После падения - Анна Тодд

Он качает головой и поднимает руку, чтобы закрыться от ее шутливого нападения.

– Может быть, потому, что он скучал по Тессе, – предполагает Кимберли, наблюдая за Кристианом.

Он обходит небольшой стол и берет из вазы с фруктами банан.

В его глазах загорается изумление. Он снимает банановую кожуру.

– Я слышал, полуночные тренировки очень помогают.

У меня холодеет кровь.

– Что ты сказал?

– Успокойся… Он выключил камеру до того, как произошло что-то стоящее, – заверяет меня Кимберли.

Камера?

Черт! Твою мать, конечно, у этого козла есть камера в тренажерном зале. Проклятие, вероятно, камерами видеонаблюдения оснащены все главные входы в комнаты. Он всегда умело маскировал свою паранойю.

– Что ты видел? – рычу я, пытаясь сдержать пульсирующую ярость.

– Ничего. Только как вошла Тесса. Он знал, дальше лучше не продолжать, – сдерживает усмешку Кимберли.

Чувствую накатившее облегчение. В тот момент я был слишком увлечен Тессой, чтобы думать о таком дерьме, как камеры скрытого видеонаблюдения.

Я злобно смотрю на Вэнса.

– Зачем ты вообще полез смотреть съемки с камер? Довольно-таки неприятно сознавать, что ты подглядывал за тем, как я тренируюсь.

– Не льсти себе. Я проверял монитор на кухне, потому что он барахлил. Так получилось, что камера из зала проигрывала рядом.

– Коне-е-чно, – насмешливо тяну я.

– Хардин останется еще на одну ночь, хорошо? – спрашивает Ким.

– Конечно, хорошо. Не понимаю, почему ты все еще не перевезешь сюда свою задницу. Знаешь, я буду платить тебе больше, чем «Болтхаус».

– Раньше не платил, в этом и была загвоздка, – напоминаю я с самодовольной ухмылкой.

– Потому что тогда ты был первокурсником в колледже. Тебе удалось получить оплачиваемую стажировку, не говоря уже о серьезной работе, не имея степени, – пытается возразить он.

Надменно скрещиваю руки на груди.

– В «Болтхаус» с тобой не согласятся.

– Они придурки. Надо ли тебе напоминать, что только за прошлый год «Вэнс» опередил их с огромным преимуществом. Мы открыли офис здесь, в Сиэтле, а в следующем году я планирую открыть офис в Нью-Йорке.

– У тебя есть основания хвастаться? – спрашиваю я.

– Есть. «Вэнс» лучше, крупнее и, так уж случилось, расположен там, где работает она. – Ему не нужно произносить имени Тессы, чтобы я ощутил весь вес его слов. – В университете тебе остался один семестр. Не стоит принимать необдуманных решений, которые повлияют на всю дальнейшую карьеру еще до того, как она начнется.

Он откусывает банан. Я недовольно смотрю на него, пытаясь придумать достойный ответ.

Похоже, мне не слишком это удается.

– У «Болтхаус» есть офис в Лондоне.

Кристиан смотрит на меня насмешливо и недоверчиво.

– А кто собирается возвращаться в Лондон? Ты? – с нескрываемым сарказмом интересуется он.

– Возможно. У меня были такие планы и до сих пор есть.

– Ага, у меня тоже были. – Он смотрит на свою будущую жену. – Ты никогда не вернешься туда, как и я.

При этих словах Кимберли заливается румянцем и расцветает. Прихожу к выводу, что они самая неприятная пара, с которой я когда-либо сталкивался. Как будто их влюбленность проявляется только в том, как они ведут себя друг с другом. Это раздражает, вызывает неловкость.

– Убедительные аргументы, – фыркает Кристиан.

– Я с тобой не соглашался, – огрызаюсь я.

– Да, – Кимберли бьет под дых, – но и не спорил.

Не говоря больше ни слова, я беру кружку с кофе и качу свои яйца как можно дальше от Кимберли.

Глава 101

Утро наступает слишком быстро. Проснувшись, обнаруживаю, что в кровати я одна. Матрас все еще сохраняет отпечаток тела, должно быть, Хардин поднялся всего несколько минут назад.

И точно: он входит в комнату с кружкой в руке.

– Доброе утро, – говорит он, заметив, что я проснулась.

– Доброе.

В горле пересохло и дерет. Воспоминания о Хардине, яростными толчками двигающемся у меня во рту, заставляют внутренности сжаться в комок.

– Ты себя хорошо чувствуешь? – Поставив дымящуюся кружку на столик, он подходит к кровати и садится рядом со мной на край матраса. – Отвечай, – спокойно добавляет он после долгого ожидания.

– Да, просто жарко. – Я потягиваюсь, разбросав руки и ноги в стороны. Определенно жарковато. – Куда ты ходил?

– Пошел взять кофе и позвонить Лэндону, предупредить, что сегодня я не приеду, – говорит он. – Если ты, конечно, все еще хочешь, чтобы я остался.

– Хочу, – киваю я. – Но зачем тебе надо было звонить Лэндону?

Хардин проводит рукой по волосам, сосредоточенно изучает мое лицо. У меня чувство, будто я что-что упустила.

– Отвечай, – прошу я его же словами.

– Он сидит с твоим отцом.

– Почему?

Зачем моему отцу понадобилась сиделка?

– Твой отец пытается бросить пить, вот почему. И я не такой дурак, чтобы оставлять его в квартире одного.

– У тебя там есть алкоголь, да?

– Нет, я все выбросил. Не думай об этом, ладно?

Тон уже не ласковый, а требовательный, и сам он явно на пределе.

– Я не собираюсь не думать об этом. Что я еще должна знать? Потому что мне кажется, что я опять здесь как под колпаком, в стороне от всего, – заявляю, скрестив руки на груди.

Хардин театрально вздыхает и закрывает глаза.

– Да, есть кое-что, о чем ты не знаешь, но умоляю, просто доверься мне, хорошо?

– Насколько все плохо? – спрашиваю я.

Перспективы меня пугают.

– Доверься мне, ладно?

– Довериться в чем?

– Я со всем разберусь, и когда я расскажу тебе, что случилось, это больше не будет иметь значения. У тебя и так сейчас достаточно проблем. Пожалуйста, просто доверься. Позволь сделать это для тебя, и я все улажу, – настойчиво уговаривает он.

Меня охватывает паника, как всегда в подобных ситуациях. Я в миге от того, чтобы выхватить у Хардина телефон и позвонить Лэндону. Но меня останавливает выражение лица Хардина. Он умоляет меня довериться ему, поверить, что он сможет уладить все, что бы там ни произошло. По правде говоря, несмотря на то, что я хочу знать, не думаю, что смогу запихнуть в свою копилку проблем еще одну.

– Ладно, – выдыхаю я.

Хардин хмурит брови и склоняет голову набок.

– Серьезно?

Уверена, он поражен тем, как легко он меня уговорил.

– Да. Сделаю все, что в моих силах, чтобы не переживать о том, что происходит с отцом, до тех пор, пока ты считаешь, что мне лучше пока об этом не знать.

Он кивает:

– Обещаю.