Афера - Иван Цуприков

Вовремя. Из уборной вышел капитан милиции и, что-то сказав барменше, тоже вышедшей в этот момент из кухни, прошел и сел за свой стол. В тот же момент зазвонил его телефон. Капитан, мужчина лет сорока — сорока пяти, несколько обрюзгший, вытер руку о штаны и взял сотовый телефон. — Да, начальник отдела дактилоскопии Федоров, слушаю…

— Кто?.. Сейчас узнаешь, кто с тобою разговаривает! Что? Какой труп, какой носорог?.. Готовься к встрече, долго себя ждать не заставлю, — и бросил в негодовании телефон обратно в свою фуражку. Встал. — Извини, хозяйка, — сказал он барменше, — потом зайду. — У двери остановился, пальцы пробежали по клавиатуре мобильника, он приложил трубку к уху и громко сказал: — Лень, здесь какой-то ухарь меня трупом обозвал… — и вышел на улицу.

— Да, ребята, ничего себе! — Михаил потер ладони. — Так что завтра еще пару раз от кого-нибудь позвоню этому красавчику. Сейчас как раз группу из городского и областного управления милиции готовлю к соревнованиям по армейскому рукопашному бою. Так, у Носорога было имя и отчество — Евгений Евгеньевич, — записал это в своем блокноте. — Нет, ребята, другого выхода нет, только таким способом можно будет вытянуть из них все.

— Да уж, — только и смог сказать несколько обескураженный произошедшим Константин.

— Костя, — обратился к нему Валентин, — вчера Люську видел, совсем синей стала, проплыла, ничего не видя, под глазами синяки, глаза пустые. С нее вроде бы и толку ноль. Может за наркоту продаться, ну, предложим ей «муку» или еще что-нибудь, все выложит.

— Грязное это дело. Зема только и ждет нашего прокола. Если бы он боялся Люську, уже давно бы хлопнул ее, как назойливую муху. Но не торопится, значит, ждет, когда мы сорвемся, тогда уж спокойненько на нас все повесит. Даже то, о чем мы и не знаем, — подвел итог сказанному Константин и встал из-за стола.

— Погоди, Костя, — остановил его Михаил, — телефоны телефонами, может, это все и лажа, мыльный пузырь. Есть у меня идея. Пока о ней говорить не буду, но проверить хочу. Валь, у тебя, кажется, одноклассник работает скульптором?

— У Кости, — ответил Валентин.

— Ну, да, скульптором, — усмехнулся Константин, — косметологом…

— Так это еще лучше…

Валентин подошел к своему подъезду, остановился, и резко отворил дверь. Поднялся на второй этаж — тихо, на третьем — тоже. У соседней двери коврик лежал нетронутым, у его двери — тоже.

Валентин достал ключи, отворил дверь, включил свет и запер дверь, провернув ключ два раза. Достал из холодильника молоко и начал пить его большими глотками из пластмассовой бутылки. Прохладная жидкость не погасила внутреннего жара. Включил в кране холодную воду, и сильный напор ударил по голове, опущенной в раковину. Сильными потоками вода побежала по груди, спине.

— Ух! — он, мотнув головой, отошел от ванны, нащупал полотенце, стянул его с крючка и набросил на голову.

Расстегнув, стащил с себя рубашку, засунул ее в стиральную машину, остановился у зеркала в прихожей и внимательно посмотрел на себя. Лицо серое какое-то. Нужно отдохнуть.

…Валентин еще долго не мог заснуть, разные мысли лезли в голову, путались, закручивались в узел. Он рассматривает узел, потянул за один его конец, а узел становится еще больше. Блин, растет прямо на глазах. Вот он уже с ведро. Нет, он уже с автомобиль «Ниву», и начинает катиться на Валентина, и растет-растет, как снежный ком, и катится, катится, вот-вот раздавит Валентина.

Валентин отпрыгнул в сторону и полетел со скалы. Как хорошо парить… Вот он летит над городом, вон ворота и пацаны с его двора в футбол гоняют — Витька, Димка, Костя с Женькой. И вдруг Валентин стал резко падать на огромный камень, который вдруг при прикосновении стал мягким. Открыл глаза — тишина, он лежит в своей кровати, значит, все это сон.

Глава 8. «БРАТВА» — НАРОД НЕДОЛГОВЕЧНЫЙ

— Гога. — Митяй растянулся на заднем сиденье «Камри». — Земина сука звонила, сказала, чтобы на кладбище ехали, в ритуальное агентство пришел наш заказ — памятник с фоткой Косого, стойки и всякая другая дребедень. Рабочие ждут.

— Чего ждут? — переспросил Гога, делая вид, что не понимает, о чем идет разговор. — Нового жмурика?

— Бабок ждут, бабок, восемьдесят штук за памятник со стойками и цепями, десятку за установку, десятку — за краску, венки, цветочки. Итого стольник нашему милому Косому!

