Зажги свечу - Мейв Бинчи

– Знаешь, ты мне очень нравишься. Я всем сердцем к тебе привязался, – в какой-то момент сказал Генри.

– Ты тоже мне очень нравишься, – призналась Элизабет.

– Вопрос в том, что я не совсем понимаю… кто я тебе… – (Элизабет посмотрела на него в недоумении.) – Я, конечно, в курсе, что вы с Джонни Стоуном близкие друзья… но я не знаю… – (Элизабет молча смотрела на него.) – Понимаешь, я не хочу быть дураком и надеяться, что ты обратишь на меня внимание, если такой парень… если у вас что-то… Я надеялся, ты скажешь мне, что ты думаешь…

В его глазах светилось столько надежды и нетерпения, и он почти боялся услышать ответ. Элизабет впервые в жизни почувствовала столь полную власть над человеком, но никакого удовольствия от нее не получила.

– Это долгая история… – начала она.

– Нет, я не хочу знать, что там было в прошлом… Прошлое мне без разницы. Я хочу знать, что ты чувствуешь сейчас… чего ты хочешь…

– Я больше не люблю Джонни Стоуна, – ответила Элизабет, и ее собственный голос отдался эхом в голове.

Так оно и есть. Лицо Генри расплылось перед глазами, она целиком ушла в осознание факта: она не любит Джонни. И даже не поняла, как это произошло. Любовь к нему, которая всегда была внутри ее, ушла, а она и не заметила, пока ее не спросили. И только тогда осознала, что чего-то не хватает. Элизабет улыбнулась, и лицо Генри снова вернулось в фокус.

– Правда не люблю, – без обиняков сказала она.

– Тогда возможно ли, что со временем ты полюбишь меня? – нерешительно спросил Генри, боясь поверить. – Я не хочу, чтобы ты чувствовала, будто я тебя тороплю или требую ответа прямо сейчас, но если ты…

– Так ведь я уже люблю тебя, – заявила Элизабет.

Генри пришел в какой-то совершенно детский восторг и взлохматил себе волосы так, что они стояли на голове, словно нимб. До сих пор он лишь легонько чмокал ее в губы на прощание, а теперь притянул к себе и долго целовал.

– Ты самая чудесная в мире! Ты такая красавица… Не могу поверить, что ты полюбила меня! – Счастливый Генри с гордостью смотрел на нее.

– Ты так хорошо ко мне относишься… неудивительно, что я люблю тебя, – ответила Элизабет.

– Ты выйдешь за меня замуж? Мы можем пожениться в следующем году?

Потрясенная Элизабет высвободилась из его объятий. Для Генри любовь означала брак, для большинства людей любовь равнялась браку. Генри не терпелось отказаться от всех других возможностей, закрыть любые альтернативные варианты и жить с ней, Элизабет Уайт, до конца жизни. Именно этого он безумно хотел. И она тоже. Она хотела жить счастливой и спокойной жизнью и заботиться о Генри. Чтобы они были вместе, вместе все планировали и делили все пополам. Да, она с удовольствием вышла бы замуж за Генри Мейсона.

– Генри Мейсон, разумеется, я буду счастлива стать твоей женой! – сказала она.

* * *

Разговоры с Этель Мюррей всегда давались Шону с трудом. Она из тех женщин, которые говорят настолько категорично, что добавить просто нечего. Он бы и теперь увернулся от разговора, но Эйлин слегла. На Рождество она плохо себя чувствовала. Должно быть, переела вкусностей, да и перед праздниками слишком много работала в лавке. Эйлин решительно заявила, что в новом году нужно найти подходящую девушку и платить ей приличное жалованье. Шон согласился и обещал сразу после рождественских каникул поискать кого-нибудь.

Этель Мюррей заявилась без приглашения. Она выглядела смущенной и теребила перчатки. Они вежливо поговорили о том, как у кого прошло Рождество, о новом священнике, таком милом и с прекрасным голосом, как раз то, что нужно для хора. Обсудили, до чего докатился мир, если бедный папа римский вынужден во время рождественской передачи по радио говорить об опасности атомных бомб. В конце концов Этель Мюррей добралась до сути дела и спросила, нет ли у Шона и Эйлин… не знают ли они… в общем, не в курсе ли они, какие отношения между Тони и Эшлинг?

Шон остолбенел. Но ведь Тони и Эшлинг прекрасно ладят между собой, разве нет? Что-то произошло? Он ничего не слышал, о чем идет речь? Какие-то неприятности? На лице Этель Мюррей было написано, что она обратилась не к тому человеку. Она попыталась дать задний ход, но теперь уже Шон расстроился сильнее, чем она. Так что пусть уж говорит напрямую, что ее беспокоит.

Этель Мюррей беспокоило заявление Эшлинг во время рождественского ланча о том, что в новом году она собирается попросить отца взять ее обратно на полную ставку в лавку О’Конноров. Маманя устала, она слишком много работает, а ведь ей уже за пятьдесят, и пора бы отдохнуть, а Эшлинг все равно целыми днями заняться нечем, вот и будет ей занятие. Тони промолчал, но он, бедняжка, плохо себя чувствовал. Наверняка у них что-то случилось, и, как бы ни было тяжело для Этель говорить на такую тему с Шоном и Эйлин, она считала, что вопрос следует обсудить с глазу на глаз… и хотела попросить у них совета.

Шона тронули ее терзания, а еще больше – ее замешательство. Нечасто увидишь Этель Мюррей в растерянности. Он успокоил ее, настоял на том, чтобы они оба выпили виски в честь праздников, и сказал, что на данный момент не станет тревожить Эйлин, но они непременно обсудят это в самом ближайшем будущем. Он извинился за собственную вспыльчивость, и она потрепала его по колену затянутой в перчатку рукой. Шон подумал, что в расцвете лет Этель Мюррей, пожалуй, очень даже неплохо выглядела.

* * *

Эйлин встала на ноги и пришла на девятичасовую мессу первого января. Выходя из церкви, она встретила Эшлинг, у которой обрадованно загорелись глаза.

– Маманя, как здорово, что ты поправилась! Садись в машину, я отвезу тебя домой. А еще лучше давай поедем ко мне.

– С удовольствием! Мне бы не помешало немного тишины и покоя. Погоди минутку, я скажу кому-нибудь, куда иду, иначе они бросятся меня искать.

Эйлин оглядела толпу, выходящую на холодный утренний воздух. Прихожане окликали друг друга, поздравляя с Новым годом. На глаза попался тепло закутанный Донал.

– Передай всем, что я поехала к миссис Мюррей на завтрак. А вы позавтракайте без меня!

– Накормят тебя у Мюрреев, как же! Я скажу, чтобы твою порцию оставили в печке! – добродушно отозвался Донал.

– Эшлинг, он всего лишь шутит над тобой, – сказала Эйлин, усаживаясь в машину.

– Он недалек от истины, – ответила Эшлинг, нажала на газ и