Борьба и победы Иосифа Сталина - Константин Романенко

Он опять должен был исправлять чужие ошибки. В штаб Юж­ного фронта, находившийся в селе Сергеевское юго-восточнее Ди­вен, Сталин прибыл 3 октября. Троцкий не случайно «сбежал» с Южного фронта. Яркую характеристику состояния штаба и фрон­та этого периода дал Серго Орджоникидзе, назначенный по на­стоянию Сталина членом Реввоенсовета 14-й армии.

В письме Ленину от 15 октября Орджоникидзе пишет: «Решил поделиться с Вами теми в высшей степени неважными впечатле­ниями, которые вынес из наблюдений за эти два дня в штабе здеш­них армий. Что-то невероятное, что-то граничащее с преда­тельством. Какое-то легкомысленное отношение к делу, абсолют­ное непонимание серьезности момента. В штабах никакого намека на порядок, штаб фронта — это балаган. Сталин приступа­ет к наведению порядка».

Но в это время Сталин не просто «навел порядок». По существу, он выиграл Гражданскую войну... Еще до его приезда в войска глав­ком Каменев, в соответствии с планом Троцкого, дал приказ ко­мандующему Юго-Восточным фронтом Шорину нанести удар в направлении Царицын — Новороссийск с целью выйти в тыл деникинской армии. Этот рожденный в Москве стратегический за­мысел, выглядевший солидно на карте, совершенно не учитывал политической ситуации.

Выполняя этот план главкома и Троцкого, нанося удар от Волги к Новороссийску, войска красных должны были идти через дон­скую степь, населенную враждебным Советской власти казачест­вом. В Москве не понимали, что озлобленные против власти свердлово-троцкистским расказачиванием, защищая свою территорию, местное население встретит большевицкие части яростным сопро­тивлением. Уже одно это обрекало кампанию на провал.

Впрочем, у Троцкого было свое видение решения проблемы. 6 октября этого года командарм конного корпуса Ф.К. Миронов и его сослуживцы были приговорены чрезвычайным трибуналом в Балашове к смертной казни. После захвата Ростова деникинцами Троцкий решил использовать популярного в донской среде вое­начальника как козырную карту и «простить» приговоренных.

В телеграмме от 10 октября Смилге Троцкий сообщал: «1) Я став­лю в Политбюро ЦК на обсуждение вопрос об изменении полити­ки к донскому казачеству. Мы отдаем Дону, Кубани полную «авто­номию», наши войска очищают Дон. Казаки порывают с Деники­ным. ...Посредниками могли бы выступить Миронов и его товарищи, коим надлежало бы отправиться в глубь Дона».

Миронова Троцкий потребовал «не отпускать, а отправить под мягким, но бдительным контролем в Москву. Здесь вопрос о его судьбе может быть разрешен в связи с поднятым выше вопросом».

Конечно, Сталин не мог знать об этом построенном на песке предположении, очередном авантюрном замысле Лейбы Брон­штейна.

Прибыв в село Сергиевское, где размещался штаб Южного фронта, и уже 3 октября ознакомившись с приказом главкома, Сталин категорически отверг план, предложенный Реввоенсове­том Республики. Он выдвинул свой вариант. Его замысел преду­сматривал: нанести главный удар не через казацкие территории от Волги к Новороссийску, а со стороны Воронежа на Харьков, Дон­басс, Ростов, где большевики могли рассчитывать на поддержку пролетарского населения промышленных районов.

5 октября Сталин изложил суть своего плана в письме в Москву. «Товарищ Ленин! — пишет он. — Месяца два назад главком прин­ципиально не возражал против удара с запада на восток через До­нецкий бассейн как основного (курсивы мои. — К. Р.). Если он все же не пошел на такой удар, то потому, что ссылался на «наследство», полученное в результате отступления южных войск летом, то есть на стихийно создавшуюся группировку войск в районе нынешнего Юго-Восточного фронта, перестройка которой (группировки) по­вела бы к большой трате времени, к выгоде Деникина.

Только поэтому я не возражал против официально принятого направления удара. Но теперь обстановка и связанная с ней груп­пировка сил изменились в основе. 8-я армия (основанная на быв­шем Южном фронте) передвинулась в район Южфронта и смот­рит прямо на Донецкий бассейн; конкорпус Буденного (другая ос­новная сила) передвинулся в район Южфронта; прибавилась новая сила — латдивизия, которая через месяц, обновившись, вновь представит грозную для Деникина силу.

