Семейное положение – безвыходное - Юлия Монакова

– Вот-вот, ключевая фраза «когда Дима будет дома». Не станем полагаться на такую редкую удачу, лучше всё-таки приобретём симку.

– Что ты имеешь в виду? – обиделась Люся. – Что он вообще не приходит по вечерам? Не живёт дома, что ли?

– Не заводись так резко, дорогая. Я всего лишь констатирую факт, что он очень занятой человек по роду профессиональной деятельности, и ты сама мне неоднократно на это жаловалась. Так что твоя бурная реакция мне вовсе непонятна…

Люся прижала ладони к разгорячённым щекам.

– Ладно, извини. И правда, чего это я… Наверное, просто расстроилась, что он так и не ответил на мою утреннюю смс-ку. И даже дочке не сообщил, что я благополучно прилетела. Наверное, ему всё равно…

– Не депрессуй, старушка. – Он подмигнул ей. – Ну занят твой благоверный, бывает. Не надо такого пафоса и трагизма в голосе. Вечером устроим дома грандиозную попойку, исповедаемся друг другу, и тебе сразу полегчает!

– Ещё одну попойку? – испугалась Люся, вспомнив утреннюю порцию водки, которую Миша заставил её проглотить.

– Ну нет, на этот раз всё будет со вкусом, с толком, с расстановкой, как говорила моя учительница русского языка. Я приготовлю для тебя настоящий индийский коктейль!

– А кто это презрительно фыркал – здесь тебе, дескать, не бар?

– Ух, какая ты злопамятная, – покачал головой Миша.

– Очень злопамятная и обидчивая, – вздохнула она. – В этом – корень многих моих проблем…

Они действительно дружно напились вечером, поедая захваченную по дороге пиццу из «Pizza Hut», – Люся решила, что для первого дня с неё достаточно экспериментов с местной едой, и они выбрали нечто более привычное. Миша смешал для неё коктейль из водки, мартини и мангового сока, оказавшийся удивительно вкусным, а сам пил коньяк.

– Похоже, все привезённые запасы алкоголя мы выдуем меньше чем за неделю, – захихикала Люся, глядя, как её друг наливает себе очередную порцию коньячка.

– Ну, что ты… – покачал головой Миша. – Я не могу себе так часто это позволить, работа есть работа. Но надо же как следует отметить твой приезд, сегодня сам Бог велел! Нет, правда… Я ужасно рад, что ты прилетела. Мне было так одиноко… – Он с благодарностью дотронулся до её руки.

– Скучаешь по Лере с Никой? – понимающе спросила она, откусывая кусок вкуснейшей воздушной пиццы с сыром и грибами.

Миша вздохнул.

– По сыну, конечно… А Лерка… Да ладно, не будем! – Он махнул рукой.

Люся насторожилась.

– Что случилось? У вас всё хорошо?

– Да, пожалуй… – неопределённо протянул он. – Во всяком случае, мне грех жаловаться. Жена моя – человек покладистый, деликатный, независимый… Пожалуй, даже слишком независимый.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… как бы тебе сказать. Мы женаты с ней уже несколько лет, она привлекательна, не ревнива, хороша в постели, прекрасно относится к Никите и ко мне, никогда не устраивает скандалов, в общем… мне с ней скучно. У нас, по большому счёту, нет никаких точек пересечения, нам не о чем поговорить. Она не интересуется моим богатым внутренним миром, – ухмыльнулся Миша. – Но и мне, по большому счёту, всё равно, чем она живёт вне дома… Да и дома я её почти не замечаю.

– А она это чувствует? Ну, ваше охлаждение в отношениях.

– Нет никакого охлаждения, – покачал головой Миша. – Так у нас было изначально. Просто раньше я как-то закрывал на это глаза, а сейчас стало раздражать. Понимаешь, она даже ни разу не изъявила желания побывать в Москве, на моей Родине. Я неоднократно предлагал полететь вместе, но ей это попросту не нужно. В глубине души она до сих пор верит, что в России по улицам ходят пьяные медведи в ушанках и играют на балалайке. Я пытался ей рассказывать что-то, показывал фотографии… бесполезно. Она не хочет попробовать наладить контакт с моими друзьями, даже с моей мамой… Ника – единственный человек из моего прошлого, к которому она расположена. Остальных она предпочитает просто не замечать.

– Но ты её всё ещё любишь?

– «Всё ещё»? А кто сказал, что я её вообще любил? Она меня устраивала во многих отношениях, только и всего. А любовь… нет уж, хватит с меня, – сердясь неизвестно на кого, проговорил он и налил себе ещё коньяку.

Люся не поняла, что он имел в виду – свой первый брак, который закончился трагической гибелью любимой жены, или безответную влюблённость в неё саму.

– Хватит? – Люся улыбнулась. – Любовь не спрашивает разрешения и не предупреждает о своём приходе. «Love doesn’t ask why, it speaks from the heart and never explains…»[4] – пропела она.

