Святой Грааль - Юрий Никитин

— Но как мы попали сюда? — поинтересовался Олег напряженно. — Если вы не видели солнца...

— Солнца, но не поверхности, — ответил старший. — Раз в шестьсот лет, как завещано Агафирсом, два-три человека из самых посвященных волхвов совершают долгий изнурительный подъем вверх. Они карабкаются по два-три месяца, однажды поднимались полгода. Мы стараемся дождаться дождливой ночи, когда ночное небо затянуто тучами... В этот раз наверх поднимались мы с Тарасом и Назаром. Меня зовут Остап. Мы нашли вас сразу у расщелины. Мы не знали, что на поверхности еще могут объедаться одолень-травой! У нас даже дети не съедят лишнего стебелька, так что с нами не было противоядия, что, конечно, для волхва непростительно. Мы должны быть готовы ко всем случаям, верно?

Олег чувствовал на себе испытующие взгляды:

— На поверхности одолень-трава вывелась. О ней только в кощунах упоминается, а какая она — никто не ведает. Я нашел ее чудом...

— Но ты знал, что это одолень-трава?

— Я знал, но люди больше не знают. Я волхв, потому знаю больше других.

В молчании ели мясо. Остап рассказывал, что в пещерах водятся огромные смоки, но есть звери намного крупнее и страшнее смоков. Они охотятся на смоков, как волки охотятся на зайцев, убивают и едят их. Еще одни охотятся на огромных медлительных зверей, похожих на черепах, но размером с холмы, покрытые костяными плитами толщиной с бревно. Когда они дерутся, воздух дрожит от рева, а со стен и невидимого неба падают тяжелые камни, убивая и калеча людей и скот. Когда-то агафирсы очень страдали от этих чудовищ, гибли без счета, но воины сумели под руководством волхвов и самого Агафирса соорудить ловучие ямы, с той поры себя обезопасили, а затем начали мало-помалу теснить чудовищ, отвоевывать новые пещеры.

Послышались шаги, из плотного воздуха внезапно появился Томас. Увидев Олега, просиял, а всем сидевшим вокруг костра отвесил вежливый поклон. Остап жестом указал на место рядом с Олегом, подал прутик с нанизанными ломтиками жареного мяса.

— Он не знает наш язык, — объяснил Олег. — Он из другого племени.

На него смотрели недоверчиво. Кто-то пробовал заговорить с рыцарем, тот виновато улыбался, разводил руками.

— Он не понимает, — сказал Олег снова. — Наверху многое изменилось. Вы спустились под землю, когда мир был юн, а все племена и народы говорили на одном языке. Почти на одном, по крайней мере понимали друг друга. Одни окали, другие акали, третьи говорили в нос, но понимали. Но наверху все меняется стремительно. Тех народов, от которых вы ушли, не осталось и в помине! Никто не помнит их имен. Зря доблестный Агафирс ковал мечи. Ему было бы некому мстить, некого жечь на медленном огне, не с кого сдирать шкуру.

Он начал пересказывать разговор Томасу, тот остановил жестом: разговаривай, перескажешь на досуге.

— Мы увидим ваше племя? — спросил Олег.

Остап отвел глаза:

— Если готовы остаться, то хоть сейчас... Но если жаждете вернуться в Верхний Мир, то сперва ваши судьбы решит Совет Старших Волхвов. Если решат отпустить, тогда ничего не увидите... каждое племя хранит свои тайны, не обижайтесь.

— Вся жизнь — война, — сказал Олег невесело. — Когда увидим Старших?

— Здесь жизнь течет неторопливо, — ответил Остап. — Но вам повезло, Совет соберется через три дня.

Жизнь текла, как понял Томас, без всякого разделения на день и ночь, в вечных сумерках. На стенах живет светящийся мох, кое-где растет светящаяся плесень, но даже для привыкших глаз света мало, потому взор достигает лишь на десяток-другой шагов, потому кажется, что человек бесследно исчезает или появляется из воздуха. Но есть и хорошая сторона:

стен не видно, мир кажется бескрайним.

Как он понял, земля рассыхается как глиняный шар на солнцепеке, старые трещины углубляются, появляются новые. Пещеры огромные, к ним добавляются новые, а старые пещеры, в которые однажды вернулись на кочевье через три тысячи лет, оказались неузнаваемыми: втрое шире, в стенах возникли длинные щели, что ведут в незнакомые пустоты, где плещется невидимая вода и страшно ревут незнакомые звери.

На второй день он шепнул Олегу, косясь по сторонам:

— Сэр калика, здесь нечисто... Эти люди — колдуны!

— Что стряслось?

— Я сумел приблизиться к стене, там увидел такое, что волосы встали дыбом! Прямо из камня вышел старик, прошел малость вдоль ручья, а потом вслед за ручьем снова вошел в каменную стену!

— Не почудилось? — спросил Олег тревожно.

— Я ж не дурак, сэр калика! Я сразу перекрестился, а потом еще и «Отче наш» прочел... сколько помнил. Но старик не исчез. Более того, я пощупал песок, где остались его следы, и даю голову наотрез, что старику не больше сорока восьми лет, он чуть хромает, на левой ноге болят суставы...

— Верю! — перебил Олег поспешно. — Я забыл, сколь искусный ты воин, сэр рыцарь. Это меняет дело... Если такое оружие Агафирс имел в виду, то они могут быть страшными противниками. А ежели это не все?

На следующий день за ними зашел Остап, осмотрел критически, велел следовать за собой. Они прошли вдоль стены, а остальные из младших волхвов, как понял Олег, в это время рассредоточились впереди по дороге, чтобы не дать простому народу увидеть пришельцев: пусть живут в счастливом незнании другого мира.

В крохотной пещере, куда их пропустил Остап, после чего встал,

загораживая узкий проход, находилось трое в белых одеждах. Волосы одинаково серебрились сединой, одинаково падали на плечи, и Томас не сразу сообразил, что из троих старших волхвов лишь двое мужчин, третьей оказалась древняя старуха. Лицо ее было в мельчайших морщинках как печеное яблоко, такое же бесцветное, как у всех агафирсов, лишь глаза смотрели зорко, недоброжелательно.

Двое стариков переглянулись, один жестом велел сесть, сказал дряхлым голосом:

— Меня зовут Борян, это мой брат Борис, а это сестра Боруня. Мы дети Борея, внуки Бора. Мы старшие волхвы племени...

— А где сын Агафирса? — перебил Олег. — Я бы хотел повидаться с ним. Ведь это Тавр, верно?

Старики снова переглянулись, а Боруня спросила резко:

— Откуда ты знаешь его имя?

Олег помедлил, посмотрел на поблескивающие камни в стенах пещеры:

— Из всех сыновей Агафирса... лишь Тавр был не воином, а мыслителем. Остальные его презирали, им бы только нестись по степи на горячем коне, догонять оленя, а еще лучше — сшибиться грудь в грудь с противником в смертной схватке...

Старуха смотрела неверяще, Борис кашлянул, спросил недоверчиво:

— Зачем тебе Тавр? Он стар, его не беспокоят. Он вместе с племенем, а здесь лишь передовой отряд.

Они смотрели ожидающе, Томас тоже не сводил глаз с калики. Олег улыбнулся, развел руками: