Медея идёт ко дну (СИ) - Белобарсова Влада

В толпе кто-то схватил Сильвию за вторую руку и рывком потянул на себя. Выругавшись, Оден обернулась, но, увидев, кто именно это сделал, немедленно отпустила её и скрылась в толпе. Почему, Сильвия не поняла. Она пыталась отнять руку, пыталась укусить того, кто её держал, пыталась кричать, но добилась этим лишь того, что девушки вокруг неё отошли на несколько шагов. Русалка в таком же плаще, как у Оден, держал крепко, властно, пресекала любую попытку дернуться, извернуться, может, даже ценой вывиха или вовсе кисти. Ничего не получалось. Они завернули за угол, Сильвия ободрала свободную руку, пытаясь зацепиться ей за стену. Уже в следующую секунду на её голове оказался мешок.

Сильвия не понимала, сколько она пролежала в таком виде. Едва двинувшись, она получала пинок в бок, и почему-то, в отличии от собственных ногтей, боль от него волнами расходилась по телу. Попытка бунта не увенчалась успехом и оставила на животе не один синяк, если у русалок они вообще могли быть. Прошло, наверное, несколько дней, когда с нее наконец стащили грубую мешковину, и даже она, проезжая по лицу, царапала его.

— Прелестная девчушка.

— Я тебе не девчушка, мразь! — крикнула Сильвия в сердцах, и тут же получила по лицу кулаком. Пальцы бьющей её девушки украшали кольца, и щеку саднило не столько от удара, сколько от царапин. Сильвия замерла, оценивая ситуацию. Такого страха не было даже перед Джемини. Уж ей-то было известно, что человек может сделать с другим человеком даже под страхом наказания, а здесь, под водой, наказания может не быть вовсе.

— Да, просто прелестная.

Перед Сильвией стояла девушка, и в отличие от богатства Мадлен, выражавшемся разве что в вещах, она излучала его сама по себе. Её платье, совершенно без украшений, без всякой вышивки и отделки, вполне могло бы побывать на показах в Париже. Маленькая, размером с ноготок подвеска едва блестела между ключицами. Сильвия никогда не видела такой прямой осанки, такого одновременно прекрасного и ужасного в своем безразличии лица, таких изящных рук с одним единственным кольцом, таким же прекрасным, как и его хозяйка. Сильвия не могла оторвать от неё взгляда.

— Где ты отыскала её?

— Вытащила из вечного круга Лорелей.

— Она слишком прелестна для Альзары. — она перевела взгляд на Сильвию, и та наконец разглядела её глаза. Такие же ореховые, как у Дилана. — Как ты попала туда?

— Ногами, — ответ вылетел сам по себе, и Сильвия о нём сразу же пожалела, зажмурилась в ожидании удара, но его не последовало.

— Девочка с характером. Думаю, она принесет нам множество душ.

— Я ничего вам после такой встречи нести не собираюсь.

Удара снова не последовало. Девушка в платье лишь слабо улыбнулась.

— Мы позволим тебе жить на суше. Какая русалка этого не хочет?

Глава 5

Злость мгновенно улетучилась. Эта девушка предлагала то, к чему, как казалось Сильвии, придется идти долго и трудно. Просто чудо. То, как с ней обращались, не шло ни в какое сравнение с тем, что они могли ей дать.

Незнакомка улыбнулась еще шире, когда Сильвия коротко ответила ей:

— Я заинтересована.

— Еще бы, — Девушка улыбнулась. — Никогда от моего предложения глаза не сияли так ярко. Как, говоришь, тебя зовут?

— Стефани, — соврала Сильвия. Снова. Дело попахивало авантюрой, но желание вернуться домой пересиливало страх. Всегда ведь можно отказаться. Да?

— Меланта, — она улыбнулась, обнажив белоснежно-белые зубы, за исключением чернеющих кончиков клыков. Сильвия подумала, что ей показалось, но нет. Осознав, что слишком долго пялится на зубы незнакомого человека, Сильвия посмотрела Меланте в глаза и постаралась придать лицу дружелюбное выражение.

— У вас очень красивые губы, — сказала она. Глупо. Но лучше, чем заметить «Мадам, у вас черные зубы, так и должно быть?».

Меланта замешкалась, но, видимо, придав в своей голове какое-то объяснение фразе Сильвии, сменила тему и бросила взгляд на ту, что избивала её.

