Учиться как учиться. Психология и духовность на суфийском пути - Идрис Шах

ЗНАНИЕ И ПОВЕДЕНИЕ

Святость — не в чудесах, не в кажущейся набожности. Критерий — в знании. Люди спрашивают: «Как знание может быть почти тем же, что поведение и вера?» Суфийский ответ: без знания нет уверенности, что поведение правильное, и нет гарантии, что вера настоящая. Настоящая религия и настоящее правильное поведение приходят через познание того, что есть религия, и того, что следует и чего не следует делать: а не с принятием местных культурных норм без проверки на опыте.

Суфии постоянно утверждали, что знание согласуется с праведностью и общепринятым поведением, но не с их подделками, которые и есть все, что главным образом существует в самообманутых «хороших» людях.

Святость, если под этим мы подразумеваем внешность, включая мнимые чудеса или воздействие, оказываемое кем-то на других людей, которые на этом основании заключают, что такой человек является святым, — целиком субъективна и вообще — не может быть названа святостью в суфийском смысле.

ПРЕДПОЧТЕНИЕ СОБАКЕ

Как описывается в Musibat-Nama, "Книге Скорби" Аттара, Баязид Бистами, прогуливаясь по улицам с несколькими своими последователями, сделал ситуацию демонстрацией недостатков таких поверхностных суждений.

Навстречу им шла собака, и Баязид уступил ей дорогу. Один из учеников подумал, что это, должно быть, неправильно:

Баязид — великий святой, окруженный учениками, наделенный высоким положением, а собака — это, в конце концов, всего лишь собака.

Баязид воспринял чувства этого человека и объяснил. Собака увидела, как они приближаются, и передала Баязиду мысль, что она, поскольку была создана собакой, должно быть грешна, тогда как этот великий человек, должно быть, святой,

поскольку смог появиться в такой великолепной и почитаемой форме.

«Именно из-за этой идеи собаки, — сказал Баязид, — я отдал ей предпочтение».

В: По-видимому, традиционная психология или подобная научная дисциплина не бывает без концепции тайн и секретности. Почему так, и какова природа этой секретности?

О: Среди суфиев, технический термин «тайна» применяется для "глубочайшего внутреннего сознания человека", и такое толкование можно найти у авторитетов. Среди людей традиционных духовных систем общеизвестно, что в соответствии с состоянием данного человека есть различия в значении и акценте идеи "тайны".

Вот некоторые примеры:

СТИМУЛЯЦИЯ

(1) Люди автоматически проявляют себя разносчиками любопытства, когда видно, что они находятся под сильным влиянием идеи тайного, и что она их стимулирует; суфий, например, будет знать как поступать с такими людьми. Может быть это и к лучшему, что они исключили себя, оставаясь простыми предвкушателями тайн.

ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ЭФФЕКТ

(2) Идея «тайны», для тех, кто может занять правильную позицию по отношению к ней, иногда может иметь энергетический эффект, так как для них она является открытием или достижением нечто такого, что дорого и ценно. У суфиев этому пункту особое значение придавал Ибн ал-"Араби.

УЕДИНЕНИЕ

(3) Таинственность часто путают с уединением; уединение необходимо, чтобы устранить источники помех, когда люди на чем-то концентрируются.

ОТНОСИТЕЛЬНОСТЬ

(4) Тайное может быть словом, выражающим то обстоятельство, что нечто не готово быть открытым, или что оно «скрыто» от кого-то в определенное время по веской причине: и эта причина, возможно — не более, чем эффективность воздействия для обеспечения прогресса.

Многие вещи, называемые "тайнами", — это лишь вещи, скрываемые от людей до тех пор, пока они не смогут понимать или эффективно переживать их.

Настойчиво требовать «тайн» или делать нечто равносильное (желать их неосознанно) — это характеристика человека, отчетливо проявляющаяся почти во всех делах и фазах зрелости, никоим образом не ограничиваясь эзотерическими областями. Если вы сужаете ваше понимание тайного до грубого определения, например, считая, что это то, что от вас скрывают, то вы всего лишь показываете, что вряд ли достаточно гибки и чувствительны, чтобы понимать «тайные» аспекты тонких и трудноуловимых вещей. Многие «тайны» наилучшим образом сохраняются отрицанием любой тайны или, как это часто делают суфии, людьми, которые выглядят простыми и обычными. Это дает суфию то преимущество, что освобождает его от необходимости избегать искателей тайн или бороться с ними: они считают его поверхностным или "обыкновенным".

