Сверхприключения сверхкосмонавта - Валерий Медведев

- Вы знаете что, - посоветовал я, - сейчас, вместо того чтобы выяснить, кто я, вы меня лучше запомните и когда придёте домой, то напишите обо мне...

- Что же написать о тебе?

- Ну это... воспоминание...

- Воспоминание? - Женщина даже рассмеялась. - Воспоминание о том, как ты гладиолусами торгуешь? Между прочим, ты вот цветами торгуешь, - продолжала она, - а не знаешь, что революционные работницы ещё при царе лозунг такой носили на демонстрациях: "Хлеба и роз!" Ты слышал об этом?..

- В оранжерее при университете на сельскохозяйственном факультете недавно начат необычный эксперимент, - сказал я. Электронно-вычислительной машине доверено управлять автоматической установкой, заменяющей во многом человека в выращивании ирисов, тюльпанов и гладиолусов. Установка, управляемая компьютером, передвигается по оранжерее в восемьсот квадратных метров по уложенным вдоль стен рельсам и выполняет самые разнообразные операции. Вы, конечно, об этом ничего не слышали?

- Как не слышала, - сказала женщина, - очень даже слышала.

- От кого? - удивился я.

- А от тебя, от тебя слышала!

Я даже на одну, может, миллионную долю секунды растерялся, так меня ловко поддели с ответом, но женщина в милицейской форме продолжала:

- Про электронно-вычислительную машину и про её применение ты кое-что знаешь, но вот о себе ты почти ничего не знаешь.

- Как это не знаю? - обиделся я.

- Ну вот не знаешь твоё имя, твою фамилию, где живёшь, - принялась она опять за своё.

- Вы лучше скажите мне, кто может быть автором вот этих стихов, - сказал я, доставая из внутреннего кармана листок со стихами. - Наука же утверждает, что в почерке отражаются индивидуальные особенности личности и что каждый имеет свой почерк, я правильно говорю? А то я, значит, себя зачедоземприваю, а меня хотят во что бы то ни стало расчедоземприть! - проговорился я.

- Чего, чего? - насторожилась дежурная.

- Да это я... я просто так говорю, - прикусил я свой язык.

- Говоришь ты правильно, - подтвердила женщина, - а поступаешь...

Но я ей не дал договорить.

Вот, товарищи потомки, теперь вы поймёте, почему я сначала расстроился, а потом сразу обрадовался, что меня пригласили в милицию. Мне бы давно самому сюда прийти с этими стихотворениями.

Женщина прочла все три стихотворения и сказала:

- А зачем же это по почерку устанавливать автора? Хорошие стихи...

- А затем, что они без подписи, - объяснил я.

- А зачем, чтобы они были с подписью?

- А затем... - сказал я. - Ну, что бы вы сказали, если бы при расследовании какого-нибудь преступления вашим милиционерам не надо было иметь никакого суплеса...

- Ты и суплес знаешь?

- Суплес, - отчеканил я, - это гибкость тела. Вырабатывается специальными тренировочными упражнениями, способствующими увеличению подвижности позвоночника и эластичности межпозвоночных хрящевых дисков, всего суставно-связочного аппарата и мышечной системы.

- Значит, не надо никакого суплеса? - переспросила меня дежурная. - А что же надо?

- А надо, чтобы был псип, которым обладает... то есть будет обладать скоро один человек, - поправил я сам себя. - Псип - полное собрание изобретений природы, - пояснил я, не дожидаясь вопроса, и тут же стал объяснять главное: - Значит, при расследовании какого-нибудь преступления милиционер выскакивает из отделения, он человек-ищейка, у него отличное верхнее чутьё, как у ищейки. Что такое верхнее чутьё? - спросил я дежурную.

- Верхнее чутьё - это способность собаки улавливать запахи по воздуху, а не по следу, - отчеканила дежурная.

- Правильно, - похвалил я её. - Затем милиционер вглядывается, словно кошка, в темноту!.. Что вы знаете про кошек? - спросил я дежурную.

- Что они в восемь раз лучше видят в темноте, чем человек, но зато кошки видят всё в чёрно-белом изображении! - ответила дежурная без запинки.

- Очень хорошо! - похвалил я дежурную и продолжил: - Затем милиционер со скоростью гепарда бросается вдогонку за преступником. Преступник - в лес, милиционер взмывает соколом в небо и коршуном пикирует на врага! Что вы знаете про гепарда, сокола и коршуна?

- Постой, кто кого допрашивает? - опомнилась вдруг дежурная по детской комнате..."

...Дальше пропущена целая страница, а через страницу записана следующая фраза дежурной:

"...- Товарищ капитан, меня допрашивает задержанный! Дайте мне кого-нибудь на помощь, я одна с ним не могу справиться!.."

