Прощаться не будем! - Александр Каренин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Старший майор госбезопасности Яковлев! — представился вдруг он, — Теперь я ваш следователь!
— Здравствуйте, гражданин старший майор! — еле выговаривая каждое слово, поприветствовал его.
— Мне поручено известить вас о том, что ваше дело закрыто за отсутствием состава преступления. Вам выдадут форму и личные вещи.
— Гражданин майор, а где же тот следователь? — заикаясь от волнения спросил я, обнимая себя за локти.
— Зубов отстранен от вашего дела. Палку перегнул немного со своими подопечными. — ответил Яковлев, и тут же опустил глаза в стол.
— Разрешите вопрос? А как так получилось, что нет вины?
— Ваши сослуживцы, признались в том, что вы были храбрым человеком! И именно вы вывели их из окружения. Но это видимо не понравилось Зубову, и он тут же сделал по-своему. Следователь то он в принципе не плохой, только уж больно…
Яковлев пододвигает лист бумаги: — Подпишите только эту бумагу!
Растерявшись от слов Яковлева, я пристально вглядывался в этот документ.
— Да не бойся, подписывай! Это не признание, а ваше освобождение!
Закованный в наручники, я дотянулся до чернильницы, и взяв в руки перо подписал.
— Ну вот и всё, Петровский! Свободны! — сказал он, подшивая подписанный лист к делу.
— Спасибо гражданин майор за доверие… — ответил я, и с наворачивающимися слезами, проследовал к выходу.
Следуя по коридору, я пытался вникнуть в происходящее. Следствие по моему делу окончено. Предателем меня уже не считали. К сожалению, в этих не столь отдаленных местах, я всё же сломался. До сих пор ноют ребра, особенно после последнего допроса. Зубы шатаются вот-вот выпадут. Синяков на лице столько, что даже и не скроешь, и на правый глаз я кажется всё-таки не много ослеп, вижу только мутные круги.
После освобождения мне выдали новую форму, личные вещи и назначение в часть, расположение которой, находилось в районе полигона Бекасово под Москвой. Там стоял 296-ой медсанбат 33-й армии, который в своем распоряжении имел дивизию народного ополчения.
Эпизод 9: «Отстоим Москву!»
Декабрь. Третье число. «Зима конечно выдалась суровой!» — думал я, переминаясь с ноги на ногу на зимней дороге. Градусов сорок ей богу. Такая холодрыга была, если верить писаниям еще в Отечественную войну с Наполеоном, из-за чего последний и бежал из России. А немцы? Да что немцы, наверное, тоже драпанут, кто их чертей знает! Шинельку выдали на размер меньше, вдобавок еще и дырявую.
Холодный зимний ветер пронизывал меня насквозь, заставляя пританцовывать на заснеженной обочине под табличкой с указателями разных полковых хозяйств. Три большие стрелки с фамилиями командиров, как в сказке про трех Пушкинских богатырей, аккуратно указывали маршруты. Налево через несколько километров хозяйство лейтенанта Зайцева, направо хозяйство Яшина, прямо проживал полковник Ивлев со своим подразделением. Дорога нам была предписана к лейтенанту Зайцеву, который как вскоре выяснится командует ополчением.
Вкушая этот свежий морозный воздух, я полной грудью наслаждался им. Пар разлетался на полметра застывая на мгновение. «Как же все раздражает! Сопли ручьем текут не остановишь! Шинель драная продувается! Подмётка на левом сапоге уже каши просит! — пробормотал про себя, ругая все вокруг, — и время медленно идет, и машин как назло ни одной нет, а пешком идти вообще ни комильфо. Что ж за жизнь то такая собачья выпала на мою долю!»
Лишь спустя полчаса ожиданий, на горизонте появилась сначала одна фара, потом другая, только чуть потускневшая, и совсем скоро нарисовался целый грузовик, на борту которого, большими белыми буквами, как в продовольственном киоске, написано слово «Хлеб». Водитель увидел танцующего меня на обочине и тут же притормозил. Мужичок средних лет в дырявых рукавицах, поманил рукой: «Куда путь держишь, браток?»
— На войну, дяденька!
— Война нынча везде, тебе кудой надо-то?
— Мне бы в хозяйство лейтенанта Зайцева, если можно!
— Седай, прокатимся с ветерком!
И мы поехали. Хороший человек, этот водитель-хлебовоз Семеныч, не дал помереть от холода. Следуя на дребезжащем по фронтовым дорогам ЗИСе, я глубоко задумался, глядя в полуразбитую форточку полуторки. Ведь еду я на ту самую передовую, где в скором времени будет решаться судьба нашей столицы. Враг уже более чем вплотную подошел к Москве. Казалось, что им остается сделать лишь последний рывок и наша оборона дрогнет. Передышку нам подарили лишь тогда, когда осенью началась распутица. Раскисшие дороги — вот что было главной связующей проблемой. Для немецкой стороны — это наступать, а для нас — это отступать и оборонятся. Но к началу декабря, когда земля схватилась, немцы тут же ринулись к столице.
Прибыли на место. Хлебовоз Семеныч указал мне дислокацию искомого расположения. Сойдя с машины, я наблюдал за людьми в гражданской одежде, с винтовками наперевес, которые рыли оборонительные позиции на этом Наро-Фоминском направлении. Это была дивизия народного ополчения, вперемешку с частями 33-й Армии. Спрыгиваю в отрытый окоп. Просачиваясь сквозь эту пеструю толпу, я интересовался у каждого, где можно найти командира укрепрайона. Стоящий рядом седовласый мужик с бородой, поправляя ушанку, глядя на меня, ответил:
— Вон командир бегает! А ты откуда такой красивый?
— Да я из Москвы. Вот получил назначение к вам в качестве санинструктора! — подтягивая ремень винтовки, ответил я.
— А-а-а, вон оно что! Это теперь у нас своя медицина есть? Ты у нас один на всю роту будешь! А то третьего дня убило нашего фельдшера и лечить некому стало. Ты, кстати табачком не богат часом? А то курить хочется, страсть! — спросил ополченец, указывая рукой на мой вещмешок.
— Да откуда дядь, самому охота пару затяжек сделать. Так, где мне командира искать?
— Хех, ну ладно! Идешь значит за дальний окоп, там будет землянка. В землянке он и бывает!
— Спасибо, отец! — похлопав по плечу собеседника, я тут же проследовал к указанному месту.
Возле командирского блиндажа стоял часовой. Его лица не было видно, а шинель полностью окутана снегом.
— Товарищ, а ротный Зайцев, здесь?
Тот, спустив с пол лица шарф, ответил:
— Здесь! А ты кто такой?
— Видите ли, я ваш новый санинструктор, не могли бы вы доложить обо мне!
Немного ухмыльнувшись, он зашел в землянку. Через минуту открылась дверь, и оттуда раздался почти детский голос:
— Заходите, кто там?
— Товарищ лейтенант! Санинструктор сержант Петровский прибыл для дальнейшего прохождения службы!
Худощавый юноша лет двадцати пяти, с оспенным лицом, протягивая мне свою сухую и теплую руку, представился в ответ:
— Здравствуйте, я лейтенант Зайцев! Командир роты народного ополчения и начальник укрепрайона.
После рукопожатия, он предложил мне сесть у ярко красной от огня буржуйки.
Параллельно клацая своим именным портсигаром, он рассказывал:
— Видите ли, товарищ
