Журнал Наш Современник №11 (2004) - Журнал Наш Современник

В мировой поэзии два великих безумца: король Лир — сошел с ума от неблагодарности дочерей и вероломства зятьев. Две старших дочери пели дифирамбы о своей любви к отцу, а Корнелия — “люблю, как велит долг”, ее он посчитал неблагодарной, лишил наследства. А потом две старшие выгнали его в ночь, в степь, в грозу. Все монологи Лира — безумие с прозрением одновременно. В конце он умирает — потрясение человека неблагодарностью и злобой. Второй безумец — Дон Кихот. Достоевский писал, что если бы от человечества ничего не осталось, остался только “Дон Кихот” Сервантеса, то по этой книге узнали бы все человечество. По жанру — это пародия на рыцарский роман. Одно из ключевых мест — вторая часть романа, когда Дон Кихота вернули, применив хитрость, околдовав. Он дома, обо всем рассуждает здраво. Разговор с цирюльником и священником; интересна реакция Дон Кихота на рассказ цирюльника о сумасшедшем. Есть в романе место, которое перекликается с античностью. При Трое, когда убили Ахилла, — спор о доспехах, присудили не Аяксу, а Одиссею. Аякс возмутился и был наказан безумием от Афины. Он стал рубить стадо быков, как Дон Кихот — овец.

Разновидности сумасшедших:

1)   Юродивые (блаженные) — храм Василия Блаженного, который обличал Ивана Грозного. Грозный боялся прикоснуться, так как он убогий — у-Бога. (В арабском мире дервиши — в Турции, Персии, Средней Азии, Индии.) Часто упоминаются в летописях. Жили при монастырях. Лишены разума (рацио), им открыто интуитивное знание Бога.

Последний пример начала века — “Фома Гордеев”. Юрод кричит: “Кибитка потеряла колесо” — пророчество. Этим романом восторгался Джек Лондон, а Чехов написал: “...черты провинциализма, надо жить в столице”.

2)   Одержимые (бесноватые). Бесы вселились, что сейчас наблюдаем. Евангелие от Марка, гл. 8, ст. 28 — 32 — притча об одержимом бесами. В “Бесах” Достоевского — больная Россия: “Это точь-в-точь как Россия, бесы выходят из больного и входят в свиней — за века. Мы (бесы), изгнанные из России, бросились со скалы в море. Но больной исцелится и падет у ног Иисусовых”. По-гречески “паранойя” — безумие. У Гойи офорт: “Сон разума порождает чудовищ”.

У Пушкина несколько персонажей, которые сходили с ума по сюжету, должны были сойти — это входило в художественную задачу: в “Пиковой даме” — Германн, в “Медном всаднике” — Евгений, последнего “схоронили ради Бога”. Пушкин — полнокровный гений, уравновешенный, цельный, но в 1833 году пишет стихотворение “Не дай мне Бог сойти с ума...”.

Тютчев, стихотворение “Безумие”. В русской литературе всегда безумие слито с природой. “Пророк” Пушкина — гений и безумный, затронуты небо и подземные воды.

Боратынский, “На смерть Гёте”.

Герцен, “Доктор Крупов”: выдвинул теорию, что все люди безумны. Самые главные мотивы — мания величия и мания преследования, которые часто смыкаются. (Манией величия поражены 90 процентов писателей в разной степени.) Доктор Крупов об убогом мальчике: когда уходил в лес — оживал, среди людей — безумен.

Гоголь: “Записки сумасшедшего”. Гениальность Гоголя: когда Поприщев в конце попал в сумасшедший дом, вспомнил родной дом, матушку — выключен ум, работает чувство.

Лу Синь (20-е годы) в Китае. Любил Гоголя, в подражание “Запискам сумасшедшего” написал свое произведение “Подлинная история А-Кью”: собака странно глядит, люди странно шепчутся. Все четыре тысячи лет людо­едство, люди пожирают друг друга. Трудяга, работает на подземных работах, его изби­вают, а он о своем мучителе — это мой старший брат, и веселый идет в кабак.

Гаршин — ХIХ век — “красный цветок — все зло мира”. В русской литературе всегда не просто так, а с идеей сумасшествия.

Беранже: “Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой”.

Бодлер: “Семь стариков”.

Апухтин: “Сумасшедший” — все оттенки сумасшествия.

Хлебников — поэт-сумасшедший, поэт для поэтов, наряду с безумием изуми­тельно чистые строки. На грани сумасшедшего и юродивого. И притворялся, и на самом деле. Составил математические циклы: Лермонтов погиб в 1841 году, в 1941-м – война… Его сумасшествие пытался имитировать Заболоцкий, который был совершенно трезвым. Ничего не получилось. Прошел три превращения. В конце пришел к чистому слову.

