Давай поиграем - Анна Алмазная

   - Младшая принцесса, Калинка. Та рыженькая, ты помнишь?

   Арман помнил - низенькая, чуть полноватая, веснушчатая Калинка по слухам была настоящим бедствием для своей матери. "Дура", шептались по углам, а вслух говорили "оригиналка".

   Арман видел девушку не часто, и каждый раз удивлялся ее необычным нарядам, зачастую излишне ярким и открытым, блестящему ажуру многочисленных украшений и распущенным по плечам ярко-рыжим волосам.

   Последнее на самом деле нравилось дозорному, но считалось недопустимым для арханы. Настоящая архана должна быть подобна невесте Рэми, Аланне. Должна прятать волосы под золотую или серебряную сетку, должна быть всегда спокойной и уравновешенной, а не огненным ураганом, подобному Калинке.

   - Помню, - ответил, наконец-то, Арман, заметив, что принц молчит, терпеливо ожидая ответа.

   - И? - осторожно протянул Мир.

   - Думаю, что ее кровь будет достаточно чистой для вождя Виссавии, - уклончиво ответил Арман. - Помнится, ее отец был третьим кандидатом на трон Кассии.

   - Правильно тебе помнится, - расслабился вдруг принц, весело хрустя очередной морковкой. - Однако, вижу, ты устал. Оно и понятно - сегодняшний день легким не был. Для всех. Иди собирайся в дорогу. Поедешь с нами и сестренок наших захвати... Рэми должен знать, что потеряет, если позволит Виссавии себя очаровать.

   - А Рэми?

   - А Рэми оставь мне. Или ты мне не доверяешь?

   - Доверяю, мой принц, - выдохнул Арман, смирившись. Удавка вновь опасно натянулась. Принц не желает слушать возражений и разговор закончен.

Глава пятая

Пробуждение 

   Очнувшись Рэми долгое время лежал неподвижно, ожидая пока утихнет острая в висках. Кто-то ходил рядом, менял быстро становившиеся теплыми компрессы на лбу, что-то кому-то шептал, кажется, отдавал короткие приказы. Рэми не различал слов. Не сразу понял он, что лежит открыв глаза и смотрит в вышитый серебренными звездами темно-синий балдахин, наблюдая, как играет на темной ткани солнечный лучик.

   Наверное, было раннее утро. Комнату наполнял слегка красноватый свет, пахло сосной, но как-то неестественно, окно было широко распахнуто, и где-то вдалеке шептали листвой деревья.

   Мелькнула перед глазами украшенная перстнями ладонь, убирая ото лба прилипшие волосы. Движения были мягкими и осторожными, прикосновения чужих пальцев - холодными, умиротворяющими, и боль в висках стала из острой пульсирующей, а позднее и вовсе отхлынула, оставив за собой странное чувство нереальности.

   Зато на смену боли пришли тревожные мысли и яркие, болезненные воспоминания. Рэми был мертв? Он знал, что был... и его опять выволокли из-за черты. Кто и зачем? Медленно повернув голову Рэми встретился глазами с принцем и мгновенно напрягся, приготовившись к новой боли. Видимо, Мир еще не наигрался.

   - Лучше? - мягко спросил наследник.

   - А тебе? - холодно парировал Рэми, молясь всем богам, чтобы причина была в той статуэтке...

   - Меня не убивали, - неловко улыбнулся принц.

   Рэми украдкой вздохнул - все же не в статуэтке. Иначе с чего бы наследнику быть с опальным телохранителем столь неожиданно ласковым? Значит, еще ничего не закончилось, а у Рэми нет ни сил, ни желания сопротивляться.

   - Но ты убивал, - равнодушно ответил Рэми, уже смирившись с неизбежным.

   Если принц действительно хочет поиздеваться, то Рэми его не остановить. Его тело, его душа - все во власти Мираниса с того самого момента, как Рэми стал его телохранителем. Проклятого момента.

   Но принц повел себя странно, удивив полуоглушенного лечебной магией Рэми. Наследник заметно побледнел. В синих глазах его мелькнуло сначала удивление, потом смех. Неестественный, злой, он скривил черты лица Мира, перешел на губы, заставил дрогнуть голос, когда принц наконец-то выдавил:

   - Даже так не шути.

   Рэми прикусил губу, быстро соображая. Не помнит. Да и хвала богам, что не помнит - значит, все же статуэтка... Надо быстро избавиться от Мира, встать с этой проклятой кровати, позвать хариба и приказать найти тот проклятый дар принцу... пока еще кого-нибудь не убили.

   Тем временем неестественный смех принца утих, глаза его сузились, и Мир прошипел:

   - А теперь говори правду! Что произошло в моем кабинете?

   Не в силах даже самому себе признаться, что это он не досмотрел принца, Рэми ляпнул первое, что пришло в голову:

   - Я не помню.

   - Врешь! - не поверил Мир, наклоняясь к Рэми.

   Глаза принца полыхнули синим пламенем, в комнате резко запахло пряностями, а воздух сгустился. Рэми лишь криво улыбнулся, высоко подняв подбородок. Но сегодня гнев принца его почему-то трогал.

   - Врешь, Рэми! - вскричал Мир. - По глазам твоим вижу, что врешь!

   - Рэми, скажи правду! - вмешался до сих пор незамеченный Лерин. - Все равно придется рассказать. Так что давай лучше сразу.

   - Да не помню я, - устало отвернулся Рэми, смотря, как по вышитым золотом портьерам взбирается упитанный паук. Бодро так взбирается, будто торопится. - Не помню...

   - Хорошо, я поверю, - неожиданно легко сдался Мир. Рэми вздохнул с облегчением, но принц вдруг продолжил. - Но ты не помня нам все расскажешь. Всего лишь небольшой магический ритуал, и ты не только о сегодняшнем расскажешь, ты мне все свои тайны выложишь. До единой. Не помня... Итак, Рэми, будешь говорить или позвать телохранителей отца? Ты же знаешь, на что способен Вирес?

   Рэми знал. Ритуал открытия памяти на диво утомителен и болезнен. Рэми никогда его на себе не испытывал, но однажды присутствовал на допросе государственного преступника. Ничего приятного в истекающем слюнями мужчине не было и Рэми таким стать не хотел. Впрочем, кто ему даст-то? Телохранитель принца, как-никак, к тому же наследник Виссавии... Издеваться над ним можно, а вот портить - ни-ни.

   Паук сорвался и, упав на одеяло, скрылся в складке одеяла, а Рэми перевел внимательный взгляд на принца. Что, если не статуэтка? Что, если Мир безумен? Нет, не безумен. Спокоен. Рэми ведь чувствовал. Всегда чувствовал...

   Не всегда, поправился Рэми. Там, в кабинете, Мир заслонился от него щитами. И телохранитель не насторожился. Сам виноват. Сам и отвечать будет. А Мир побушует, побушует, и сам уберется.

   - Рэми, ты не уйдешь от ответа, - неожиданно мягко сказал Мир. - Я тебе не дам. Не надейся. Я не хочу тебя ранить, тем более, что ты еще слаб... но если ты меня заставишь...

   Рука принца легла на запястье Рэми, накрывая татуировку родов.

   Сменил тактику, напрягся Рэми. Вновь ласков, даже опасно ласков. Уговаривает? Обычно приказывает, а теперь, - уговаривает? Рэми напрягся. А если Мир до сих пор не очнулся? Если мгновение назад спокойный, он вновь возьмется за кинжал?