Следы во времени - Елена Соколова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пройдя лес, Иван вышел к незнакомой ему, довольно большой деревне. Дома здесь были добротные.
Иван был голоден и постучался в ворота самого богатого дома. Во дворе залаяли собаки и послышались чьи-то тяжелые шаги… Ворота открыл высоченный мужик.
– Чё надо? – спросил он, глядя на Ивана.
– Я ищу работу.
Мужик окинул Ивана оценивающим взглядом и сказал:
– На поле за моим двором картошку убирают. Туда ступай. Сколько мешков накопаешь, за столько заплачу. Ток постой.
Мужик ушел в дом. Вскоре он вернулся и протянул Ивану разорванную на длинные лоскутки синюю тряпицу:
– Будешь свои мешки этим перевязывать, чтоб с чужими не спутать.
Иван поблагодарил хозяина и не медля отправился на поле.
Здесь работало человек десять. У каждого были лоскутки разного цвета, чтобы перевязывать полные мешки и составлять их под навес.
Ивану повезло, он попал как раз к обеду. Все работники собрались за огромным столом, сколоченным из нетесаных досок.
Жена хозяина весело расставляла миски с горячей похлебкой и приговаривала:
– Ешьте, ешьте, не евши много не наработаешь.
После сытного угощения Иван работал с огоньком. Он перевязывал мешок за мешком, обгоняя всех остальных работников. Нужно было заработать на ночлег. Подтаскивая очередной мешок к навесу, Ивану показалось, что его мешков с синей перевязочкой стало меньше.
Он пересчитал свои мешки. Оказалось, трех недостает.
Поставив новый мешок, Иван, озадаченный, вернулся на поле. Не дойдя до своей полосы, он оглянулся и увидел, что под навесом копошится один из работников.
Он перевязывал свои веревочки на мешки Ивана.
Возмущенный Иван побежал к навесу. Обманщик, увидев его, закричал:
– Вот, ведь, жулика какого наняли! С моих мешков тесемки на свои перевязал! Глядите-ка! Я только теперь спохватился, свои привязал обратно.
К этому времени подошел к навесу сам хозяин.
– Что за шум? – спросил он.
– Да, жулик это… – начал, было, Иван.
– Я жулик? Вы гляньте на этого бродягу! Мои мешки перевязал тесемочкой, а теперь на меня свалить хочет!
Подошли и зашумели другие работники:
– И у меня было больше! – слышалось со всех сторон.
– Это точно мой мешок!
– А это мой! Я даже дырочку эту помню!
Иван молчал. Он готовил речь в свою защиту. Уж он-то знал, как и что сказать, чтоб слово вес имело.
– Хозяин, я человек честный… Мой авторитет вес имеет…
– Значит так, народ, – прервал Ивана хозяин, – уговор мой тверд и авторитет ничей не понадобится. Я плачу каждому за собранные мешки. У мешков отличительные знаки имеются. По этим знакам я и рассчитываться буду. Авторитеты ваши мне не интересны.
В итоге, Иван получил меньше всех, хотя сделал больше всех.
С поникшей головой стучался Иван в ворота домов, но на ночлег никто его не пустил, и ночевать пришлось в открытом поле.
Иван долго не мог заснуть. Он смотрел на звезды и, вместо того чтобы сокрушаться о своей судьбе, улыбался:
– Вот ведь, царь и господин всего мира лежит под открытым небом, не имея где преклонить голову. Даже лисы имеют норы, и птицы имеют гнезда.
Так и не заснув, Иван с рассветом поднялся и снова отправился на поиски хоть какого-нибудь заработка. Вдруг он услышал шум и направился в ту сторону.
Вышел Иван на широкую улицу. Здесь собрались почти все жители деревни. У столба лицом к толпе стоял тот самый человек, который перевязал тряпицы с мешков Ивана.
Оказалось, что жулик этот украл из дома хозяина, к которому нанимался, бочонок меда, и сейчас решался вопрос о наказании.
– Тридцать плетей ему всыпать! – раздался чей-то голос.
– Правильно!
– Мало тридцать! Пятьдесят пусть получит!
– Пятьдесят не выдержит, помрет.
– И пусть помрет!
– Вот судьба и решит спор. Помрет – так туда ему, ворюге, и дорога.
– Найдется ли защитник обвиняемому? – спросил староста деревни.
Все молчали.
Иван стоял за спинами у всех собравшихся. Он смотрел на обвиняемого с высоты своего собственного опыта, понимая, что никого здесь не волнуют ни причины, ни следствия поступков. Все должно быть просто и быстро: хорошо – награда; плохо – наказание.
Иван встретился взглядом с глазами обвиняемого, который опустил голову.
Ивану терять было нечего и он, протиснувшись сквозь толпу, сказал:
– Я буду защитником.
Все уставились на Ивана, который стоял в рваной рубахе, взлохмаченный, с сухими травинками в волосах. Послышался чей-то смех, и скоро все собравшиеся разразились хохотом. Староста, вытирая слезы, сказал:
– Прошу защитника подойти сюда.