— Слушай, ты его завалил, вот и плати! Понял? Плати! — в ответ громко рявкнул Гога. — Я че, дурик тебе, че ли? Ты тогда и Косого, и мотор джипа грохнул, так что, дорогой, давай, расплачивайся сам.

— Ну ладно, ладно, Игорек, своего очередного жмурика будешь сам определять.

— Не скули. За свои дела сам отвечай. Так куда поедем? На кладбище, где гниет убиенный тобою Косой, или в банк, или где ты там еще бабки прячешь?

Митяй не ответил, улегся на кресло, поджав под себя ноги, закрыл глаза. Да, его пуля Косому дорого обошлась. Купил Земе новый джип, на сходке принято решение отдать жене Косого дом Митяя и содержать ее. Теперь, когда Митяй ушел под кабалу Земы, этого юркого и жадного человека, все, что заработал, ушло.

«Ну, ничего, сука, и тебя за Косым отправлю с твоей прекрасной коброй. Сволочи! Сволочи!» — орал про себя во все горло Митяй. Но при этом понимал, что с Гогой ссориться нельзя. Он — единственная его опора. Со школы…

Митяй достал из кармана сиденья бутылку рома и приложился: огненная вода начала согревать горло, живот, размачивать мозги. Томная усталость начала растекаться по конечностям.

…Да, сколько им пройдено с Гогой… Начиная с восьмого класса, когда их выперли из школы. Не только за учебу. У директорши школы Митяй тогда украл сто рублей. В то время это были огромные деньги, за которые можно было купить спортивный велосипед с переключением скоростей, как у их физрука… Или магнитолу «Электроника» …

Да и получилось у них все тогда как-то неожиданно. Сбежали с урока, кажется, с географии, пробрались в учительскую, а там дым коромыслом. Нина Ивановна, директор школы, такая крупная женщина, сидела на столе, курила и о чем-то говорила с учителем английского языка — Беззубой. Прислушались: о телевизоре «Рекорд», который Нина Ивановна по блату договорилась купить в универмаге.

— Дороговато, телевизор стоит восемьдесят, и заведующей еще надо дать на лапу четвертак. А у меня только сто рублей, может, пятерку до зарплаты займешь?

Дальше Гога с Митяем разговор учителей не стали слушать, потихоньку пробрались к кабинету директорши, дверь открыта. Митяй зашел в него, оставив Гогу на стреме. На столе лежала пачка сигарет «Золотое руно», самых дорогих в то время из отечественных, с приятно пахнущим табаком. Вытащил из пачки четыре сигареты, направился к двери и остановился у вешалки, на которой висела большая сумка директорши. Заглянул в нее, ё-ё-кэ-лэ-мэнэ, а там лежала огромная, не знакомая Митяю купюра в сто рублей. Схватил ее, выскочил из двери и что есть мочи побежал по коридору к выходу из пристроя школы, где находились приемная, вожатская…

На выходе чуть не сбил пионервожатую, которая остановила его, схватив за плечо с вопросом:

— Что вы здесь делали?

Митяй вывернулся, побежал к лестнице и выскочил на улицу. Без остановки — в туалет, стоящий на спортплощадке, где они с Гогой и другими пацанами из соседних классов любили покурить, погутарить о жизни. Но и там Гоги не было. Оказывается, он спрятался за дверью, испугавшись вышедшей из учительской директорши школы, вскользь посмотревшей на него.

— Ну, че, взял покурить? — спросил запыхавшийся Гога, прибежавший через несколько минут в туалет.

— Смотри! — Митяй вытащил из кармана свернутую сторублевую купюру — Понял? Вот так-то, знай наших! Покурить! Ха! — И протянул Гоге сигарету «Золотое руно». — Будешь? Учись.

Деньги они тогда потратили быстро, купив несколько блоков сигарет «Золотое руно», «Кишенеу», «Космос», вина и конфет. С шиком они угощали свою братву. Но общак быстро закончился.

Узнала об их богатстве шпана из соседнего микрорайона, в котором они не раз воровали голубей — «монашек», «почтарей», «сизокрылых».

Завалил в сарай Гоги сам Косой со своими дружками, прижали Гогу с Митяем и забрали остатки, рублей тридцать с чем-то было, — и за ворованных голубей, и за еще что-то. Да еще и зуботычин надавали. Вот так и закончился их с Гогой праздник.

А потом началась кутерьма: не раз в школу вызывали их родителей, требовали вернуть деньги, исключили из пионеров, выгнали из школы, хотя то, что Митяй с Гогой украли эти деньги, доказать так и не смогли.

Второй раз Митяя с Косым столкнула жизнь на танцах, когда они с Гогой отирались у забора, собирая бычки, курили, попрошайничали по копейке. Заметив у входа на танцплощадке группу женщин, Митяй кинулся к ним и стал просить десять копеек, которых ему якобы не хватало на хлеб. По дороге, мол, потерял их и боится идти домой, отец забьет. Одна из женщин сжалилась и протянула Митяю двадцатикопеечную монету.