Седьмая чаша - К. Сэнсом

— А ночью он когда-нибудь уходил?

Старуха громко рассмеялась.

— Вряд ли такое было возможно. Впрочем, я рано ложусь спать и при этом крепко запираю двери. Здесь у нас не безопасно. Послушайте, сэр, а к чему вы задаете мне все эти вопросы?

— Неважно. Благодарю вас.

Я аккуратно выпроводил ее за порог, закрыл дверь и повернулся к Харснету.

— Значит, он кое-что смыслил в актерском ремесле. Возможно, даже в детстве, чтобы чувствовать себя нормальным человеком, он испытывал потребность играть. Я не исключаю, что это он убил отца и тогда наконец понял, кем хочет быть на самом деле.

— Это всего лишь предположения. Они нам ничего не дают.

— Тут вы правы.

— А почему вы заговорили о лошади?

— У него должна была быть лошадь.

— Вы полагаете, с таким слабым зрением он способен ездить верхом?

— Я начинаю думать, что разговоры о его проблемах со зрением сильно преувеличены. Он не мог добраться до дома Годдарда иначе, как верхом. Мне нужно еще раз взглянуть на его Библию и на выделенные в ней места. Поглядим, может, мне и удастся извлечь из его каракулей что-нибудь полезное для нас.

— Я пойду с вами.

Харснет был слишком зашорен своими религиозными воззрениями, чтобы оказать мне сколько-нибудь серьезную помощь.

— Нет, Грегори, не надо. Лучше я поработаю один.

Я снова поднялся на второй этаж. Мне было странно сидеть в этой тихой, отгороженной от уличного шума комнате, за столом Кантрелла, рядом с его кроватью. Я сжал голову руками и склонился над книгой. Как юрист, пытающийся разгадать тайные помыслы оппонента, вчитываясь в текст его искового заявления, я искал то, что мог видеть Кантрелл на этих страницах, старался понять, кого он считал своим главным врагом, полагая, что обязан уничтожить его. Мой мозг просеивал и расшифровывал слова очень короткой главы Апокалипсиса.

«Я покажу тебе суд над великою блудницею», с которой «и цари земные любодействовали». «И зверь, который был и которого нет, есть восьмой, и из числа семи, и пойдет в погибель».

Я думал, что после семи чаш гнева новая жертва станет восьмой по счету, но в чем-то будет непременно отличаться от предыдущих. Это будет самая важная жертва, поскольку после суда над ней наступит Армагеддон. Я размышлял столь напряженно, что мои мозги находились на грани кипения. Станет ли восьмой жертвой женщина? По всей вероятности, да, поскольку она будет символизировать собой великую блудницу, виновную в прелюбодеяниях с царями земными. Для Кантрелла это, без сомнения, должна быть протестантка, усомнившаяся в прежних убеждениях, подобно несчастной миссис Бьюнс и бывшему монаху Локли. Мысли вертелись в голове: прелюбодеяние, цари, кто-то восьмой… Женщина, которая еще не предала истинную религию, но, несомненно, предаст ее, если свяжет свою жизнь с царем, исповедующим старую веру.

«Зверь, который был и которого нет, есть восьмой…»

Король Генрих VIII!

Я встал и посмотрел в окно. Пьяный охранник сидел на перевернутом ведре. Спустившись на первый этаж, я приблизился к Харснету и, пытаясь говорить как можно более спокойно, сказал:

— Я думаю… — Голос мой сорвался. — Я думаю, он замыслил убить Кэтрин Парр.

Глава 44

Я стоял перед заваленным бумагами письменным столом архиепископа Кранмера. Прелат сверлил меня пронизывающим взглядом, и я буквально физически ощущал силу ума, таящегося за его светло-голубыми глазами. У стола, также глядя на меня, стояли оба брата Сеймура. Мы с Харснетом только что закончили рассказ о нашем посещении дома Кантрелла. Оттуда мы отправились прямиком в Ламбет, и архиепископ распорядился немедленно послать за Сеймурами.

— Итак, убийца — Кантрелл, — подвел итог Кранмер. — Вы оставили людей в его доме?

— Трех констеблей, — ответил Харснет. — Они прячутся в доме и на заднем дворе. Если Кантрелл вернется, они в тот же миг схватят его.

— А если не вернется? — задал вопрос лорд Хартфорд.

Он, как обычно, предпочел сразу взять быка за рога.

— Что, если именно сейчас он разрабатывает план убийства восьмой жертвы?

