Ричард Длинные Руки — король-консорт - Гай Орловский

— Все или почти все?

— Все, — ответил голос и окончательно похоронил мои надежды, — даже скардер, которому теперь некому подавать сигналы.

Я встрепенулся.

— Какой скардер? Что он делал?

— Указывал место посадки, — сообщил голос.

— Давай подробнее, — потребовал я. — Это что-то типа маяка?

— Я не знаю, что такое маяк.

— Ладно-ладно, ты только не волнуйся. Зайдем с другого конца…

— Какого?

— Другого, — пояснил я. — Этот скардер указывал таким же транспортникам, как ты? Или всяким?

— И транспортникам тоже.

— Ага, — сказал я с облегчением. — А пассажирским лайнерам? Ну, где людей перевозили?

— Люди обычно перевозились сами, — ответил голос. — Но я поняла, да, и людей тоже.

Я спросил с замиранием сердца:

— А военным?

Голос ответил бесстрастно:

— Военным? Что это?

— Не важно, — сказал я быстро, — ты только не волнуйся. В общем, указывал всем-всем?.. И ему подчинялись?

Я даже дышать перестал, ожидая ответ, Эркхарта ответила ровным голосом, но я ухитрился в нем услышать то ли удивление моими умственными способностями, то ли презрение к их уровню:

— Конечно. Все получали… силу.

— Топливо?

— Да, — ответил ее голос, — топливо. По лучу. Но только надо опустить звездолет совсем близко.

— Понятно, — прервал я радостным голосом, что это мне понятно, — чтобы уменьшить потери при беспроводной передаче на большие расстояния! Верно? Вот видишь, и я могу тебя чему-то научить. Эркхарта, ты просто чудо, а не транспортник!.. Уверяю тебя, скоро-скоро мы все восстановим и ты снова начнешь возить руду с дальних планет и астероидов… Ну, по шкале вечности совсем скоро…

В ответ молчание, что и понятно, на риторические вопли Эркхарта не реагирует, но мне это неважно, сердце в диком ликовании стучит так, что раскачивает меня в стороны.

— Эркхарта, — сказал я, — все упирается в этот Маркус. Если получится как-то от него защититься… я имею в виду, не дать ему позволить разрушить все на поверхности земли…

Она промолчала, на недосказанные фразы не реагирует вовсе, я договорил, тщательно подбирая фразы:

— То потом, после такой победы, можно и отдохнуть. Не так ли?

Она ответила нейтрально:

— Не знаю. Я в отдыхе не нуждаюсь.

— Восхитительно, — сказал я. — Но имею в виду, что после победы можно ненадолго оставить дела там на земле и пошарить здесь у тебя.

Я затаил дыхание, пока что меня не пропускают дальше прихожей, довольно нагло говорить о таком, однако голос Эркхарты произнес ровно и без всяких эмоций:

— Если остановишь Маркус…

Она словно бы запнулась, перебирая варианты и листая старые инструкции, а то и вовсе за их неимением стараясь определиться с тем статусом, который будет у меня после такого деяния.

— То что? — спросил я, не утерпев.

После паузы голос ответил так же ровно:

— Ты подтвердишь свой допуск… и тебе будут открыты все помещения. В том числе и к механизмам управления.

Я подпрыгнул, вскинул кулак в зверином жесте, надо Эркхарте объяснить, что это символ программирования вселенной, потому да, легитимно, сказал пылко:

— Не прощаюсь!.. Скоро увидимся.

— До свидания, — ответила она так же ровно, — человек Ричард.

Глава 6

Голова гудит, как колокол в Вальпургиеву ночь. Не факт, что Маркус подчинится указаниям маяка, хотя таким высокотехнологичным должен заинтересоваться. Да и получить на халяву подпитку своим аккумуляторам, или что там у него есть, тоже вряд ли откажется. Конечно, у него могут быть установки, черпающие энергию прямо из вакуума, что не вакуум, а океан темной, как мы знаем, энергии. А то и еще какой-нибудь цветной или кисловатой… кто знает, какие еще есть?

Но все равно есть шансы, что сядет возле маяка. Хотя бы для того, чтобы изучить, забрать или разрушить на месте. Все-таки сигнал этого скардера Маркус перехватит еще в далеком космосе, должен заинтересоваться, слишком необычное нечто для полуразрушенной еще с прошлого раза планеты.

Во всяком случае могу вернуться в Храм и отрапортовать, что сумел выяснить, где сядет Маркус! Более того, сядет там, где укажем.

Ну, а если не сядет…

Бобик ринулся мне на шею, я уперся в землю и устоял, обнял в ответ и потискал, арбогастр посматривал с иронией и что-то пережевывал хрустящее, картинно перекашивая нижнюю челюсть.

— Все, — сказал я нервно, — торопимся. Это значит, спешим!..

Бобик запрыгал вокруг, выказывая готовность куда угодно, это же так здорово — мчаться и мчаться, арбогастр молча повернулся боком, подставляя стремя.

Я вставил ногу, женщин не видно, фанфаронить не перед кем, поднялся в седло и велел:

— Давай к замку Орлиный Клык. Не помнишь? Это на стыке Шателлена, Турнедо и Фоссано…

Он тряхнул гривой, я понял и пригнулся, и в следующее мгновение надо мной заревел ураган.

Мы мчались и мчались, срезая угол земель королевства Бурнанды, когда Бобик возбужденно гавкнул, привлекая внимание, подпрыгнул, а то сослепу не замечу, и, резко развернувшись прямо в воздухе, с треском проломился сквозь высокий кустарник с мелкими розовыми цветочками.

Я сказал сердито:

— Зайчик, с чего бы это он, не знаешь? Пойдем взглянем, а если что, обругаем вдвоем, мало не покажется.

Арбогастр пошел через кусты, словно это высокая трава, я только ноги поднимал, сучья такие, что и сапоги пропорют, а далеко впереди послышался мощный и требовательный гавк.

Кусты распахнулись, мы вылетели на поляну, едва не растоптав тела двух мужчин в кожаных доспехах, хотя их топтать уже можно, оба плавают в собственной крови, у одного череп рассечен до переносицы, а под деревом, упершись в него спиной, сидит, склонив голову на грудь, юноша с кровью на голове.

Бобик уже перед ним, требовательно лизнул в лицо, оглянулся, в глазах укор, ползем, как черепахи.

Раненый с трудом поднял голову, обеими ладонями зажимает широкую рану на животе, кровь залила не только одежду, но и землю под ним.

Я торопливо покинул седло, Бобик отступил, а раненый с трудом свел глаза и, различив, что к нему в кровавом мареве приближается человек, прошептал:

— Я… барон Джильберт Шервин… я не убежал… так и скажите…

— Тихо, — бросил я, — сами скажете, сэр.

— Я умираю, — проговорил он с трудом, и кровь хлынула изо рта. Он закашлялся и добавил: — Я не… опозорил…

— А кто сомневается? — спросил я и наложил обе ладони на его лоб и затылок. Пальцы ощутили глубокие раны, как он только еще дышит и в сознании. — Крепитесь, сэр. Сейчас вам станет лучше…