Вы видите, что старой группировки («наследство») не стало. Что же заставляет главкома (Ставку) отстаивать старый план? Очевид­но, одно лишь упорство, если угодно — фракционность, самая ту­пая и самая опасная для Республики фракционность, культивируе­мая в главкоме «стратегическим» петушком Гусевым.

На днях главком дал Шорину директиву о наступлении с рай­она Царицына на Новороссийск через донецкие степи по линии, по которой, может быть, и удобно летать нашим авиаторам, но уж не­возможно будет бродить нашей пехоте и артиллерии.

Нечего и доказывать, что этот сумасбродный (предлагаемый) поход в среде, враждебной нам, в условиях абсолютного бездоро­жья — грозит нам полным крахом. Нетрудно понять, что этот по­ход на казачьи станицы, как показала недавняя практика, может лишь сплотить казаков против нас вокруг Деникина для защиты станиц, может лишь выставить Деникина спасителем Дона, может лишь создать армию казаков для Деникина, то есть лишь усилить Деникина.

Именно поэтому необходимо теперь же, не теряя времени, из­менить уже отмененный практикой старый план, заменив его планом основного удара из района Воронежа через Харьков — До­нецкий бассейн на Ростов.

Во-первых, здесь мы будем иметь среду не враждебную, наобо­рот — симпатизирующую нам, что облегчит наше продвижение.

Во-вторых, мы получаем важнейшую железнодорожную сеть (донецкую) и основную артерию, питающую армию Деникина, — линию Воронеж — Ростов (без этой линии казачье войско лишает­ся на зиму снабжения, ибо река Дон, по которой снабжается дон­ская армия, замерзнет, а Восточно-Донецкая дорога Лихая — Ца­рицын будет отрезана).

В-третьих, с этим продвижением мы рассекаем армию Дени­кина на две части, из коих Добровольческую оставляем на съедение Махно, а казачьи армии ставим под угрозу захода им в тыл.

В-четвертых, мы получаем возможность поссорить казаков с Деникиным, который (Деникин) в случае нашего успешного про­движения постарается передвинуть казачьи части на запад, на что большинство казаков не пойдет, если, конечно, к тому времени поста­вим перед казаками вопрос о мире, о переговорах насчет мира и пр.

В-пятых, мы получаем уголь, а Деникин останется без угля.

С принятием этого плана нельзя медлить, так как главкомовский план переброски и распределения полков грозит превратить наши последние успехи на Южном фронте в ничто. Я уже не гово­рю о том, что последнее решение ЦК и правительства — «Все для Южного фронта» — игнорируется Ставкой и фактически уже от­менено ею.

Короче: старый, уже отмененный жизнью план ни в коем слу­чае не следует гальванизировать, — это опасно для Республики, это наверняка облегчит положение Деникина. Его надо заменить дру­гим планом. Обстоятельства и условия не только назрели для этого, но и повелительно диктуют такую замену. Тогда и распределение полков пойдет по-новому

Без этого моя работа на Южном фронте становится бес­смысленной, преступной, ненужной, что дает мне право или, вер­нее, обязывает меня уйти куда угодно, хоть к черту, только не оставаться на Южном фронте. Ваш Сталин».

Необходимость привести этот документ полностью обусловли­вается тем, что это, пожалуй, самый важный документ Граждан­ской войны. Именно принятие плана Сталина стало вехой, пере­ломным пунктом в ходе борьбы Советской власти за право своего существования. Сталин не только предложил, но и отстоял план, определивший исход гражданского противостояния. Уже лишь одно это решение делает его выдающимся стратегом Гражданской войны.

Он был убежден в преимуществах такого решения, и сама го­рячность автора, собирающегося при непринятии его плана «уйти куда угодно, хоть к черту», свидетельствует о той особой остроте и значимости, которую он придавал своему замыслу.

Он все взвесил. Все учел Он предложил главкому С.С. Каменеву назначить командующим фронтом бывшего подполковника цар­ской армии Александра Егорова, которого знал еще по Царицын­ской обороне. Каменев возразил: «По личным свойствам вряд ли справится с такой задачей», но Сталин настоял на этом назначе­нии.

Поэтому, когда 8 октября новый командующий заступил на должность, Сталину не составляло труда привлечь его на свою сто­рону в вопросе выбора направления главного удара. В тот же день запрос об изменении первоначального направления наступления против Деникина был сделан в Москву.

В штаб Южфронта ответ пришел в 3 часа ночи 9 октября. Ди­ректива Каменева дала право на реализацию нового плана.