Партизанство - Вячеслав Боярский

Социально-политическая неустойчивость заставляла знать идти на союз с русской военной администрацией, становившейся для нее более прочным, чем Шамиль, залогом сохранения собственности и общественных привилегий. К побудительным мотивам подчас примешивались личные обиды на имама, нежелание смириться с его превосходством и незаурядностью, досада от поражения в политическом соперничестве с ним. Наибы один за другим вступали в переговоры с русскими и затем, на выгодных для себя условиях, переходили к ним.

Как уже отмечалось, одним из первых его покинул Хаджи-Мурат, повернув оружие против своего бывшего владыки. Это событие имело ощутимые военные и экономические последствия. В лице Хаджи-Мурата имамат в целом и Авария в частности потеряли блестящего предводителя набегов, за которым горцы шли с готовностью, зная, что им обеспечена богатая добыча. С его отстранением от должности народ стал беднеть, терять охоту воевать с русскими.

Позже примеру Хаджи-Мурата последовали другие наибы. В русский лагерь вереницей потянулись ближайшие соратники Шамиля, которым он доверял. Советники имама тоже склоняли его к миру с русскими, уверяя, что они за это «назначат Шамилю и его начальникам великие награды».

Из показаний Хаджи-Мурата:

«Военные силы Шамиля состоят приблизительно из 30 тысяч войска при 30 наибах. Наиб имеет своих пятисотенных, сотенных и десятников, на обязанности которых лежит исправность оружия в войске; они же должны выводить людей по тревоге или в набеги. За какую-либо вину, а также за неимение пороха провинившегося сажают в яму или налагают на него денежный штраф. По выбору народа и самого Шамиля назначается к наибу мулла, которому вверена судебная часть наибства; смертная казнь предоставлена исключительно одному Шамилю. Доход Шамиля состоит в пятой части добычи и, сверх того, в отдельных подарках, подносимых наибами или просителями. Деньги его хранятся в двух аулах – Карате и Ведено. В последнем месте он имеет до 150 тысяч рублей золотом и серебром. Оружия и драгоценных вещей у него большое количество. Беглых солдат, в прислугах находящихся у горцев, очень много, преимущественно мастеровых, на обязанности которых лежит делание артиллерийских лафетов и ящиков. По наряду они ходят в поход с орудиями. Весь порох выделывается в Ведено мастером турецкоподданным Джафаром. Уже более 8 лет живет он в горах; им устроены 12 машин, которыми выделывают порох. В том же селении живут два беглых офицера, которые обучают солдат и смотрят за порядком».

В военном плане эти показания не имели цены. Никакая разведка не могла заполучить эту информацию с такой легкостью.

Через несколько месяцев, весной 1852 г., Хаджи-Мурата убили при попытке к бегству. Бытовало несколько версий случившегося. По объяснению некоторых военных, приспешник Шамиля изначально явился к ним со шпионскими целями, а когда пришла пора бежать, то не рассчитал силы и был настигнут погоней. По версии горцев, русские специально инспирировали этот побег, чтобы иметь повод пристрелить исчерпавшего себя доносчика.

Граф Толстой, служивший в ту пору артиллерийским поручиком в Закавказье, придерживался третьей версии. В его повести много говорится о душевных метаниях Хаджи-Мурата, о его желании вновь обрести бесшабашную свободу, о тоске по родным, оставшимся под властью Шамиля.

О контрпартизанской тактике того времени свидетельствуют воспоминания кавказского офицера Михаила Венюкова:

«Отряд двинулся в горы по едва проложенным лесным тропинкам, чтобы жечь аулы. Это была самая видная, самая «поэтическая» часть Кавказской войны. Мы старались подойти к аулу, по возможности, внезапно и тотчас зажечь его. Жителям представлялось спасаться, как они знали. Сколько раз, входя в какую-нибудь только что оставленную саклю, видал я горячее еще кушанье на столе недоеденным, женскую работу с воткнутою в нее иголкою, игрушки какого-нибудь ребенка, брошенные на полу. Думаю, что в три дня похода мы сожгли аулов семьдесят. Для солдат это была потеха, особенно любопытная в том отношении, что, неохотно забирая пленных, если таковые и попадались, они со страстным увлечением ловили баранов, рогатый скот и даже кур...»

Так воевали многие, но казачий генерал Бакланов делал это лучше других. Признанный специалист по набегам, диверсиям и партизанской войне, все свое жалованье он тратил на осведомителей. И куда бы ни пошел Шамиль, всюду пути его оказывались заваленными, а окрестные высоты заранее занятыми русской артиллерией.