Затем нельзя было разобрать ещё две страницы, на которых сохранились только отдельные слова. По-видимому, на помощь дежурной капитан все-таки пришёл, и дальнейшая беседа велась втроем. Беседа, впрочем, тоже исчезла. От неё остались три обрывка:

"...-И вот, чтобы вся наша милиция обладала тем, о чём я вам рассказывал, надо знать, что всё это зависит от человека, то есть меня! Вот почему я не могу, скажу больше, не имею права называть своё имя и свою фамилию... Всё-таки кругом есть ещё и иностранные разведчики.

- Ну знаете, - сказал капитан, - видел и слышал я на своём веку много..."

Затем сохранились фразы Юрия Иванова:

"- Вы у меня взяли в долг один час и пять минут из моего бортжурнала, где я теперь возьму это время?.."

"- На вашем месте я не мешал бы мне, а охранял! - посоветовал я работникам милиции..."

"- Ты вот что, ты не говори, что тебе делать с нами, а говори, что нам делать с тобой, говори свою фамилию и где живёшь, - сказал капитан, когда я уже собирался уходить.

Я, конечно, в сотый раз ответил на эти слова презрительным молчанием, тогда он со словами: "Сами узнаем!" - взял воротник моей ковбойки, отвернул его и заглянул мне за шиворот, как будто у меня на спине было написано, где я живу и моя фамилия. Между прочим, этого капитана, если он меня хорошо попросит, я занесу в список чедоземпров! Вы даже не представляете, товарищи потомки, как он меня подловил с этим воротником. На спине у меня, конечно, написано ничего не было, но и воротнику ведь была пришита метка, с которой мы сдаем в стирку бельё. А по метке и узнал капитан мои координаты проще простого. Позвонил в прачечную и узнал..."

На этом воспоминания о встрече с дежурной по детской комнате в отделении милиции обрываются. Как и чем же всё закончилось - пока неизвестно. Снова пропущено десять страниц. Дальше воспоминания о вечере, когда Юрий Иванов после занятий по своей программе "псип" переходит ко сну.

ВОСПОМИНАНИЕ ДЕВЯТОЕ

Даю вам десять минут на разговоры!

В этот, в общем-то для меня нормальный в смысле перегрузок, день я решил назначить себе сон пораньше. "...Закрываю глаза и распускаю мышцы. Тело, как плеть, висит безвольно..." Вы, товарищи потомки, может быть, не знаете, что такими словами описывал своё состояние за несколько мгновений до того, как будет поднята рекордная штанга, олимпийский чемпион Юрий Власов. Я у Юрия Власова научился понимать вот это состояние - близкое соседство яростного взрыва физической мощи с полным покоем и полной расслабленностью. Дело в том, что всякая физическая деятельность человека - это поочерёдная работа разных групп мышц (впрочем, смотрите об этом в моём бортжурнале). Сейчас я начал как раз вспоминать не о том, как я расслаблялся, а о том, что расслабиться по-настоящему мне помешал голос отца за стеной. Дело в том, что когда я перед сном положил ему на стол дневник с записями (помните: "Учил учителя алгебры... Читал лекцию... Не ответил, до каких лет в среднем живёт человек!"), он взял в руки мой дневник и сказал:

- А... библиотека авантюрного романа. Почитаем, почитаем...

Потом я вышел из комнаты, а отец замолчал так надолго, что я подумал: "Уж не учит ли он мой дневник наизусть?" Затем слышал, как он там за стеной поговорил с мамой, затем, хлопнув дверью, мама вышла из папиной комнаты. Папа почему-то стал разговаривать сам с собой вслух. Раньше я за ним этого не замечал. Я уже про себя одиннадцатую формулу расслабления повторял: "Мои пальцы и кисти расслабляются и теплеют". Вдруг дверь в мою комнату открылась, и отец громко крикнул:

- Ты, в конце концов, собираешься выйти или нет? Я тебе уже сто раз об этом кричу.

Я продолжал делать свой практикум по самовнушению расслабления, притворившись, что сплю, хотя мысленно не переставал повторять про себя одиннадцатую формулу: "Мои пальцы и кисти расслабляются и теплеют!.." Но отец тоже не переставал повторять мне громко одну и ту же свою формулу. Тогда я не выдержал и как бы во сне, но громко произнёс:

- Мои пальцы и кисти расслабляются и теплеют...

В это время в комнату вошла мама и тоже громко сказала:

- Послушайте! Интересный материал в газете: "...В этой связи вспоминается мне история с восьмиклассником одной московской школы. Немало хлопот доставлял он всем. Мог какой-нибудь выходкой сорвать урок. И вот как-то в походе по Подмосковью он проявил себя с неожиданной стороны. Одна из девочек поскользнулась и упала в холодный осенний ручей и основательно промокла. Мальчик помог ей, отдал свои тёплые вещи, чтобы она согрелась!.."