Лунный ад - Джон Кэмпбелл

Глава вторая

Маленькие костлявые пальчики Блэра забарабанили по столу. Он тяжело вздохнул, снова откинул край брезента и взглянул на темный, замурованный в лед предмет.

Великан-метеоролог вспомнил дорогу до Второй станции. Снегоход застревал чуть ли не на каждом шагу. Только спокойствие и настойчивость, обусловленные огромным желанием снова попасть к людям, помогли членам экспедиции добраться до станции. Там было одиноко и тихо, только по-волчьи выли злые ветры с Полюса.

— Проблема состоит в том, что Блэр хочет изучить это существо, — продолжил Мак-Реди. — Он предлагает разморозить его, сделать снимки и провести массу других экспериментов. Норрис считает затею небезопасной, но Блэр с ним не согласен. Доктор Коппер поддерживает Блэра. Норрис, конечно, физик, а не биолог, но он сделал одно замечание, которое, я думаю, нам следует принять во внимание. — Метеоролог снова обвел взглядом присутствующих. — Блэр как-то говорил, что существуют микроскопические жизненные формы, способные выжить даже в таких экстремальных условиях, как холод Антарктики. Зиму они проводят в замороженном состоянии, а на три летних месяца оттаивают и оживают, чтобы снова замерзнуть на зиму… Так вот Норрис опасается, что если мы разморозим это существо, микроорганизмы на его теле могут ожить. В результате на Землю может быть занесена неизвестная зараза, перед которой мы окажемся беззащитны. Блэр допускает, что хотя само существо так же мертво, как найденные в Сибири мамонты, микроорганизмы могли выжить. Однако возможность заражения он отвергает напрочь, объясняя это тем, что природа этого существа совершенно чужда природе человека, и потому бактерии из его мира не могут повредить людям. Наша биохимия не имеет с ним ничего общего.

Маленький биолог быстрым птичьим движением поднял голову:

— Да, я так думаю!

Ореол серебристых волос на его черепе встал дыбом.

— Возможно, — согласился Мак-Реди. — Несомненно, это существо неземного происхождения. Мне кажется, оно и в самом деле слишком отличается от нас, чтобы его инфекционные болезни могли передаться человеку. Я считаю, оно не представляет для человечества никакой опасности. — Метеоролог посмотрел на доктора Коппера.

Хирург поддержал его.

— Известно, что людям не страшны заболевания таких сравнительно близких нам родственников, как змеи, — сказал он. — А змеи, я вас уверяю, намного ближе к нам, чем это.

Норрис брезгливо поежился. На этом сборище гигантов он казался сравнительно невысоким. При росте в шесть футов один дюйм и коренастом телосложении он выглядел ниже, чем на самом деле. Его темные жесткие волосы были похожи на короткую стальную проволоку, а серые глаза светились несгибаемым упрямством. Если Мак-Реди был человеком из бронзы, то Норриса можно было назвать человеком из стали. Его движения, мысли, манера поведения — все производило впечатление стальной пружины. Нервная система физика тоже была стальной — прочная, нерушимая, быстро реагирующая.

— К черту вашу биохимию! — выпалил он. — Это существо может быть мертвым или живым, но — черт побери! — оно мне не нравится в любом виде. Ну-ка, Блэр, покажи им эту тварь. Покажи им ее, и пускай они сами решают, оставаться ли ей в лагере. — Он снова выругался. — Если мы эту тварь оставляем, она полностью оттает ночью. Кстати, кто сегодня дежурит?.. А-а, вспомнил! Космические лучи… Прекрасно, Коннант! Вот ты-то и будешь сидеть с этой ледяной мумией двадцатимиллионолетней выдержки. — Он повернулся к биологу. — Покажи-ка ее, Блэр. Какого черта они рассуждают о том, чего не видели!.. Этот гуманоид, может быть, и имеет другую химическую структуру. — Норрис рубанул рукой воздух. — Меня вообще не волнует, что он там еще имеет, но я точно знаю одно: у него есть то, что мне не нравится. Посмотрите на его лицо, и вы поймете, до какой степени это существо было раздражено, когда замерзало. Я бы даже сказал, что слово «раздражено» мало объясняет его выражение. Это существо переполняли ненависть и гнев. Оно было безумно обозлено. У меня даже нет слов, чтобы описать всю ярость, горевшую в его взгляде. Ни одно порождение Земли не может иметь такого выражения… Черт! С тех пор как я увидел эти три красных глаза, меня не перестают мучить кошмары. Мне снится, что существо оттаяло и ожило, что оно вовсе не было мертво — просто его жизненные процессы были замедлены… и что оно просто ожидало все это время, пока не появятся такие дураки, как мы. — Он повернулся в сторону специалиста по космическим излучениям. — А ты, Коннант, я думаю, получишь неизгладимое удовольствие, сидя всю ночь в тишине и слушая, как завывает ветер и капает вода с этой штуковины! — Он внезапно замолк и поежился. — Вы скажете, это не научный подход. Но психология — тоже наука. Тебе, Коннант, еще целый год будут сниться кошмары. С того момента, как я увидел это существо, они меня не оставляют. Вот почему я его ненавижу… а я его действительно ненавижу… и не хочу, чтобы оно разморозилось. Отвезите его туда, где нашли, и пусть оно валяется там еще двадцать миллионов лет. Мне уже снятся сны о том, что оно из другого вида материи, которую вполне может контролировать… что оно способно менять облики, превращаться в человека… что оно привыкло выжидать и таиться с целью убить и съесть…

— Все эти аргументы не вполне логичны, — прервал физика Блэр.

— Но это существо и не поддается земной логике! — взорвался Норрис. — Если его биохимия отличается от нашей, значит, отличается и микрофлора. Его клетки могли не выдержать холода, а как насчет вирусов, Блэр? Вы говорили, что вирус — это ферментная молекула, которой для развития необходим только белок. Как вы можете быть уверены, что из миллионов разновидностей микрофлоры, которые могут в нем обитать, ни одна не несет в себе угрозы человечеству? А что вы скажете насчет таких заболеваний, как бешенство, которым подвержено любое теплокровное существо независимо от химии тела? Или попугайчиковая лихорадка? А оспа, гангрена, рак? Как насчет этих болезней? Они не очень-то разборчивы к химии тела.

Блэр взглянул на Норриса, выдержал злой взгляд его серых глаз и сказал:

— Единственное логичное место в твоей горячей речи — то, что существо влияет на твои сны. Вполне допускаю! — На лице Блэра мелькнула усмешка. — Мне тоже иногда кое-что снится, правда утром я почти ничего не помню. — Биолог повернулся к слушателям. — Итак, эта штука влияет на сны. Это, без сомнения, опасно. — Блэр снова усмехнулся. — Из всего сказанного Норрисом можно сделать вывод, что у него совершенно неверное представление о вирусах. Во-первых, никто еще не доказал, что ферментная молекула действует именно подобным образом. А во-вторых, если ты, Норрис, заметишь, что заболел какой-нибудь болезнью, присущей злакам или другим растениям, непременно сообщи мне. Пшеница намного ближе к нам по химии, чем это инопланетное существо!.. А если серьезно, число болезней, которым подвержен человек, строго ограничено. Невозможно изобрести новую болезнь или напрочь избавиться от старой. Пшеница или рыба, чьи заболевания на нас не распространяются, имеют единую природу с человеком, а это существо — нет. — Блэр кивнул в сторону стола, на котором лежал брезентовый сверток.