— Гэлли, можешь пока быть свободна. Мы пока поговорим со Стефани, она выглядит сговорчивее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Та, которую Меланта назвала Гэлли, выплыла из комнаты. Впервые за время на дне Сильвия видела кого-то с такими угловатыми, резкими и размашистыми движениями. Рука болью напомнила о том, как Гэлли держала её. Если мужчин здесь, внизу, не было, значит, их роль выполняли такие девушки, как Гэлли.

Меланта взяла Сильвию за руку — её прикосновение было таким холодным, что Сильвия не удержалась и вздрогнула — и вывела её следом. Или камера, в которой они стояли была слишком темной, или примыкающая комната — слишком светлой, но Сильвии пришлось зажмуриться на несколько секунд, прежде чем глаза привыкли.

Комната передавала дух хозяйки. Никаких излишеств, всё предельно просто и одновременно стильно, будто в бутике люксовой одежды. За такой дом на суше отдали бы не один миллион долларов. На полках стояли даже растения в горшках. Сильвия и не подозревала, что под водой тоже можно иметь комнатные растения. Впрочем, она об этом и не задумывалась. Вряд ли эта девушка провела на дне много времени. Или, что вероятнее, нашла возможность покидать его. Значит, несмотря на звоночек в глубине сознания, попробовать стоило.

Меланта подвела Сильвию к белому столу на прозрачных ножках, почти незаметных в воде. Сама заняла место у окна и указала Сильвии на противоположное. Она послушно заняла его.

— Проведем небольшое собеседование. Ты знакома с этой процедурой, я полагаю.

— Разумеется, — снова солгала Сильвия. Её взяли в «Модести» сразу же, едва она закончила университет, без разговоров, только позвали подписать договор. В конце концов, она была одной из лучших студенток. Может быть, и самой лучшей. А может, постарался Дилан, тогда еще не директор, но всё равно уже важный человек.

— Какая ты? Нежная? Бойкая? Одиночка? Хотя, насчет одного пункта я более, чем уверена.

— Я не бойкая. Я просто люблю жизнь.

— Странно любить то, чего нет.

— Кто-то же любит… — Сильвия едва удержалась от шутки. — … вымышленных героев. Их тоже нет. — И здесь Сильвия врала. Они начинали существовать, как только их придумывали. А Сильвия едва закончила жить. Меланта была права. Сильвия любила жизнь ровно так же, как ребенок любит Человека-Паука.

Но русалок ведь тоже считали вымышленными.

— Ты нужна мне для работы, — Видимо, короткий разговор дал Меланте понять, кто Сильвия такая. — С тебя — мужские сердца, с меня — твоя жизнь на суше.

Сильвия остолбенела. Одно дело — бороться с тварью на морском дне, совершенно другое — убивать мужчин, обычных живых людей, которые просто попадаются под руку.

— Понимаю, неприятно, — продолжила она. — Но есть один нюанс. Ты в полной моей власти. И если ты не согласишься, боль будет сопровождать тебя всё то время, пока ты будешь умирать от голода. С каждым днем она будет всё сильнее и сильнее, пока ты не попросишь пощады, а потом твоя русалочья душонка просто исчезнет в непередаваемой агонии. Выбор за тобой, моя дорогая Стефани.

— Пошла к черту, дорогая Меланта, — мгновенно ответила ей Сильвия.

Меланта поднялась и махнула куда-то в сторону. Тут же вернулась Гэлли, и, совершенно не церемонясь, затолкала сопротивляющуюся Сильвию обратно в её камеру.

— Сволочь, я отсюда выберусь, и в первую очередь я убью тебя!

Сильвия ободрала все костяшки, плечи и локти, пытаясь выбить дверь, сорвала голос, пытаясь докричаться. Тщетно. В конце концов она села на холодный, как руки Меланты, пол и закинула голову. Нет, она не сдавалась. Она существует, а значит, ситуация не безвыходная. Сильвия сможет сбежать. Сможет найти выход. Сможет достичь своей цели, никого при этом не убивая. Разве что, Меланту и её подручную. Если не Сильвия, кто-то еще попадется им на пути, и этот кто-то вполне может оказаться не настолько великодушным к мужчинам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Еды так никто и не принес. За сменой дня и ночи Сильвия могла следить в маленьком окошке, какие ставят в туалетах. Конечно, оно не открывалось, но счет дней — уже неплохо. И всё равно в конце концов она сбилась со счёта. Сколько она тут проторчала. Пять? Семь? Пятнадцать? По ощущениям она сказать не могла. Спать не хотелось и ни тогда, ни сейчас.