Иван прошел к судье и повернулся лицом к людям. Впервые в жизни он не думал о том, какой эффект произведут на людей его слова. Впервые в жизни он был свободен от мнения людей. Сам испытав горечь одиночества, жажду и голод, он заглянул в душу этого преступника и увидел огромный мир.
В мир этот никто никогда не заглядывал, потому что никто даже и не подозревал о наличии души.
– Я хочу просить об изгнании этого человека, – сказал Иван. – Пусть поскитается по свету. Пусть научится ценить то, что имеет. Тогда научится ценить и то, что имеют другие, может, и не станет больше красть.
Преступника отпустили и строго-настрого запретили появляться в деревне. Люди разошлись по домам.
Иван шел по улице и возле одного дома увидел, как девочка бросает птицам куски белого хлеба.
Иван остановился. Девочка посмотрела на него и протянула ему хлеб.
– Возьми, – сказала она.
– Да? Ты отдаешь мне хлеб просто так? – обрадовался Иван.
– Ты ведь не хуже этих птиц, – ответила девочка.
Иван взял краюху и услышал чьи-то шаги за спиной.
К нему подошел осужденный:
– Можно, я с тобой пойду? – попросился он, – меня Яшкой зовут.
Иван разломил хлеб пополам и протянул половинку новому другу:
– Тогда в путь!
Иван и Яков вышли из деревни. По дороге Яшка приметил в высокой траве куропаток, и двух ему удалось поймать.
К полудню усталые и проголодавшиеся путники устроили привал. Яшка ловко общипал добычу, а Иван развел костер.
За скромной трапезой Яшка и Иван разговорились.
– Ты откуда? – спросил Яшка Ивана.
– Я из деревни Епухово. Это далеко. Ты не знаешь.
– А идешь куда?
– Этого я не знаю. Тесно мне стало в доме своем. Решил мир пойти посмотреть. Я ведь всю сознательную жизнь себя строил: авторитет заслужил, денег заработал, не от нужды, а для веса своего. Большим человеком себя почувствовал.
– Значит, себя показать захотел, – уточнил Яков.
– Стыдно признаться, а на самом деле именно так.
Яков рассмеялся.
– Ты чего? – спросил удивленно Иван.
– Да, смешно получилось у тебя. Во всех своих достижениях ты себя тесно почувствовал.
– Да не в достижениях, а с достижениями в доме своем. Не мог я там применить свои достижения. Не нужны они никому.
Яков с тоской посмотрел вдаль и тяжело вздохнул:
– Значит, был сыт, здоров. Родители все сделали, чтобы ты мог для себя жить, собой заниматься, а ты их бросил.
– Ты что, Яков?! Я не бросил, я пошел путешествовать… Я ж не навсегда. Отец меня понимает.
– Отец не хочет тебя связывать.
Иван молчал, опустив голову. Потом вздохнул тяжело и согласился:
– Ты прав, Яшка. Только о себе я думал, только себя видел, когда из дома уходил. Теперь я от своего «я» свободен. Других людей видеть научился, о других думать. Вот тебя первого увидел.
Мимо друзей пронеслась почтовая карета, запряженная тройкой лошадей.
– Так и сбить кого-нибудь могут, – сказал Яков.
– Запросто, – подтвердил Иван и поднялся. – Пора, однако, и нам в путь-дорогу. Надо к ночи до жилья какого-нибудь добраться.
Пройдя пару часов, приятели увидели на обочине почтовую карету, которая пронеслась мимо них.
Яков и Иван подошли. Рядом с каретой суетился почтальон, который пытался насадить на ось слетевшее колесо.
Увидев приближающихся незнакомцев, почтальон поначалу испугался, бросил колесо и хотел, было, убежать.
Иван с Яковом переглянулись, подошли, приподняли завалившуюся сторону, и Иван велел почтальону:
– Насаживай колесо.
Почтальон быстро поставил колесо, и, пока его укреплял, Яков прокрался к двери кареты, ловко скинул замок и залез внутрь.
Среди посылок и конвертов обнаружился небольшой сундучок с коваными углами. Яша подхватил его, выскочил из кареты, закрыл дверь и накинул замок.
Почтальон ничего не заметил. Он сел на облучок, с опаской поглядывая на парней, тряхнул вожжами и рванул по дороге.
– И спасибо не сказал, – обиделся Иван, – бывают же такие люди…
– А я сам у него «спасибо» взял, – хихикнул Яков.
– Как это?
Яков отошел к обочине и вытащил из травы сундучок.
– Небось, золотишко! – сказал он.
Иван обалдело уставился на Якова и смог только выкрикнуть:
– Ты что это вытворяешь?
– А чего такого? Мы ему помогли, а за помощь плата положена. Ты на меня не кричи. Вместе потратим. Если б не мы, он бы все потерял.