ПРОНИКНОВЕНИЕ СМЫСЛА

Одной «тайной» суфиев является их метод, который заставляет людей осознавать содержащиеся в опыте, а также в литературе, истины, которые эти люди отрицают из-за барьеров, возведенных привычкой или субъективными эмоциями.

Саади в Boston говорит: «Дверь просветления открыта для тех, для кого закрыты другие двери». Этими дверьми часто являются двери интеллектуальности, убеждения, что свои собственные идеи откроют двери, и двери чисто схоластического или только систематического подходов, без глубокого проникновения, которое дает человеку возможность очистить ум от хлама.

ТАЙНА ТАЙНЫ

Суфийский парадокс: «Тайна суфизма в том, что он совсем не имеет тайн» означает — то, что является тайной н скрыто для тех, кто не является реализованным суфием, для суфия становится понятым и пережитым и поэтому перестает называться тайной вовсе.

Слово Sirr, обычно переводимое как «тайна», означает в принятой у суфиев терминологии "глубочайшее внутреннее сознание". Так что, если глубочайшее внутреннее сознание неизвестно его обладателю, то оно остается для него «тайной». И, на вербальном уровне, где, по определению, сознание нельзя познать на опыте, а на него можно только ссылаться, оно по этой причине остается «тайной», "скрытым".

Одной из способностей суфиев является то, что они могут видеть сквозь внешний облик и самообман людей и, таким образом, в состоянии научить этих узников вторичного «я» как добраться до реальной «тайны», глубочайшего внутреннего сознания, внутрь.

ДЕВУШКА-ТЮРЧАНКА

В известном рассказе о Юсуфе ал-Рази, из Повествования о друзьях Аттара, проиллюстрирована эта способность читать мысли, а также то, как другим не достает ее, и они судят по внешним признакам.

Рассказывают, что однажды персидский купец, собиравшийся в путешествие, попросил Хири позаботиться о девушке-тюрчанке. Хири до безумия влюбился в эту девушку и решил обратиться к своему учителю, Абу Хафсу, кузнецу. Абу Хафс велел ему отправиться в Раийй, за советом к великому суфию Юсуфу ал-Рази.

Когда Хири прибыл в Раийй и спросил, где находится жилище мудреца, ему сказали, чтобы он избегал такого еретика и вольнодумца. Поэтому он вернулся в Нишапур и сообщил об этом Абу Хафсу, но ему было велено пренебречь мнением людей об ал-Рази и найти его снова.

Несмотря на почти единодушные увещевания жителей Раийй, он пришел туда, где проживал ал-Рази. Там он нашел старца в обществе прекрасного юноши, который подносил ему винную чашу.

Шокированный этим, Хири потребовал объяснения, как столь уважаемый созерцатель может так себя вести.

Тогда ал-Рази объяснил, что юноша — его сын, в винной чаше — только вода, и что все остальные его оставили. Такова реальность его состояния, которую все воображают жизнью в распутстве.

Но теперь Хири хотел узнать, зачем суфий ведет себя таким образом, что люди считают его еретиком.

Ал-Рази сказал: «Я делаю так, чтобы люди не обременяли меня тюрчанками».

передо мной пакет обезвоженного лука.

Пусть эти сухие луковицы символизируют что-то написанное. Это не изначальное переживание (лук), но и не совсем ничто. Они обладают потенциальностью.

Добавьте горячую воду, и она впитается вашим сухим материалом. Через несколько минут мы имеем то, что, мы знаем, было сушеным луком, но, сейчас уже им не является. То, что у нас есть теперь — это «восстановленный» лук.

Мы не имеем целых луковиц, это верно. Не имеем мы и свежего лука. Но у нас есть то, что даст нам возможность узнать свежий лук, когда мы увидим и попробуем его. Это продвижение при помощи сушеного лука.

Изначальным переживанием был свежий лук. Вода была добавкой, внесенной правильными условиями занятий. Результат годен в пищу и является подходящей заменой свежего лука. Он, также, обладает некоторой питательностью.

Те, кто говорит: «Ничего нельзя приготовить из сушеного лука» — другими словами «Ничего нельзя получить из книг» — заблуждаются. Те, кто говорит: «Я буду ждать (или искать), пока не найду свежий лук», — заблуждаются. Они заблуждаются, так как не понимают, что не узнают "свежий лук", если увидят его. Это надо сказать, хотя я делаю это неохотно, поскольку такие утверждения обычно воспринимаются как вызывающие, тогда как, по большей части, они предназначались быть лишь описательными.