Поэты пушкинской поры - Валентин Коровин

Знакомый А.С. Пушкина. Участник войны 1812 года. Храбрец, награжденный золотой шпагой с надписью «За храбрость». За ним закрепилось имя «первого декабриста»: он одним из первых пал жертвой репрессий за четыре года до восстания на Сенатской площади. Автор свободолюбивых элегий и других стихотворений.

Еще удар душе моей,Еще звено к звену цепей!И ты, товарищ тайной скуки,Тревог души, страданий, муки,И ты, о добрый мой скворец,Меня покинул наконец!Скажи же мне, земной пришлец,Ужели смрад моей темницыСтеснил твой дух, твои зеницы?Но тихо всё… безмолвен он,Мой юный друг, мой Пелисон,И был свидетель АбеонМоей встревоженной разлуки!Так, верю я, о жрец науки,Тебе, о мудрый Пифагор!Не может быть сей ясный взор,Сей разногласный разговор,Ко мне прилет его послушныйУделом твари быть бездушной:Он создан с нежною душой,Он, верно, мучился тоской…Как часто резвый голос свойОн изменял на звук печальный,Как бы внимая скорби тайной.О вы, жестокие сердца!Сотрите стыд души с лица,Учитесь чувствам от скворца!Он был не узник – и в темнице.Летая вольных птиц в станице,Ко мне обратно прилетал, —Мою он горесть уважал,Для друга вольность забывал!И все за то его любили,И все за то скворца хвалили,Что он, средь скорби и недуг,И в узах был мне верный друг.Что он ни мщения, ни мукДля друга в узах не боялсяИ другу смело улыбался.Когда ж, как ржавчиною сталь,Терзала грудь мою печаль,Кому ж? – скворцу лишь было жаль!И мнилось – пел мой друг сердечный:«Печаль и жизнь не бесконечны».И я словам его внимал,И друга нежного ласкал,И вдруг свободнее дышал.Когда ж вражда со клеветоюВ суде шипели предо мноюИ тщетно я взывал права,Он пел ужасные слова:«Враги иссохнут, как трава».И были то последни звуки,И умер мой скворец от скуки!О вы, жестокие сердца,Сотрите стыд души с лица,Учитесь чувствам от скворца!

Кондратий Федорович Рылеев

1795–1826

Современник и хороший знакомый А.С. Пушкина. Декабрист, один из главных организаторов выступления на Сенатской площади. После того, как восстание потерпело поражение, был казнен. Поэт-романтик, признававший себя учеником Пушкина в поэтическом языке. Автор сатир, гражданских стихотворений, «дум» и поэм.

ИВАН СУСАНИН

В исходе 1612 года юный Михаил Феодорович Романов, последняя отрасль Руриковой династии, скрывался в Костромской области. В то время Москву занимали поляки: сии пришельцы хотели утвердить на российском престоле царевича Владислава, сына короля их Сигизмунда III. Один отряд проникнул в костромские пределы и искал захватить Михаила. Вблизи от его убежища враги схватили Ивана Сусанина, жителя села Домнина, и требовали, чтобы он тайно провел их к жилищу будущего венценосца России. Как верный сын отечества, Сусанин захотел лучше погибнуть, нежели предательством спасти жизнь. Он повел поляков в противную сторону и известил Михаила об опасности: бывшие с ним успели увезти его. Раздраженные поляки убили Сусанина. По восшествии на престол Михаила Феодоровича (в 1613) потомству Сусанина дана была жалованная грамота на участок земли при селе Домнине; ее подтверждали и последующие государи.

«Куда ты ведешь нас?.. не видно ни зги! —Сусанину с сердцем вскричали враги. —Мы вязнем и тонем в сугробинах снега;Нам, знать, не добраться с тобой до ночлега.Ты сбился, брат, верно, нарочно с пути;Но тем Михаила тебе не спасти!

Пусть мы заблудились, пусть вьюга бушует,Но смерти от ляхов ваш царь не минует!..Веди ж нас, – так будет тебе за труды;Иль бойся: не долго у нас до беды!Заставил всю ночь нас пробиться с метелью…Но что там чернеет в долине за елью?»

«Деревня! – сарматам в ответ мужичок. —Вот гумна, заборы, а вот и мосток.За мною! в ворота! – избушечка этаВо всякое время для гостя нагрета.Войдите – не бойтесь!» – «Ну, то-то, москаль!..Какая же, братцы, чертовская даль!

«Деревня! – сарматам в ответ мужичок. —Вот гумна, заборы, а вот и мосток.За мною! в ворота! – избушечка этаВо всякое время для гостя нагрета.Войдите – не бойтесь!» – «Ну, то-то, москаль!..Какая же, братцы, чертовская даль!

