Машины морали, Машины любви (СИ) - "DanteInanis"

«Аааа, это вы злой-гений-король-IT-задротов, что пишет эти навязчивые х*ни?!» — воскликнул «Чарльз-неприветливое-матерное-слово», искренне улыбаясь. Он не только не извинился за свои слова, но и не подал даже малой надежды, что его совесть как-то смутилась от мысли о недопустимости подобного поведения. Возможно, именно этим он и понравился Майклу.

Чарльз был первым человеком, который не стесняясь в выражениях крошил и бил современный мир. Он разбивал осколки из неудобных вопросов и вдавливал их в кожу комфорта современных обывателей. И хотя кажется он был в одной тюрьме с остальными, но в своём протесте был свободнее других, чем вызывал уважение.

В тот вечер Чарльз натянул на голову Майклу транскраниальный сканер высокой разрешающей способности, подключил его к терминалу суперкомпьютера Амор Мунди и начал любоваться шаловливыми огоньками тета-сегментов мозга. Показывая пальцем на фиолетовую точку голограммы активности, он смачно выругался всеми известными словами, которые выстрелили из него вместе с потоком эмоций, после чего добавил: «Осторожнее, приятель, мне нравятся женщины».

— Многие думают, — объяснял Паоло, — что ментальная карта, которую показывает КРАН — это физические участки мозга. Этот участок — для такого-то чувства, а этот — для такого. Что не верно, — он показывал Майклу светящиеся многоугольные грани указательным пальцем. — Конечно, нейроны расположены таким образом, чтобы передавать сигналы друг другу по кратчайшему пути. Это оптимизационная задача коммивояжёра, и мы правда знаем области узкой специализации типа зоны Брока или Вернике. Но это лишь первичный взгляд. Когда учёные проектировали КРАН, их задачей было создать виртуальную схему нейронных связей так, чтобы человеку было легче понимать их работу. И они назвали это тета-сегментами.

Паоло объяснил, что фиолетовая зона совместно с активностью двух других областей зрительной коры указывает на эротическое внимание. Майкл пожал плечами: «Странно, но я ничего не чувствую». Чарльз похлопал его по плечу: «Ага! Как оно, подсматривать за собой через замочную скважину? А сейчас!..». Чарльз начертил рукой в воздухе треугольник, и Майкл сперва ощутил, а потом и увидел на голограмме изменения в сознании, которые отображались как несколько вспышек в области лобных долей. Он почувствовал сильное желание раздеть Чарльза. Новые вспышки в затылочной доле, которая отвечала за обработку визуальных образов, подсказывали, что Майкл видит что-то ещё, что не доступно остальным. Чарльз задорно выматерился. Паоло улыбнулся.

— Эта хрень за тонны баксов, Майк, может не только прочитать каждый нейрон в твоей килограммовой коробке с жиром, но и записать туда возбуждение. Сечёшь? — объяснил

Чарльз происходящее и со свойственным ему задором влил в себя очередной стакан виски со льдом.

— Зона A30L87 может усилить осознанность сексуальных желаний, — добавил Паоло. — Сейчас в Амор Мунди используют нейропептид А30 с целевой доставкой, чтобы влиять на эту область. Говорят, это усиливает впечатления от секса, и оргазм ярче.

— Усиливает, усиливает, — подмигнул Чарльз. — Если бы не йо*ный А30, я бы всю жизнь ходил импотентом, приятель! Благодаря ему я узнал, что мне нравится. Наука иногда е*нестически полезна, мой друг, — сказал он и задорно рассмеялся.

— И в чём секрет? — спросил Майкл.

Чарльз налил в стакан синтетический алкоголь, чтобы снова выматериться.

— А ты не обосрёшься? — спросил он прямо. — Это пи*ц!!!

Майкл покачал головой.

— Паоло, брат, добавь нашему другу немного о*енности!

Паоло набрал несколько команд на терминале, и через несколько секунд Майкл почувствовал в крови закипающую решительность:

— Снимите с меня эту хрень, — необычным для себя тоном приказал он.

— О! Так намного лучше, приятель! — воскликнул Чарльз и повёл Майкла за руку в лифт.