Хармс и обериуты — игра, не сумасшествие. Ницше — выворачивал евангельские истины — сошел с ума. Декаданс создал “эстетику безобразного”, творчество навыворот.

Тема “Гений и безумие” — сложная тема, в ней есть и социологические аспекты, надо глубже рассматривать отношения с обществом.

7. Тема: СЛАВА

Слава — это слово. Слово первично относится к Богу. Пословица: “Мир людям на земле, слава Богу на небесах”. Литургии, богослужение — обращение к Богу. Это — слава.

Сапфо – VII век до н.э.:

Близ Луны прекрасной тускнеют звезды,

Чтоб она одна Земле светила полной славой —

слава как сияние.

В русском народе мало о славе сказано, это свидетельство того, что русский народ мало обращал на это внимание. Бытовое снижение: слава — это молва, слух.

Надпись на стеле, посвященная спартанцам:

…но не умерли, Слава, ввысь воспарив,

Вынесла их из Аидовой тьмы.

Слава — вечность, сиянием доблести победила “смерти черное облако”. Слава в Греции — не только воинская доблесть. “Победителю на Олимпийских играх” — снижение, спускается на уровень молвы.

Полонский, “Троя”:

…в песнях Гомера все я стою нерушимо,

Ведь у Эллады детей вечно я буду в устах.

Слово задержало славу навечно.

Еще один тип славы — слава Герострата: 600 лет до н. э. Сжег храм Артемиды в Эфесе в день рождения Александра Македонского. Несколько веков его имя запрещали упоминать, но потом оно всплыло. Геростратова слава — прославиться любым способом.

Пушкин много писал о славе. “Памятник” — вплотную приближен к современности. “Разговор книгопродавца с поэтом”:

Что слава? — Яркая заплата

На ветхом рубище певца.

Нам нужно злато, злато, злато,

Копите злато до конца.

Лермонтов, “Журналист, читатель и писатель”. “Ангел”: “О Боге великом он пел, и хвала / Его непритворна была.” О поэте: “Он даром славы не берет”.

Пушкин: “Блажен, кто молча был поэт, / И терньем славы не увенчан...”

Понятие славы выродилось. Категория серьезная, хотя присутствует презрение к славе, но в пределах человеческой сути кто это ощущает, тот — мудрец.

Тема славы соприкасается с темой памятника.

Гораций “К Мельпомене”:

Создал памятник я, бронзы литой прочней,

Царственных пирамид выше поднявшийся.

Считается, что Державин создал вольный перевод, но это традиция.

Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный,

Металлов тверже он и выше пирамид.

Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,

И времени полет его не сокрушит.

Так! — весь я не умру; но часть меня большая,

От тлена убежав, по смерти станет жить,

И слава возрастет моя, не увядая,

Доколь славянов род Вселенна будет чтить.

Пушкин убирает привязку к национальности, создает размах Вселенной — “хоть один пиит”.

Есенин, “Мой путь” (1925): “Пускай я умру — не ставьте памятник в Рязани!” Рубцов — шутливый отклик: “Мне поставят памятник на селе,/ Буду я и каменный навеселе”. Смеляков, “Памятник” — в художественном отношении слабо.

Ахматова, “Реквием”: “Муж в могиле, сын в тюрьме, / помолитесь обо мне!”. Плохо то, что в контексте она как Богородица. На Голгофе все смотрели на Христа, а на нее посмотреть не посмели — поэтическая загадка. Раз страдает, Мать Христа проецируется на Ахматову, но здесь не укрупнение, это не традиция Горация, а забота о личной славе. Все разрушается. Sic transit gloria mundi — “так проходит земная слава”.

Слава незыблема. Редко бывает при жизни. У Есенина, Горького — при жизни, у других — рекламная слава. Известность в малых слоях — не слава.

8. Тема: ПРИКОСНОВЕНИЕ

Аристотель и Блаженный Августин писали о времени: если остановится хоть на одно мгновение — мировая катастрофа. Как философы, так и поэты разделяются на истинных и ложных. Поэты Божьей милостью — истинные, они различаются по степени таланта и по удивлению перед миром. Удивление — главное качество человека, философа; если человек не удивляется — это машина. Истинные поэты и философы удивляются живому миру, природе. А ложные удивляются слову, тексту, уже написанному, — это книжные поэты, для них первоисточник не природа, а книга. Есть переходные типы.

Прикосновение, или контакт, определяет, истинное это явление или имитация (ложный выпад). Нежное, грубое, ласка, удар — все это прикосновения.