– Может быть, у меня тупо кризис среднего возраста, – со вздохом предположил Миша и тоже потянулся за куском пиццы. – Ближе к сорока годам, я слышал, такое бывает… А мне ведь уже тридцать семь. Но я реально не верю, что когда-нибудь смогу снова влюбиться по-настоящему. Да и не хочу я влюбляться, господи, это дополнительные сложности… Сейчас в моей жизни всё устроено и организовано. Ну, а то, что от этой устроенности и организованности иногда завыть хочется, – это уже мои личные тараканы в башке.

– Ну, хоть мне так называемый «средний возраст» пока и не грозит, а завыть тоже частенько хочется, – призналась она. – Дело, видимо, не в количестве лет.

– Да у вас с Димой это пройдёт. – Он уверенно махнул рукой, как бы показывая, что говорить здесь не о чем. – Брачные кризисы тоже случаются время от времени, я в этом не очень разбираюсь, но есть же какая-то статистика? Кризис одного года, пяти лет…

– Фигня всё это, – рассердилась Люся. – Я не верю во временные кризисы, я верю в охлаждение отношений в семье. Любовь проходит, понимаешь? Была – и нет её…

– Это не ваш случай. – Миша покачал головой.

– Почему ты так уверен?

– Да потому что только слепому и глухому было бы непонятно, что ты его любишь. Ты обижена, сердишься, ревнуешь, хотя при этом отчаянно пытаешься убедить окружающих и саму себя в том, что тебе всё равно. Меня не обманешь, Люсь. Я слишком хорошо тебя знаю.

Она опустила глаза.

– Тем более, – продолжил Миша, – я помню вашу историю с самого начала. Вы же познакомились на моих глазах, и роман ваш развивался при мне. Поверь, всё у вас с ним ещё будет хорошо. Нужно только немножко терпения…

Люся устало потерла виски.

– Пойду-ка я спать, Миш. Хватит с меня впечатлений на сегодня, такой длинный выдался день, голова сейчас взорвётся. Не обидишься?

– Какие вопросы! Спокойной ночи, конечно. Я тут посижу ещё немножко, обещаю не шуметь… – Он указал на остатки их пиршества и недопитую бутылку коньяка.

– Уверен, что всё в порядке? – осторожно спросила она, медля с уходом.

Миша кивнул:

– Да не беспокойся ты за меня и не бери в голову. Так… перебрал малость, вот и болтаю лишнее. У меня всё хорошо, Люсь.

В этот момент тишину ночи прорезал пронзительный свист, а затем некто принялся стучать чем-то тяжёлым по стене дома. Люся вздрогнула и подскочила на месте:

– Что это?

– Сторож, – улыбнулся Миша. – Не пугайся, он каждую ночь обходит свои владения и ударами палки, а также свистком предупреждает потенциальных жуликов и бандитов, что он начеку.

Резкий свист повторился – по звуку уже совсем близко, и вновь загрохотала палка. Сторож исполнял свою работу добросовестно, свистя и стуча через каждые несколько шагов.

– Но это же невозможно, Миш! – Люся не выдержала и расхохоталась. – Совсем как в кино про Аладдина, помнишь? «Спите спокойно, жители Багдада, в Багдаде всё спокойно!» Я никогда не думала, что этот абсурд может быть в реальности, да ещё и в наши дни!

– Индия – страна, полная абсурда, – Миша тоже улыбнулся, – и понятие «наши дни» здесь неуместно. Время тут течёт совсем по иным законам… Поэтому, как гласит бородатый анекдот, просто расслабься и постарайся получить удовольствие!

Свист делался всё отдалённее, и вскоре сторожа вовсе перестало быть слышно. Люся направилась в спальню. Сил не было даже на то, чтобы принять душ, – она просто рухнула на постель и отключилась. Время от времени за окном лениво взлаивали собаки, а также визгливо переругивались обезьяны, перепрыгивая с крыши на крышу и отчаянно топая. Но она уже ничего этого не слышала. Она крепко и сладко спала.

Несколько дней спустя Люся выделила для себя из всей группы орущих по утрам соседей тех, кто особенно её раздражал.

Во-первых, это был подросток лет пятнадцати, который жил этажом выше и имел отвратительную привычку кричать: «Откройте!», ещё поднимаясь по лестнице. То есть буквально – сначала он воплем предупреждал о своём появлении, а уже потом начинал стучать в дверь кулаком.

Во-вторых, дико бесила соседка по лестничной клетке, а также её вечно ревущий младенец. Этот ребёнок плакал постоянно. То есть всегда. Люся совсем было решила, что его ежедневно избивают, – ну не может же такого быть, чтобы малыш рыдал днями напролёт. Миша развеял её опасения – соседка вполне адекватна, однако с утра до ночи занята по хозяйству, и ребёнку попросту скучно.