В лифте включилась танцевальная музыка, а на стенах появилось видео. Приталенный кожаный пиджак Чарльза, выполненный в японском стиле школьной формы, отразил игру цветов, превратив своего хозяина в калейдоскоп визуальных образов. Музыка переполнила кровь Майкла, и он ощутил лёгкое ускорение кабины. Номера этажей мигали всё быстрее и быстрее, казалось, кабина вот-вот вырвется в стратосферу вместе с телами обнажённых людей, которые смотрели на героев с экранов лифта. Красный свет заполнил всё вокруг, а на потолке отобразилась надпись: LoveCage. Она увеличилась до максимума и, пролетев сквозь пассажиров, открыла их взору сияние серебряных облаков холодного голубого и сиреневого оттенков. Двери кабины открылись, и Майкл увидел верхний этаж Амор Мунди, состоящий из одного гигантского прозрачного купола, который открывал обзор на безумный вечерний закат за границей дождевых туч, остававшихся внизу под ногами возбуждённых героев.

До этого Майкл лишь краем уха слышал про существование LoveCage, но до сих пор не подозревал о смысле этого места. Пространство столь же огромное, как и эго хозяина Амор Мунди, окружало двух маленьких людей. В центре зала прямо в воздухе парил чёрный куб. Майкл понял, что это и был LoveCage. Он подошёл к гигантскому окну и прикоснулся ладонью в том месте, где еле заметный пар облака касался стекла бестелесным щупальцем с другой стороны. Чарльз выплеснул лужицу ласковых матерных слов, чтобы описать красоту природы и восхититься её величием. В этот момент он больше всего походил на потерянного мальчишку, который старается бороться с невидимым врагом. Зазвучал сигнал второй кабины лифта и в зал вошла женщина ослепительной красоты. Чарльз гордо улыбнулся и сделал знак рукой, который означал приглашение. Прямо из пола перед Майклом выросли металлические палки, собираясь словно стебли гороха в лестницу ведущую прямо в чёрный куб любви. Чарльз взял за руки Майкла и очаровательную незнакомку и повёл их наверх.

Так Майкл познакомился с самой сокровенной тайной Чарльза, о которой тот не говорил никому. И Майкл стал не только наблюдателем тайны, но и доверенным лицом, кому сын директора CommuniCat рассказал о необычном сексуальном фетише.

— Для меня заниматься сексом обычным образом — ненамного лучше, чем есть вкусную еду. Никаких ярких ощущений, — поделился Чарльз после страсти, окружённый водяным паром сауны. Он вынырнул из тёплой бурлящей ванны и громко выдохнул: — Другое дело, когда на меня смотрят. Но не просто смотрят, а смотрят с завистью.

Майкл молча смотрел на Чарльза с заинтересованным видом.

— И ты понимаешь, что на эту роль никакая женщина не годится, — уточнил Чарльз.

Майкл пожал плечами.

— Важно, чтобы завидовали мне, — Чарльз ткнул себя большим пальцем в грудь. — Поэтому тут нужен именно мужчина. Мужчина и зависть в его глазах.

— Я не чувствую зависти, — неуверенно возразил Майкл.

— Да, пизд*ц, — резко выругался Чарльз, — разве тебе не хотелось занять её место и принять участие?

— Хотелось…

— Вот! Вот!!! — ликовал Чарльз. — Хотелось! А я тебя этого лишил! Вот и зависть!

Как бы ни хотелось Майклу отрицать, он признался. Внутри LoveCage, сидя на роскошном кожаном кресле мрачного бордового цвета, он испытал не только чувство вожделения, но и ощущение зависти, или может быть даже слабую обиду. Но негативные эмоции не отталкивали его. Он хотел стать пленником LoveCage снова, о чём откровенно признался. Глаза Чарльза светились от нескрываемой радости. Было ясно, что и он желал того же.

Очень скоро два разных человека стали близкими друзьями. А если прикосновение взглядов уравнять с прикосновением тел, то их можно было бы считать самыми настоящими любовниками. Но Майкл не думал в таком ключе. Свои отношения с Чарльзом он считал чисто дружескими, а то, что происходило в LoveCage актом поддержки. В конце концов всё, что он делал, — снимал с себя одежду, садился на кожаное кресло, наблюдал за тем, как Чарльз занимался любовью с женщиной — вот и всё.

Со временем Майкл научился расслабляться в присутствии третьего. Ему стало всё равно с кем и как его знакомый получает удовольствие. В воображении он стирал всех людей, оставляя только Чарльза. Мысленный фокус позволял возбудиться и принять участие путём самоудовлетворения, что Чарльзу пришлось по вкусу. Он выказал похвалу, чем немного смутил Майкла и даже вызвал своеобразное чувство гордости.