Ещё не Аюта - Владимир Осипцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
День свадьбы старшей сестры был для юной Мацуко самым счастливым, и одновременно — самым печальным из воспоминаний детства. Хоть много радостей и дарил великолепный праздник, устроенный специально с излишней роскошью, чтобы развеять в народе горечь от недавней кончины Императора-деда, но она-то прощалась с любимой сестрой, лучшей подругой, хранительницей и доверительнице всех тайн детского сердца. Сколько они выплакали слёз на прощание, сидя в обнимку в самой маленькой комнатке Дворца Полуночных Цветов! Принцессу Первую, едва начавшую взрослую жизнь, и принцессу Третью — только ожидающую пору юности, связало всё, чем может связать любящих сестёр Провидение — от удивительного внешнего сходства до близости сердец. Даже судьба, открытая заезжим предсказателем, была родственна: одной — жить с мужем вдалеке, другой — мужа издалека...
Выйдя к гостям, они не скрывали рукавов, мокрых от слёз, не поправляли испорченного макияжа. Больше они не виделись — иначе, как на портретах, сделанных придворными художниками и скорописцами, да хранили разноцветные листочки писем и засохшие цветочные веточки, посланные с ними...
Тогда для юной принцессы кончилось детство. Началось отрочество, заполненное уроками и обязанностями члена императорской семьи, незаметно за занятиями наступила юность, наполненная ароматами тёплых весенних ночей, и сладкими грёзами на одиноком девичьем ложе. Она втайне завидовала, слушая рассказы повзрослевших фрейлин об их любовных приключениях, но, неизменно благородно преодолевая соблазны, оставалась верна своей сокровенной мечте — неведомому принцу Издалека...
Отец, видя её усердие и успехи в учёбе, однажды обрадовал, пообещав, что в год совершеннолетия отправит учиться магии к самому Майе Данаве, величайшему зодчему и волшебнику среди демонов. Сколько было радости!..
И вот, прошло уже несколько дней, как совершеннолетие наступило...
...Она проснулась вместе с рассветом — по давней привычке, подкреплённой нетерпеливым ожиданием праздника. Всё равно уже не давал спать топот неловких служанок, готовящихся к генеральной уборке, и решетчатые тени ситоми на полу с каждой минутой всё светлели, напоминая о приближающемся дне.
Лохматая Аматэрасу, как будто тоже желая посмотреться в зеркало, выглянула самым маленьким краешком из-за горизонта, и только коронующие её красу протуберанцы, вспыхивая в отдалении, выдавали истинную величину диска.
Звёзды погасли ещё за полчаса до рассвета. Жалея, что так и не успела проститься с ними, девушка надела чёрное мужское кимоно, просунув крылья в прорези под рукавами, и, не торопясь завтракать, выскользнула из своих покоев, чуть-чуть сдвинув створку сёдзи. Уже в коридоре, она убрала длинные волосы в хвост, который завязала в узел, чтобы не мешались в полёте, и, как заправский ниндзя, прокралась к ближайшей взлётной площадке.
Она радовалась, как ребёнок, когда ей удавалось незаметно миновать стражника, но очень-очень сильно подозревала, что караульные, завидев золотистую зарницу на стенах, специально поворачиваются к ней спиной, прикрываются крылом и так притворно зевают.
Её собственный дворец, «Тень Сосновой Рощи», подаренный отцом в Год Дракона, почти всё время пустовал, лишь изредка служа убежищем для опальных фрейлин, а сама принцесса, с пятнадцати лет, после первой ссоры с родителями, обитала здесь — в укреплённой крепости «Иваоропенерег», за Южными воротами столицы.
Дед-император, строя город, очень переживал, что из долины нет прямой и лёгкой дороги на юг, к богатым приморским городам, и, в конце концов, приказал пробить ядерным взрывом проход в Южной Стене, а для охраны — построить крепость с мощной артиллерией и сильным гарнизоном. Ещё четыре года назад, «Иваоропенерег», и в самом деле похожий на сидящую на скале демона-сову, кроме доблести солдат и глубокого рва, охраняла ещё и высокая радиация в окрестностях, обеззараженных после того, как здесь поселилась Её Третье Высочество.
Защищаться, кстати, было от кого — южные пираты, в отличие от северных кочевников, не верили ни в бога, ни в чёрта, и очень часто беспокоили Прибрежные Горы, один раз — при строителе-деде, даже дойдя до Новой Столицы, и заставив поработать ужасающие орудия крепости, разбивавшие горы, как и обещало название укрепления. Мимо этих орудий, проникнув в цитадель, как раз сейчас и кралась героиня, обходя штабеля снарядов и трансформаторные будки молниеразрядников.
Принцесса не дыша, бесшумно открыла дверь в сторожку — и увидела крушение своих утренних планов. За высоким, по моде призраков, столиком, сидя на табуретке, прямо перед шлюзом, завтракал её старший брат, наследный принц Мамору. И хотя он сидел спиной и широкими крыльями ко входу, Кадомацу поняла, что «попалась»...
— Привет, — сказал брат, даже не обернувшись.
Не отвечая на слова, сдерживая улыбку, она быстро подбежала, и закрыла ему глаза ладошками.
— Сестрёнка, кроме тебя, здесь никого нет оранжевых, так что зря стараешься. Кожа императорских цветов тебя выдаёт.
Кожа самого наследника была темнее — дар другой матери, старшей императрицы.
Мацуко улыбнулась, отпустила голову брата, и, совершенно непочтительно и непозволительно для столь знатной дамы и младшей сестры, села на стол перед принцем и старшим братом, вытянув стройные ноги.
Мамору чуть отодвинул чашку:
— Ты сама-то завтракала?
— Не-а, всё равно вечером праздник, так что успею. Отец старался, лучших поваров опять собрал — лучшие лакомства приготовят. А у нас тут один солдатский рис. Досадно будет, если наедимся тут и потом ничего вкусного не попробуем.
— О... Точно только из-за этого?! А ты у нас не худеешь? Смотри, если узнаю, что ты опять на своей дурацкой диете сидишь, возьму твою катану, и ею же, по попе, и отшлёпаю! — грозно нахмурив брови и свирепо вращая глазами, спросил сестрёнку грозный Принц-Самурай.
— Да что ты, нет! — она рассмеялась, видя его мимику: — Я после тех обмороков зарок дала в храме — больше не голодать. Хотя, если честно, летать тяжелее стало — жир книзу тянет, — она надула губки — признание того, что её собственное тело не даёт ей быть настолько сильной и ловкой, как она бы хотела, было для неё проблемой с ранней юности.
— Зато хоть крылья разовьёшь. Да и какой