— Нужно отправить взвод вооруженной охраны в дом Кэтрин Парр, — проговорил сэр Томас. — Необходимо сделать все для обеспечения ее безопасности. У меня есть люди в Чартерхаусе…

— Нет, — непререкаемым тоном отрезал Кранмер. — Что подумает король, узнав, что в доме Кэтрин Парр толчется целая ватага ваших людей? Боже милостивый, если с ней хоть что-то случится… Арестованных царедворцев уже стали выпускать, поскольку против них не нашли никаких улик. Боннер опасается производить новые аресты в Лондоне, он начинает бояться, что нарвется на сопротивление со стороны народа. Сегодня днем я виделся с королем, и он заверил меня в том, что по-прежнему доверяет мне. Но теперь, когда я и так скрыл от него так много всего, если что-нибудь случится с Кэтрин Парр…

— Мы не можем быть уверены в том, что догадки Шардлейка истинны, — заявил Хартфорд. — Кантрелл мог сочинить тысячу и один сценарий расправы над той, кого он считает великой блудницей.

— Верно, — согласился Кранмер. — Это он умеет. Но я хорошо знаю Книгу Откровения и полагаю, что Мэтью, скорее всего, прав. Мы пошлем в дом леди Кэтрин несколько человек из числа моей личной охраны, а для нее придумаем какую-нибудь правдоподобную историю о том, что до нас якобы дошли слухи о каком-то опасном воре, который собирается проникнуть в ее дом.

Приняв решение, архиепископ вызвал секретаря и отдал ему два приказа: во-первых, отобрать дюжину лучших людей из дворцовой стражи и, во-вторых, перевезти на барже пятнадцать лошадей на другой берег Темзы.

На лице секретаря появилось озадаченное выражение.

— Целую дюжину, милорд? Но тогда дворец останется практически без охраны.

— Наплевать! Делайте, что вам приказано!

Впервые я увидел, как Кранмер вышел из себя.

— Велите начальнику стражи отобрать людей, а сами отправляйтесь в конюшни и лично подготовьте лошадей. Я желаю, чтобы пятнадцать лучших скакунов были готовы не позже чем через двадцать минут.

Лорд Хартфорд протянул руку и осторожно прикоснулся к плечу архиепископа. Тот кивнул и продолжал уже более спокойно:

— И самое главное: я хочу, чтобы в дом леди Кэтрин Парр на Чартерхаус-сквер был немедленно отправлен самый быстрый из гонцов. Пусть скажет хозяйке, что ее дом задумала ограбить банда опасных воров. Пусть управляющий сейчас же запрет все двери и окна, а сама леди Кэтрин остается дома и дожидается прибытия моих охранников.

Секретарь поклонился и вышел. Кранмер повернулся к Харснету.

— Грегори, я назначаю вас главным. Мэтью, вы с Бараком будете сопровождать коронера.

— Да, милорд.

Барак ждал в коридоре. По дороге во дворец Ламбет я послал домой записку, и он приехал сюда даже раньше нас. Ему все же удалось проследить путь сбежавшей Тамазин. Она была в доме одной из своих подруг, но не захотела видеть его, поэтому сейчас в груди Барака боролись раскаяние и злость.

Мою спину пронзила острая боль, и, не в силах сдержаться, я поморщился.

— Вам плохо? — осведомился Кранмер.

— В доме Годдарда мне обожгло спину, но это не страшно.

— Я знаю, Мэтью, на вашу долю выпало немало всего. — Он посмотрел на меня серьезным сосредоточенным взглядом. — Надеюсь, у управляющего леди Кэтрин в голове есть хоть немного мозгов. Игра еще далека от завершения.

Мы надели плащи и поторопились к выходу, по пути прихватив с собой Барака. Пройдя через Большой зал, мы оказались в дворцовых садах. Уже вечерело, и солнце, опустившись за ширму белых облаков, окрасило ее в нежно-розовый цвет. Я поежился.

— Где охранники? — нетерпеливо осведомился Харснет.

— Начальнику стражи понадобится какое-то время, чтобы собрать их, — ответил Барак.

Харснет повернулся ко мне.

— Как вы себя чувствуете, Мэтью? — спросил он. — Не помешают ли вам ваши ожоги доехать до Чартерхауса?

— Я участвую в этом деле с самого начала и хочу присутствовать при его конце.

Послышался стук копыт и звон упряжи, и из ворот дворца вылетел всадник.

— Они послали гонца, — сказал Барак.

Через несколько секунд из-за угла здания появилась дюжина крепких и рослых мужчин в шлемах под командованием высокого сержанта лет тридцати, с орлиным носом и острым взглядом. Они были вооружены мечами и пиками. Судя по всему, неожиданное задание озадачило их: стражники привыкли патрулировать дворец и дворцовую территорию, а не носиться по Лондону.

— Мастер коронер? — обратился сержант к Харснету.

— Да.

— Я сержант Кибл.

— Ваши люди готовы?

— Да, сэр. Мне сказано, что мы должны немедленно отправляться на Чартерхаус-сквер.

— Совершенно верно. По дороге я объясню вам вашу задачу.