Маленькая польза - Батчер Джим

Я налетел на что-то плечом, и меня шатнуло назад. Я не мог сказать, каким образом я оказался в белой тьме. Не вышел ли я на проезжую часть? Вроде, автомобилей не было, но если бы были, даже медленно движущиеся, я б не увидел их вовремя, чтобы уйти с пути. Вряд ли даже я услышу гудок.

Снег уже валил настолько густой, что стало трудно дышать. Я выбрал направление, которое, кажется, должно привести меня к отделению полиции и поспешно пошел. Через несколько шагов я наткнулся вытянутой рукой на здание. И дальше пошел, опираясь рукой о твердую стену. Футов этак двадцать все было отлично, затем стена закончилась, и я ввалился боком в переулок.

Воющий ветер стих, и внезапная неподвижность вокруг меня была шоком для моих чувств. Я оперся руками о колени и огляделся. На улице все так же вертелся слепящий занавес снега, толстый и белый и непроницаемый, начинаясь внезапно, как стена. В переулке снег был только один дюйм глубиной, и за исключением отдаленного стона ветра было тихо.

В этот момент я понял, что тишина не была пустой.

Я был не один.

Блестящий снег в переулке взвихрился, смешался, и из него возникло сверкающее белое платье, слегка окрашенное тут и там полосами морозного синего или ледникового зеленого цвета. Я поднял глаза.

Она носила платье с нечеловеческой элегантностью, ткань легко колеблясь подчеркивала женское совершенство, ее тело представляло собой прекрасный баланс выпуклостей и впадин, красоты и силы. Платье было вырезано низко, и оставило ее плечи и руки голыми. Ее кожа заставляла снег казаться немного болезненным в сравнении. Блестящие цвета мерцали на ее запястьях, шее и на пальцах, все время меняясь от глубоко сине-зеленой до фиолетовой переливчатости. Ее ногти блестели с теми же самыми невозможно движущимися оттенками.

На ее голове был головной убор изо льда, изящный и запутанный, как будто сформированный из единственной прозрачной снежинки. Ее волосы были длинными, они спадали ниже бедер, длинные, шелковистые и белые, смешиваясь с платьем и снегом. Ее губы – ее великолепные, чувственные губы – были цвета замороженной малины.

Она была видением той красоты, что вдохновляет художников в течение многих столетий, бессмертная красота, которую трудно вообразить, и уж тем более увидеть на самом деле. Такая красота должна была вышибить из меня всякий разум. Она должна была заставить меня плакать и благодарить Всевышнего, что мне разрешили увидеть это. Она должна была остановить мое дыхание и заставить сердце зайтись от восхищения.

Она этого не сделала.

Она ужаснула меня.

Она ужаснула меня, потому что я видел ее глаза. Это были широкие, кошачьи глаза, с вертикальным зрачками, как у кошки. Они меняли цвет одновременно с ее драгоценными камнями – или, что более вероятно, драгоценные камни меняли цвет одновременно с ее глазами. И хотя они также были нечеловечески красивы, это были холодные глаза, жестокие глаза, в них были и интеллект, и желание, но не было ни сострадания, ни жалости.

Я знал эти глаза. Я знал ее.

Если бы страх не сковал меня, я убежал бы.

Вторая фигура возникла из темноты позади нее и колебалась в тенях на ее стороне, как спутник. Она напоминало контурами кошку – если домашняя кошка когда-либо становилась настолько большой. Я не мог видеть цвет ее меха, но ее зелено-золотые глаза отражали холодный синий свет, люминесцентный и жуткий.

– И кланяйся хорошенько, смертный, – промяукала кошачья фигура. Его голос был дьявольски жуткий, пульсирующий в странных интонациях, производя человеческий звук из нечеловеческого горла. – Склонись перед Мэб, Королевой Воздуха и Тьмы. Склонись перед Императрицей Зимней Династии Сидхе.

Глава 6

Я сжал зубы и попробовал собраться. Это не получилось. Я был слишком испуган – и с серьезными на то основаниями.

Вспомните все сказки про злодеек, которые вы когда-либо слышали. Вспомните о злых ведьмах, жестоких королевах, безумных чаровницах. Вспомните об очаровательных сиренах, голодных людоедках, диких бестиях. Вспомните о них и знайте, что где-то, когда-то, все они были реальны.

Мэб давала им уроки.

Черт, я не удивился бы, узнав, что она настроила своего рода процесс сертификации, чтоб удостовериться, что они достигли достаточных высот.

Мэб была правительницей половины Волшебного царства, тех областей Небывальщины, мира духов, самого близкого к нашему собственному, и все ее уважали и боялись. Я видел ее, видел с беспощадной ясностью моего колдовского Зрения, и я знал – не только подозревал, но точно знал, каким существом она была.

Дьявольски ужасающим существом, вот каким. Настолько ужасающим, что я не мог собрать мысли для одной разумной фразы, а такого со мной никогда не бывало.

Я не мог говорить, но я мог двигаться. Я выпрямился и твердо встал на ноги. Я дрожал от холода и страха, но встал перед Королевой Фэйри и задрал подбородок. Как только я сделал это, доказал себе, что знаю, где моя основа, я оказался в состоянии использовать ее как опорную точку, чтобы найти свою гортань. Мой голос вышел грубый, хриплый от предчувствия.

– Что Вам нужно от меня?

Уголки рта Мэб задрожали, приподнимаясь в самых крошечных из улыбок. Снова заговорил кошачий голос, а Мэб только наклонила свою голову.

– Мне нужно, чтобы ты принес мне пользу.

Я нахмурившись поглядел на нее, а затем на смутную кошачью фигуру позади нее.

– Это – Грималкин там сзади?

Глаза кошачьей формы замерцали.

– Именно так, – сказал Грималкин. – Слуга позади меня носит это имя.

Я заморгал в течение секунды, замешательство утащило часть моего ужаса.

– Слуга позади тебя? Позади тебя никого нет, Грималкин.

По лицу Мэб пронеслось раздражение, ее губы сжались в тонкую линию. Снова заговорил Грималкин, в его голосе было то же самое выражение.

– Слуга – мой голос в настоящее время, чародей. И ничего больше.

– А, – сказал я. Я поглядел в пространство между этими двумя, и мое любопытство воспользовалось возможностью, чтобы обмануть ужас, в то время как замешательство отвлеклось. Я почувствовал, что мои руки перестали дрожать.

– Почему это Королева Воздуха и Тьмы нуждается в переводчике?

Мэб подняла свой подбородок в жесте гордости, и другая крошечная улыбка странно исказила ее рот.

– Ты уже находишься у меня в долгу, – сообщил жуткий, суррогатный голос. – Если тебе непременно нужен ответ на этот вопрос, твой долг увеличится. Я не подаю милостыню.

– Вы меня потрясли, – пробормотал я. Гмм. Моя железа подшучивания не отмерла пока. – Но, думаю, Вы не поняли суть вопроса. Почему бы это Мэб нуждалась в такой вещи? Она – бессмертная, полубог.