Из воззваний Шамиля:

«Горцы! Если бы вы боялись Аллаха так же, как Бакланова, то давно были бы святыми. Но не будьте же трусами. Упорствуйте в борьбе и схватках с врагами более, чем вы делали это доселе. Проявляйте усердие, ибо заслуги в священной войне неисчислимы».

Несмотря на все призывы, Шамилю так и не удалось тогда организовать сколько-нибудь серьезного наступления.

В 1856 г. закончилась Крымская война. Россия проиграла ее Западу на собственной территории. Немаловажную роль в этом поражении сыграло устаревшее вооружение царских войск. Гладкоствольное оружие, на которое так долго сетовали кавказские генералы, воюя с Шамилем, в очередной раз дало о себе знать. Итоги войны были закреплены Парижским мирным договором, согласно которому Россия возвращала Турции Карс, отказывалась от права держать на Черном море военный флот, кроме того, делала ряд уступок в отношении Сербии и Бессарабии.

Окончание Крымской войны совпало по времени со вступлением на престол нового императора – Александра II. Заключив Парижский мир, он бросил все высвободившиеся войска на Кавказ. Вокруг Чечни и Дагестана была сосредоточена невиданная по силе армия – 270 тысяч человек. На окончательное покорение Кавказа было выделено порядка 20% государственного бюджета страны.

Зимой 1856/57 г. началось беспримерное по масштабам наступление на Восточный Кавказ, вошедшее в военную историю как концентрическое наступление Барятинского. Со стороны Чечни, Дагестана и Грузии 3 многотысячных отряда двинулись в горы, воюя в основном посредством пил и топоров. Затем, уже по вырубленным просекам, следовали основные силы. Вскоре имамат был взят в кольцо такой плотности, что если бы солдат выстроить в живую цепь, то на каждого приходилось бы по 3 метра границы. Армия Шамиля оказалась не в состоянии сдерживать такой натиск, прибегать же к помощи местных жителей имаму удавалось все реже и реже.

Концентрическое наступление не останавливалось ни на минуту. Счет покоренным кнутом или пряником селениям уже никто не вел. Это раньше 10-тысячный отряд, идущий в горы, казался огромной силой и каждый взятый аул был событием. Теперь же, когда на Восточный Кавказ надвигалась 270-тысячная армада, речь шла лишь о полном, тотальном покорении всего края.

Война все больше становилась не народным движением за свободу, а борьбой новой знати с русскими чиновниками за власть на местах. Россия научилась воевать в условиях гор. Новый наместник, Барятинский, разработал детальный план действий и начал воплощать его в жизнь с завидной энергией. Он отошел от практики карательных экспедиций и вернулся к начатой Ермоловым системе создания просек и крепостей, переселения казаков для освоения занятых районов и – главное – повел в отношении мирных горцев весьма доброжелательную политику. Перевооружение русской армии на более меткие и дальнобойные винтовки дало очевидный перевес в схватках, резко уменьшило потери.

Барятинский фактически купил Кавказ! Он лично объезжал колеблющиеся в своих симпатиях горские аулы в сопровождении специального казначея, чем, кстати, выгодно отличался от Шамиля, за которым неотступно следовал палач.

В результате в 1859 г., через 3 года целенаправленного, хотя и медленного продвижения в глубь Чечни и Дагестана, Северо-Восточный Кавказ был покорен. Шамиль сдался в плен.

Капитуляция шапсугов и убыхов 21 мая 1864 г. считается датой официального окончания Кавказской войны.

Нынешнее «наше все», а по тем временам невыездной диссидент А.С.Пушкин писал в заключительных строках «Кавказского пленника»:

«Кавказа гордые сыны,Сражались, гибли вы ужасно,Но не спасла вас наша кровь,Ни очарованные брони,Ни горы, ни лихие кони,Ни дикой вольности любовь!»

Началось массовое переселение горцев, не желавших подчиняться русскому царю и не имевших уже сил сопротивляться ему. На покорение дюжины раздробленных воинственных племен ушло 5 лет. Методы применялись примерно те же, что и в Чечне. С одной лишь разницей – от покоренных черкесов не требовали подчиняться царским властям и присягать на верность престолу. От них требовалось лишь одно: убраться вон из России.

За несколько лет царского владычества от 1,5 миллионов коренных жителей Черноморья осталось несколько десятков тысяч человек. Многие народы – шапсуги, убыхи, натухайцы, бжедуги, темиргорьевцы и другие – были высланы практически полностью. Вскоре очередь дошла и до бывших подопечных имама Шамиля – чеченцев и дагестанцев. Их также стали грузить на пароходы и отправлять за море. Так в Османской империи возникли диаспоры вынужденных переселенцев с Кавказа. Этот опыт повторит Ленин в борьбе с русской инакомыслящей интеллигенцией, закрепит Сталин.