Арвеарт. Верона и Лээст. Том II - Лааль Джандосова

Он ответил чуть дрогнувшим голосом: «Экдор Эртебран… проректор».

– А сколько фигур вы знаете, кроме «Вертушки», «Лесенки» и «Зигзага» с «Вращением»?

– Двести официальных и тридцать я сам придумал.

– Ясно, – вздохнула Верона.

Вздох был красноречивым. Свардагерн живо представил, как она летает с астрологом и занятия эти проходят не самым практичным образом.

– Маклохлан не хочет показывать вам?

– Он мне сказал сегодня, что девушкам для зачёта больше пяти не требуется.

– Ну да, – хмыкнул Лиргерт, – конечно. Для зачёта первой ступени.

– А сколько всего ступеней?

– Двенадцать. У Джоша – девятая.

– А у вас?

– У меня десятая. Двенадцатая у проректора. У Брареана – восьмая. Был парень с одиннадцатой степенью. Покойный брат Таффаорда.

– Понятно, – сказала Верона. – Это важная информация. А у экдора Акройда?

– Седьмая, но он способный. Он может сдать на восьмую, просто не занимается.

– А у экдоро Джонсона?

– Шестая, как и у Хогарта.

– А у Марсо?

– Никакая. Можно считать, что первая. Его дисквалифицировали…

– Как?! При каких обстоятельствах?!

– У нас каждый год проводятся лётные соревнования, в столице, а не в Коаскиерсе. Участвуют все, кто может. Допускать начинают с пятой и перед этим проводятся отборочные турниры. И на этих самых турнирах как раз и сдают зачёты. А Марсо лет десять примерно сидел на второй ступени и каждый раз всё заваливал. И он там решил воздействовать на комиссию суггестически, а его раскусили быстро и лишили квалификации.

– Поделом, – усмехнулась Верона. – Я его ненавижу до ужаса.

«Ястреб», летевший над пустошью, незаметно пошёл на снижение. Деквиантер у Лиргерта пискнул. Он прочитал сообщение и сообщил:

– Он задерживается. Извиняется, что опаздывает. А Марсо мы все ненавидим. В этом вы здесь не единственная.

– Экдор, я могу попросить вас?

– Да, – сказал Лиргерт, – пожалуйста.

– Можно просто на «ты», на будущее?

– Можно, – ответил Свардагерн, – но только взаимным образом, и ещё мы должны учитывать окружающие условия. В частной беседе – конечно, но где-нибудь в Академии…

– Да, – согласилась Верона. – Просто мы будем варьировать, в соответствии с ситуациями. Этот Марсо… ты не знаешь, за счёт чего он тут держится?

– Ну, – сказал Лиргерт, – представь себе. Диагностов толковых мало. Им платят большие деньги. Они нарасхват по клиникам, а здесь в основном работают или энтузиасты, или совсем молодые – набирают квалификацию. Как наберут – уходят. Это процесс нормальный. А этот Марсо остался практически невостребованным. Он работал в нескольких клиниках, но его попросили оттуда. Резюме у него соответствующее. Больше не приглашают. Вот и сидит в Коаскиерсе. Ни то ни сё, одним словом. Он что, к тебе придирается?

– Хуже, – сказала Верона. Лицо её – в лунном свете – выразило отвращение. – Он сегодня меня шантажировал. Затащил в свою комнатку с кроликами и заявил мне в открытую, что со мной этой ночью спали, согласно тому, как я выгляжу, и, дескать, он должен проверить обычным контактным методом и после сделать реверсию, и что он никому не расскажет, поскольку я – милая девочка, а я должна в благодарность прийти к нему вечером в комнату. А если я заартачусь, то он тогда вызовет ректора, и меня погонят отсюда, а тому, кто со мной развлекался, грозит стирание памяти.

Лиргерт, без комментариев, вытащил сигареты, закурил, недовольно похмыкивая и спросил наконец:

– Понятно. Мерзкая ситуация. Как ты из этого выпуталась?

– Очень просто, – сказала Верона. – Я его попросила вызвать Экдора Терстдарана, поскольку мой балл по Эйверу выше, чем у проректора.

– Ага! – рассмеялся Свардагерн. – Это ещё интереснее! Марсо, насколько я понял, как раз под него и подкапывал?! Значит, твой балл по Эйверу?..

– Уже полторы, примерно.

– Ого! – поразился Лиргерт. – А диагност не в курсе?!

– По идее, должен быть в курсе, но он полагал, вероятно, что я не вполне разбираюсь в тонкостях диагностики.

– Мерзавец, смотрю, он редкостный. Ты ещё не сказала проректору?

– Нет. И не буду, наверное. Не хочу его зря расстраивать.

– Правильное решение. С Марсо ты сама управишься. И, кстати, насчёт пилотирования. Мы можем позаниматься. Фигуры – дело такое… их действительно надо разучивать.

– Я была бы очень признательна!