Такой я проклятой не видывал ночи,Слепились от снегу соколии очи…Жупан мой – хоть выжми, нет нитки сухой! —Вошед, проворчал так сармат молодой. —Вина нам, хозяин! мы смокли, иззябли!Скорей!.. не заставь нас приняться за сабли!»

Вот скатерть простая на стол постлана;Поставлено пиво и кружка вина,И русская каша и щи пред гостями,И хлеб перед каждым большими ломтями.В окончины ветер, бушуя, стучит;Уныло и с треском лучина горит.

Давно уж за полночь!.. Сном крепким объяты,Лежат беззаботно по лавкам сарматы.Все в дымной избушке вкушают покой;Один, настороже, Сусанин седойВполголоса молит в углу у иконыЦарю молодому святой обороны!..

Вдруг кто-то к воротам подъехал верхом.Сусанин поднялся и в двери тайком…«Ты ль это, родимый?.. А я за тобою!Куда ты уходишь ненастной порою?За полночь… а ветер еще не затих;Наводишь тоску лишь на сердце родных!»

«Приводит сам Бог тебя к этому дому,Мой сын, поспешай же к царю молодому,Скажи Михаилу, чтоб скрылся скорей,Что гордые ляхи, по злобе своей,Его потаенно убить замышляютИ новой бедою Москве угрожают!

Скажи, что Сусанин спасает царя,Любовью к отчизне и вере горя.Скажи, что спасенье в одном лишь побегеИ что уж убийцы со мной на ночлеге».– «Но что ты затеял? подумай, родной!Убьют тебя ляхи… Что будет со мной?

И с юной сестрою и с матерью хилой?»– «Творец защитит вас святой своей силой.Не даст он погибнуть, родимые, вам:Покров и помощник он всем сиротам.Прощай же, о сын мой, нам дорого время;И помни: я гибну за русское племя!»

Рыдая, на лошадь Сусанин младойВскочил и помчался свистящей стрелой.Луна между тем совершила полкруга;Свист ветра умолкнул, утихнула вьюга.На небе восточном зарделась заря,Проснулись сарматы – злодеи царя.

«Сусанин! – вскричали, – что молишься Богу?Теперь уж не время – пора нам в дорогу!»Оставив деревню шумящей толпой,В лес темный вступают окольной тропой.Сусанин ведет их… Вот утро настало,И солнце сквозь ветви в лесу засияло:

То скроется быстро, то ярко блеснет,То тускло засветит, то вновь пропадет.Стоят не шелохнясь и дуб и береза,Лишь снег под ногами скрипит от мороза,Лишь временно ворон, вспорхнув, прошумит,И дятел дуплистую иву долбит.

Друг за́ другом 　идут в молчаньи сарматы;Всё дале и дале седой их вожатый.Уж солнце высоко сияет с небес —Всё глуше и диче становится лес!И вдруг пропадает тропинка пред ними:И сосны и ели, ветвями густыми

Склонившись угрюмо до самой земли,Дебристую стену из сучьев сплели.Вотще настороже тревожное ухо:Всё в том захолустье и мертво я глухо…«Куда ты завел нас?» – лях старый вскричал.«Туда, куда нужно! – Сусанин сказал. —

Убейте! замучьте! – моя здесь могила!Но знайте и рвитесь: я спас Михаила!Предателя, мнили, во мне вы нашли:Их нет и не будет на Русской земли!В ней каждый отчизну с младенчества любитИ душу изменой свою не погубит».

«Злодей! – закричали враги, закипев, —Умрешь под мечами!» – «Не страшен ваш гнев!Кто русский по сердцу, тот бодро, и смело,И радостно гибнет за правое дело!Ни казни, ни смерти и я не боюсь:Не дрогнув, умру за царя и за Русь!»

«Умри же! – сарматы герою вскричали,И сабли над старцем, свистя, засверкали! —Погибни, предатель! Конец твой настал!»И твердый Сусанин весь в язвах упал!Снег чистый чистейшая кровь обагрила:Она для России спасла Михаила!

Петр Великий, по взятии Азова (в августе 1696 года), прибыл в Острогожск. Тогда приехал в сей город и Мазепа, охранявший у Коломака, вместе с Шереметевым, пределы России от татар. Он поднес царю богатую турецкую саблю, оправленную золотом и осыпанную драгоценными каменьями, и на золотой цепи щит с такими ж украшениями. В то время Мазепа был еще невинен. Как бы то ни было, но уклончивый, хитрый гетман умел вкрасться в милость Петра. Монарх почтил его посещением, обласкал, изъявил особенное благоволение и с честию отпустил в Украину.