АркАДьев: Графами не рождаются - Тим Волков

— Не из-за витаминов! — раздраженно ответил толстяк. — Он в составе научной экспедиции туда ходил. И говорят, что, уже подходя к ледяному безжизненному материку, их корабль попал в какую-то необычную магнитную аномалию. Что там было — неизвестно. Может, какой-то прорыв магического свойства, может, еще что. Но после этого корабль на три месяца пропал с радаров. Просто исчез! А появился уже у наших берегов. И на палубе никого, кроме Шеклтона не было. А сам он…

Сопля замолчал, выдерживая театральную паузу.

— Что⁈ — прошептала Света. — Что — он?

— Голый был и абсолютно седой!

— Сказки все это! — отмахнулась девушка, ожидая услышать что-то более жуткое. А едва представив голого моряка, сморщилась. — Фу, какая гадость!

— А я тебе говорю, что не сказки! Мне ребята с параллели рассказывали.

— Им то откуда знать?

— Им ребята из военно-морского института рассказывали.

— Да мало ли что они там болтать могут!

— Нет, правда! Все правда!

— Неправда!

Эти двое еще очень долго могли бы спорили, если бы не противный звонок, оповещающий о начале урока.

Мы нехотя поплелись в класс.

— А что он тут делает, в школе? — спросил я Соплю, усаживаясь на свое место. — Если он моряк, то каким образом в учителя записался? Профессии, вроде, разные.

— После того эпизода Шеклтона погнали из судоходства. Все-таки, экспедицию запорол, людей угробил. Подался бы он в пираты или спился бы, да его вовремя наш директор, Константин Константинович Вебер, встретил. Ну и предложил школьным учителем стать. Шеклтон — маг темных начал. Их мало. Спрос в учебных заведениях большой, темные начала по программе нужно преподавать, хотя бы основы. Вот Вебер и взял его, на полставки.

— Без предмета по темным началам у учебного заведения могут лицензию отобрать, — сказала Света. — Так что этот Шеклтон тут больше для галочки. Никакой от него пользы.

— Шеклтон так себе учитель, но сильно никого не валит, — продолжил Сопля. — Бухтит только, но, если привыкнуть, то нормально. Ну и директора вовремя звать, если приступ у него начнется.

Я хотел уточнить, что за приступ, но в классе вдруг воцарилась мертвецкая тишина. Из подсобки раздались тяжелые шаги, и в класс вошел преподаватель.

Федор Филиппович Шеклтон предстал перед нами именно таким, каким я его уже успел нарисовать у себя в уме. Это был коренастый мужчина в годах, крепкий, как грот-мачта, и обтянутый мышцами, словно корабельными канатами. Клочковатая белая борода и сальные волосы свисали до груди, словно водоросли. Лицо учителя было под стать всему остальному — сморщенное, обветренное, оно напоминало старый башмак.

— Черви гальюнные! А ну живо по местам! — прорычал Шеклтон зычным басом, от чего окна в классе чуть слышно зазвенели.

Это был, без сомнения, темный маг. Тьма плескалась внутри него, и он весь был пропитан ею, словно губка.

От волнения, что встретил родного человека, я даже на минуту забыл, как дышать.

Темный маг! Он наверняка знает гораздо больше про тьму местного мира. Он владеет теми умениями, которые связывают его и тьму. Он — ключ к созданию портала, который поможет мне свалить отсюда! Я должен вытащить из него все эти знания!

— Зелень подкильная!

— Кажется, моряк не в настроении, — шепнул Сопля.

— Молчать, окуни горбатые!

Шеклтон принялся ходить между рядами и что-то бубнить себе под нос. Походка была тяжелой и напоминала удары молотка о гроб.

— Вы — юнги! А долг каждого юнги слушать всех остальных. И выполнять приказы.

Едва учитель прошел мимо меня, как в нос ударил крепкий запах кислятины и пота. Света, сидевшая через проход, едва не позеленела лицом.

— Откройте тетрадки. А можете и не открывать. Можете вообще ничего не делать, каракатицы безвхостые. Вам это все безразлично, а мне тем более.

Шеклтон прошел ряд, развернулся и двинул обратно.

— Черная магия — это не ваша тема. С корней Древа питаться у вас не получится, даже не пытайтесь. Вы все — светлые. Как медузы океанские, намотай вас на брашпиль. Все белые и никому теперь черное мастерство не нужно. Не осталось больше черных, кроме одиноких волков — таких, как я. Все белые маги. Все…

Шеклтон вдруг остановился рядом со мной. Шумно втянул ноздрями воздух. И, резко развернувшись, зыркнул прямо на меня. Его выцветшие от соленого моря глаза пронзили меня насквозь, увидев самую суть.

Будь я проклят, если он не понял, кто я такой!

Кривая ухмылка растянулась на устах бывалого моряка.

Конечно же он знал того, кто был раньше в этом теле — своих учеников черный маг запомнил. Но теперь, когда в тело Аркадьева вселился я, моряк смотрел на меня как на новенького.

— Интересно… — протянул Шеклтон, коснувшись рукой подбородка — явно, чтобы вставить в рот трубку.

Но трубки там не оказалось — курить на территории школы строго запрещалось — и моряк злобно заскрипел зубами. Потом вернулся за кафедру.

Минуты две Шеклтон сбивчиво рассказывал про темную силу, которая рождается в корнях Древа (опять оно!). А потом, увидев, что кто-то из учеников зевнул, принялся оставшееся время его отчитывать, изощряясь в ругательствах и ни разу не повторившись.

Прозвенел звонок, и все облегченно выдохнули — не из-за того, что кончился урок, а из-за двери, которую, наконец, можно было открыть. За весь урок Шеклтон наполнил помещение своим специфическим запахом, плотным, густым, от чего в какой-то момент даже стало казаться, что мы все рабы, сидящие в трюме корабля, который вот уже третий месяц бороздит бескрайние простор океана.

— Ты идешь? — спросил Сопля, срываясь с места.

— Сейчас. Иди без меня, мне спросить нужно кое-что.

Парень пожал плечами и удалился. Я дождался, когда в помещении не останется учеников, подошел к Шеклтону.

— Как фамилия? — спросил тот без всяких предисловий.

— Аркадьев.

Учитель задумался.

— Аркадьевы же, вроде, белые маги?

— Белые, — кивнул я.

— А вот ты не белый, — хищно улыбнулся Шеклтон в ответ, обнажая ряд крепких, как кафель в морге, зубов.

Некоторое время мы молчали, оценивающе глядя друг на друга. Потом я сказал:

— Мне нужна информация.

— Нам всем нужна информация, медузу тебе в кишки!

Шеклтон принялся хлопать себя по груди, выискивая табак и трубку. Потом поняв, что это бессмысленно, в сердцах плюнул под ноги.