«Ястреб» коснулся вереска. Пустошь смотрелась загадочно – как раз для ночных свиданий по вопросам особой важности. Лиргерт достал деквиантер, глянул на сообщение, переданное Акертом, и произнёс обрадованно:

– Он от нас – в двух крентерах! Появится через мгновение!

* * *

Лээст, вернувшись с матча, сразу прошёл к себе в комнату, быстро переоделся и поспешил к Вероне – предложить ей слетать поужинать – в соответствии с просьбой Неварда заглянуть к ним, если получится. По дороге ему попались идущие группой Джошуа и «помощники рефери» – не особенно торопившиеся и обсуждавшие Томаса – в плане футбольных способностей. Грегори в это время уже летел во Вретгреен – проведать жену и дочку, а Брареан был задержан парой своих дипломников.

– Куда ты? – спросил Маклохлан. – Судя по аромату, с визитом к любимой тётушке?

Ароматом был «Минотавр».

– Угадал, – произнёс проректор.

– Привет от меня, в таком случае!

– Джош, – возмутился Саймон, – у меня есть бутылка рома! Давай-ка мы лучше выпьем! Оставь мужика в покое, а то точно схлопочешь по яйцам!

Чувствительный Джонсон вздрогнул.

– Благодарю, полковник! – сказалЭртебран токсикологу, после чего добавил: – На проверке она не появится.

На этом друзья расстались. Лээст сбежал по лестнице и поспешил в общежитие, а химики и Маклохлан прошли из гостиной к Хогарту. Саймон достал бутылку – благородный испанский Cacique и три металлических рюмки, больше напоминавшие измерительные стаканчики для различных химических опытов. Маклохлан, не успокоившись, разразился гневным высказыванием:

– Он не имеет права предъявлять на неё право собственности! Он всего лишь её племянник! Она окончит Коаскиерс, я сделаю ей предложение, она ответит согласием и пусть он только попробует хоть как-нибудь нам воспрепятствовать!

– Джош, – засмеялся Хогарт, – ты совсем одурел, по-моему! Уж ей подберут, надеюсь, кого-нибудь поприличнее!

– «Подберут»?! – возмутился Джошуа. – Подберут на каком основании?!

– На том, что семья в Арвеарте – это самое главное, – произнёс рассудительный Джонсон. – Лээст, Элиза и Невард – её ближайшие родственники, и они обладают правом принимать за неё решения.

– Если она, разумеется, пройдёт натурализацию, – добавил на это Саймон.

– Нет, – возразил фармаколог. – Какая натурализация? Трартесверн же сам сообщил нам, что Верона Блэкуотер является достоянием Арвеарта. Видимо, в её файле так уже и записано.

– Да?! – сказал Джош. – Вы уверены?! Но её ж не промикрочипили! И потом – вы все забываете! У неё есть мать, между прочим! Я сдаю ей свой дом в Лисканноре! И вряд ли она захочет, чтобы её ребёнка присвоили здесь как собственность! Чтобы какие-то родственники, более чем далёкие, стали бы ей навязывать собственные решения!

– Да?! – поразился Хогарт. – Мать Вероны Блэкуотер снимает твой дом в Лисканноре?!

– Показать контракт с её подписью?!

– А Лээст об этом знает?

– Да! Разумеется, знает!

– Значит она из Америки перебралась в Ирландию? – спросил удивлённый Джонсон. – А чем это мотивировалось?

– А что ей делать в Америке?!

– Да, – согласился Хогарт. – Если она одинока, то лучше, в такой ситуации, находиться поближе к дочери. И ты у нас, Джош, не промах. Я теперь понимаю. Ты так её обработаешь, что она, эта мать, поверит, что лучшего мужа на будущее для Вероны уже не придумаешь!

– Ладно, – сказал Маклохлан, – мы заболтались, по-моему. Давай разливай, не затягивай. А что касается матери, то тут уже как получится. Нельзя предсказать заранее…

Лээст к тому моменту поднялся на верхний уровень, постучался к Вероне в комнату – на виду у трёх арвеартцев, а также Джимми и Томаса, ожидавших Арриго и Гредара, что пошли в деревню за «Брекброком», и, поскольку ему не открыли, направился к Джине в «шестнадцатую».

– Да, – ухмыльнулся Брайтон, когда фигура проректора исчезла из поля видимости, – вот так приходить к студентке за полчаса до полуночи. А Трартесверну пофиг. Всё их законодательство напрочь прокоррумпировано!

* * *

Лээст, спустившись к Джине, был встречен глубоким книксеном. Посмотрев на стену со снимком – любопытными отпечатками – однозначно нечеловеческими, и припомнив, что Джина на матче сидела вместе с Куратором, он сказал себе: «Да… а надолго ли? И чем это всё закончится? Свадьбой? Просто беременностью? Или ничем особенным?» Что касается пятикурсницы, то она подумала в панике: «Экдор Эртебран не нашёл её… Придётся сказать про Лиргерта… Но, опять-таки, я не уверена… Свардагерн сказал ей что-то и потом ушёл с семикурсниками, а она ушла за трибуну, совсем в другом направлении…»