Замок Горменгаст - Мервин Пик

Вряд ли он остановился для того, чтобы взглянуть на желтовато-серую полоску, появившуюся на востоке – он-то не сомневался, что солнце вот-вот должно было решиться на восход; Флэя никогда не привлекали красоты рассвета. Ему просто никогда не могло бы прийти в голову, что таким зрелищем можно наслаждаться.

В центре двора росло колючее дерево, и взгляд Флэя был устремлен на его темный силуэт, перерезавший все расширяющуюся желтоватую полосу в предрассветном небе. Флэй очень хорошо знал это дерево – за все те годы, в течение которых он скрывался в недрах Замка, он проходил здесь множество раз, и теперь какое-то, пока ему еще не ясное, изменение в форме старого дерева заставили Флэя внимательно в него всматриваться. Ствол казался в одном месте явно толще, чем ему следовало бы быть Флэй с большей или меньшей степенью ясности мог видеть лишь тот участок ствола и ветвей, который пересекал желтую полосу рассвета. Да, ствол в одном месте расширялся, словно к нему что-то прижималось. Флэй присел на корточки, чтобы поменять угол зрения. И теперь, хотя по-прежнему верхняя часть нароста частично скрывалась ветвями, на фоне разгорающегося рассвета, который сообщал предметам еще большую черноту, он четко увидел очертания чего-то такого, что напоминало плечи и шею человека. Флэй бесшумно опустился на колени и, склонив голову до земли и устремив при этом взгляд вверх, явственно различил чей-то профиль. На дереве, словно нарост на стволе, сидел Щуквол.

Но что он делал там, среди ветвей, в темноте, застыв в неподвижном одиночестве?

Флэй поднялся с земли и прислонился к ближайшей из колонн аркады. Взглянув на дерево, туда, где только что он видел черный профиль Щуквола, казавшийся плоским, вырезанным из бумаги, он увидел лишь переплетение ветвей.

Флэй ни секунды не сомневался в том, что Щуквол взобрался на дерево в такой час с недобрыми намерениями, но даже не попытавшись осмыслить, почему в нем инстинктивно возникло это чувство опасности. Флэй приготовился к долгому ожиданию. Само по себе в том, что какой-то человек сидит на рассвете на дереве и смотрит на разливающуюся по небу зарю, ничего зловещего не было, даже если этот человек – Щуквол. Он вполне мог в любую секунду слезть с дерева, отправиться к себе в комнату и лечь спать или заняться каким-нибудь другим невинным делом. Но Флэй всем своим существом ощущал, что Щуквола привело на дерево не желание созерцать красоты природы. В напряженной предрассветной атмосфере даже простое, невинное событие могло показаться зловещим и угрожающим, а то, что он находился на дереве на исходе ночи в пустом дворе, вряд ли можно было назвать чем-то заурядным и обычным.

Щуквол, оцепеневший от внешнего холода и внутреннего напряжения, всматривался в занимающийся рассвет. Теперь он очень четко понимал, что шаги, направленные на свершение его планов, должны быть предприняты немедленно. Как бы ему ни хотелось еще немного повременить, он ощущал, что возникла необходимость – хотя и не совсем понятно, почему, – безотлагательных действий. Время бездействия прошло.

Несмотря на то, что никаких свидетельств его тайных и далеко идущих намерений ни у кого не было, Щуквол явственно ощущал, что власть ускользает от него, что почва уходит у него из-под ног, что, несмотря на его, казалось бы, высокое и могущественное положение, Горменгаст одним дуновением мог смести его в пустоту и мрак. Как ни убеждал себя Щуквол в том, что он не совершил никаких непоправимых ошибок, что мелкие промахи ничего существенного не поколебали, ощущение угрозы его положению оставалось. И возникло оно у него сразу после того, как дверь за Фуксией закрылась и он остался один в комнате. Ранее ничего подобного он не испытывал. Он всегда считал, что его подвижный ум способен трезво оценить любую ситуацию. Однако… Да, его неосторожность создаст для него некоторые неудобства, но не надолго, так зачем же ломать себе голову по поводу небольшого неприятного происшествия, случившегося несколько часов назад? Что, в конце концов, может заподозрить Фуксия? Какие она может выдвинуть против него обвинения, кроме того, что он, Хранитель Ритуала, несколько грубо с ней обошелся?

Но как он ни старался себя успокаивать, тревога не покидала его. Откуда у него такое чувство, что стоит он на краю бездонной черной пропасти? Неужели простая женская обида случайно открыла эту пропасть? Почему она так черна, отчего она столь глубока, эта неожиданно разверзшаяся бездна?

Пожалуй, впервые в жизни сон, который всегда исправно приходил к нему, предал его. Как он ни стремился заснуть, это ему не удалось. И так как в нем глубоко укоренилась привычка использовать для какой-то цели каждый подходящий момент, Щуквол покинул свою спальню и, придя сюда, на этот двор, взобрался на дерево. Замок спал, а из этого всегда можно было извлечь для себя кое-какую пользу.

И Флэй прекрасно чувствовал, что Щуквол ничего не будет делать без причины. Он не взберется на дерево, чтобы наблюдать за восходом солнца. Не сел бы Щуквол на ветви дерева и для того, чтобы предаваться грустным размышлениям. Щуквол не был романтиком. Нет, Щуквол сидел на дереве по какой-то совсем другой причине. Но какой?

Флэй опять опустился на колени и, почти положив подбородок на холодный камень, снова взглянул на остро очерченный профиль Щуквола, так четко выделяющийся на фоне светлеющего неба. И тогда, стоя на коленях, Флэй вдруг разрешил для себя загадку. Между Щукволом и Фуксией что-то произошло, что-то такое, что не дало ему уснуть. И он вознамерился куда-то направиться и свершить что-то злокозненное. Но, очевидно, место, куда хотел отправиться Щуквол, находится в малоразведанной части Замка, и для того чтобы туда попасть, ему нужно дождаться первого света. Он должен был попасть туда тайно и при этом не заблудиться. Полоса света на востоке никак не спешила расширяться, и все вокруг еще было погружено во тьму. Как только достаточно посветлеет, Щуквол спустится вниз и отправится туда, куда вознамерился попасть. Но пойдет он туда уже не один. Как бы проворен ни был Щуквол, Флэй его не упустит, он проследит за Щукволом, куда бы тот не направлялся! Но тут, когда Флэй все еще стоял на коленях со склоненной до земли головой и отведенной в сторону бородой, ниспадавшей на плиты двора, ему пришла в голову мысль, что ему нужен сообщник. Но не для того, чтобы просто составить компанию, и не для большей безопасности, а чтобы он стал свидетелем тайных перемещений Щуквола, в которых наверняка был злой умысел. Если Флэй будет один выслеживать Щуквола, то, когда свершится нечто непотребное, а может быть, и кровавое, то кто поверит ему на слово? Хранителю Ритуала поверят больше, чем ему, бывшему слуге, много лет скрывающемуся в Замке! Даже просто находясь в Замке, Флэй совершал тяжкое преступление. Он – изгнанник, которому было воспрещено появляться в Замке, и как он может обвинять человека, занимающего такой высокий и важный пост? Нет, для того чтобы его обвинения выслушали, ему нужен свидетель.