса. По пути я скидываю Дроздову несколько сообщений и, судя по сухому «ок», он не очень радуется перспективе нашего ночного свидания в столь интересном месте. А про обстоятельства вообще молчу.
Рому вижу сразу. Он широкими шагами мерит пространство около тускло подсвеченного участка дороги, крутя между пальцами незажжённую сигарету. Хмурюсь, вглядываясь в его серьёзное лицо. Не знала, что он курит.
Заметив паркующуюся машину, Рома останавливается. Засунув руки в карманы серой толстовки, смотрит исподлобья прямо на меня через стекло. Сердитый и нервный. Даже отсюда я вижу, как напряжены его плечи, да и вообще всё тело. Что‑то мне уже не очень хочется выходить из салона.
Последний раз, когда я видела злого Рому, он накинулся на меня с поцелуями. В этот раз вроде и не я его довела, и вообще ни при чём. Почему же мне кажется, что он всё равно злится на меня? Облизнув губы, отстёгиваю ремень безопасности и киваю парню.
Выбросив сигарету в переполненную урну, Рома идёт к нам.
— Это он, — шепчу, словно Дроздов может меня услышать.
— Высокий, плечистый. Хороший генофонд!
— Папа!
— Что сразу «папа», сама сказала, что будущий зять!
— Липовый! — решаю напомнить на всякий случай столь важную деталь.
— Ну, посмотрим‑посмотрим. Идём знакомиться.
Пока мужчины обмениваются рукопожатием и перебрасываются парой слов около капота, я мешкаю. Опускаю зеркало и быстро смазываю губы гигиенической помадой, которую нашла в кармане толстовки. Всё‑таки к мужу иду. Будущему. Фиктивному. Точно.
Папа, получив нужную информацию и небольшой конверт от Дроздова, направляется к участку, а Рома теперь оборачивается ко мне. Выждав несколько секунд, пока папа отойдет подальше, тоже начинает двигаться.
Рома останавливается около моей двери и дёргает ручку на себя. Руку как галантный джентльмен не подает. Не то чтобы я ждала именно этого, но уж точно не того, что меня запихнут назад в машину.
— Эй! Чего творишь?
— Останься в машине, Лена. Нечего тебе туда ходить, — серьёзно произносит Дроздов.
— Я одна здесь не останусь!
Опускаю ноги на асфальт, он забрасывает их назад и, нагнувшись, чуть ли сам не залезает на моё сиденье, просовывая голову в салон. Пытаюсь вытолкать эту гору мышц назад, надавливая на стальные плечи. Рома в ответ пытается пристегнуть мой ремень безопасности, громко чертыхаясь.
— Канарейкина, угомонись!
— Дроздов, выпусти меня! — шепчу в ответ, воинственно сдувая с лица выбившиеся из хвостика пряди волос.
— Я за тебя переживаю, сумасшедшая.
— Не надо за меня переживать…
Его лицо оказывается совсем рядом, в опасной близости, опять нагло и беспринципно врываясь в моё личное пространство. Пухлые чувственные губы сжаты в одну линию, под светло‑карими глазами, сверкающими направленным на меня гневом, залегли тени. Денёк, вернее ночь, выдалась у Ромы ещё та. И ещё я отказываюсь его слушаться.
— … я же буду с тобой, — выдыхаю, замерев.
— Со мной, — эхом повторяет Рома.
Черты его лица немного смягчаются, а взгляд теплеет. Смотрит на меня как‑то иначе.
Мои руки всё ещё упираются в его плечи, его ладони придерживают мои бёдра, кожу под ними начинает покалывать даже через толстую ткань джинсов. Вся наша поза кричит о двусмысленности и чертовской близости, переходящей за грань, но никто из нас не делает попытки отстраниться.
Хочу погладить по всклокоченным на голове Ромы волосам, пробежаться пальцами по колючей щетине и надавить подушечками на сжатые губы, заставив их расслабиться и приоткрыться. Несколько раз оторопело моргаю, потому что в ужасе оттого, что собираюсь сделать именно это. И, наверное, так и сделала бы, если бы не тихое покашливание отца, которое возвращает нас с Ромой в реальность, где мы не одни.
Округляю глаза.
— Чёрт!
Дроздов ударяется головой о крышу машины и поспешно вылезает наружу, оставив меня наедине с внезапной с распирающей теплотой в груди.
— Роман, ты мне нужен внутри, — говорит папа, тактично не задавая лишних вопросов, и не смотря в нашу сторону.
Он с интересом рассматривает кусты и клумбу рядом с участком.
Ромка, кажется, вспомнил первый курс и как краснеть, в темноте это не особо видно, но его щеки немного порозовели. Он стреляет в меня убивающим взглядом, а я просто пожимаю плечами, пряча улыбку.
— Иду.
— Я с вами.
Никогда не бывала до этого в полицейском участке ночью и, переступив его порог, понимаю, почему Дроздов настойчиво не хотел меня сюда пускать. Контингент тут, мягко говоря, странный. Подбитые физиономии, жуткий запах, странные женщины, кое‑кто даже спит на лавке, накрывшись газетой.
Опасливо оглядываюсь и натыкаюсь взглядом на облизывающего разбитые губы бомжевидного алкаша, который мне вдруг пошло подмигивает и улыбается, обнажая грязные зубы. Приходится прибавить шагу и схватить Рому за рукав.
Дроздов недоуменно смотрит на мою руку и закатывает глаза. Отцепляет мои пальцы от ткани толстовки и, не успеваю я возмущенно пикнуть, как Рома перехватывает мою ладонь, крепко сжимая в своей.
