Вооружен и очень удачлив - Людмила Горбенко

В здании никто не жил — это было понятно уже потому, что над ним отсутствовала крыша. Внутренние перегородки и перекрытия были разрушены, и сейчас среди четырех стен безраздельно господствовали кусты, деревья и разнообразный мусор. Круглое чердачное окошко заплетала мертвая, высохшая лоза.

— Прекрасный выбор, — одобрила Вторая, осматриваясь. — Романтичнее не придумаешь. — Фу! Да здесь кошки!

Я тоже заметил под кустом настороженную полосатую фигурку и подошел погладить. Киска возмущенно прогнулась, демонстрируя твердое намерение избегать телесного контакта с моей рукой. Улыбнувшись, я сотворил в пальцах пахучую кровяную колбаску и был немедленно вознагражден: пушистая недотрога начала униженно тереться о мои ноги, выпрашивая лакомство. Обожаю кошек. В этих животных столь гармонично сочетается низкая продажность и высокое чувство собственного достоинства, что впору поучиться некоторым монархам.

Стряхнув с себя невидимость, чертовка критически оглядела взлохмаченную юбку и со вздохом бросила взгляд через спину на короткий каблучок.

— Готова!

— Я тоже готов! — Третий отряхнул живот от невесть как оказавшихся там крошек.

— Показывай дорогу.

Пройдя в низкий дверной проем и оказавшись на улице, мы с напарницей крутанули Третьего вокруг оси и выжидательно примолкли.

Лирическое отступление.

К данному приему мы прибегали уже не раз, и всегда успешно — поставь в незнакомом месте толстяка на твердь земную, и он безошибочно пойдет к трактиру. Даже с завязанными глазами. Даже с тяжелым насморком, дело не в нюхе. Третий у нас как компас: его мозг устроен таким хитрым образом, что голова сама поворачивается к месту наибольшего скопления еды и питья. Причем высококачественного!

— Да тут совсем рядом! — Толстяк от избытка чувств легонько подпрыгнул и бросился вниз.

Добежав до небольшой площади, от которой степенно расходились в стороны улицы и узкие — в ширину плеч — переулки, мы приостановились. Третий не промахнулся: аж восемь питейно-едальных заведений манили нас гостеприимно распахнутыми дверями.

— Заходим во все по очереди, — принес себя в жертву Третий.

— На это у нас нет времени.

Я ухватил за ворот пробегающего мимо мальчишку.

— Скажи-ка, любезный, — какой из этих трактиров самый популярный?

— Так это смотря для чего, — философски заметил мальчишка. — Если плотно поесть, то лучше «Обжорки» нет, выкрутасы всякие — в «Птичьем молоке», оно ровно напротив, дверь в дверь. Выпивка самая лучшая у «Тиги-моряка» — ему из-за границы поставляют… Кто подраться любит, выбирает «Брат Ром», но туда еще рано, публики нет. Только приличные господа в «Брата Рому» не ходят.

— Резонно. — Отпустив паренька, я повернулся к напарникам: — Куда пойдем?

— В «Обжорку»! — сглотнув слюну, выкрикнул толстяк. — В крайнем случае согласен на «Птичье молоко», но оно наверняка окажется дороже.

— Я бы сходила в «Брата Рому», — опустив глазки и выпустив коготки, призналась Вторая.

— Стыдись, детка. Тебе же сказали: приличные господа…

— Так это господа, — грустно протянула чертовка, скромно теребя подол. — А я всего лишь служанка…

— Пятый! Прекратить дискуссию! — Голос куратора застиг меня в тот момент, когда я уже занес ногу, обутую в сафьяновый сапог с пряжками, над порогом «Тиги-моряка». — Вы что там делаете?

— Согласно приказу собираемся помелькать среди народа, — тихо пояснил я, с надеждой принюхиваясь к одуряющей смеси паров самых разнообразных напитков. — Являться пред светлые очи родственников вроде еще рано.

— Отставить мелькание. Включайте невидимость и пулей к замку, пока там нечаянно не скинули с крыши нашу капсулу. Ребята из пятьсот двадцать третьего филиала разбивают лагерь с размахом, не церемонясь. Что за квадратная ерунда на затылке Третьего?

Я хихикнул.

— Аптекарская шляпа. Вы же сами приказали толстяку прикрывать вторую личину, пока она не отклеится.

— А она?..

— Никак. Смесь магического клеевого слоя с жирными остатками еды оказалась поистине открытием. Держится намертво, не оторвешь.

— Вечно у вас фокусы, — вздохнул куратор. — Ладно, пусть носит это убожество, Ниацину оно все равно пока без надобности. Я отключаюсь. Будете на месте, вызовете.

Уже знакомую крышу замка было не узнать: бригада шустрых рогатых парней в одинаковых комбинезонах натягивала над ней прозрачный тент. Под тентом сияла отполированными боками красавица-машина последнего поколения капсул-трансформеров с номерами (вот это сюрприз!) одного из филиалов Черного континента. По всему видно: товарищи тоже не чураются конспирации.

Полюбовавшись на слаженную работу техников, я тронул за плечо ближайшего ко мне:

— Старший дорожный инспектор инвентарный номер 657/765-5! Товарищ носитель Отрицательной сущности, немедленно предъявите транзитную визу и техпаспорт на транспорт!

С ужасом вытаращив глаза на мои усики, паренек растерянно развел руками:

— Это какая-то ошибка! Мне сказали, что все согласовано и…

— Не суетись, Четвертак, — хихикнул незаметно подошедший сзади высокий черт в синей бархатной «двойке», украшенной изысканной вышивкой. — Товарищ старший инспектор шутит. Да и не инспектор он вовсе. Ваша капсула? — он презрительно ткнул пальцем в криво припаркованного мною монстра.

— Транспорт мой, — что-что, а ставить наглецов на место Вторая умеет: глаза мечут молнии, губы презрительно выгнуты, кулаки на поясе. — Вам не нравится?

— Очаровательно, — прозвучал за моей спиной мягкий, слегка хрипловатый голос.

Еще не видя собеседника, я догадался, что он важная шишка. Под холодным чужим взглядом у меня моментально заныл затылок и возникло острое желание оправить одежду; на бедолагу Третьего напала неуместная икота, а красавица Вторая выпятила грудь и призывно изогнула бедро (непроизвольная реакция нашей напарницы на всех высокопоставленных особ мужского пола).

— Приветствую коллег, — дружелюбно поздоровался черт, выступая вперед. Обманчиво скромная куртка из матово нежного шелка (держите меня, я сейчас заплачу); сшитые из узких треугольников мягкой зеленой кожи ботфорты облегают сильные бедра; на щеке красная отметина в виде буквы «О»; среди идеально прямых черных волос возвышаются громадные рога — необразованные чертовки верят, что это показатель сексуальности.

Краем глаза я отметил, как взгляд Второй обшарил солидную коллекцию всевозможных нашивок, украшающую широкую грудь собеседника, и надолго застрял на рогах.