Бессильная - Лорен Робертс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кто-то стоит в море черного цвета.
Ее платье, затянутое в полуночную ткань, переливается слабыми искорками, словно звездный свет. Как тень, ткань прилипает к ее телу. Словно вторая кожа, она обрисовывает ее изгибы, когда она спускается по лестнице.
Ее загорелые руки и грудь блестят на фоне окутывающей ее ткани. От талии платье представляет собой детально проработанный корсет, стягивающий ее и демонстрирующий грудь и ключицы. Живот корсета прозрачный, с узорами из переливающихся цветов и бисера, контрастирующими с загорелой кожей под ним. Свободные полоски черных замысловатых рукавов соединяются с верхней частью корсета и безвольно свисают с плеч.
Слои атласа рассыпаются от талии до пола в широкую лужу вокруг нее. Я провожаю взглядом ее голые ноги, обнаженные через разрезы, идущие по обеим сторонам платья и заканчивающиеся высоко на бедрах. А там, пристегнутый и выставленный на всеобщее обозрение, лежит ее серебряный кинжал с закрученной рукояткой в тон одежде.
Серебристые волосы стянуты в свободный пучок на затылке, колечки падают на спину и вокруг лица, так и манят провести по ним пальцами, заправить за уши.
Все ее тело окутано тьмой, окутано ночью. Я молча благодарю Чуму за то, что она одета в другое, темное одеяние, потому что я не хотел бы, чтобы она слилась с толпой. Не хотелось бы, чтобы она затерялась в толпе.
Не то чтобы у нее раньше были такие проблемы.
Не то чтобы у меня раньше были проблемы с ее поиском.
Одного взгляда на нее, одетую в черное, достаточно, чтобы ослепнуть, чтобы не видеть ничего и никого, кроме нее.
Ее ноги скользят в прорезях платья, когда она спускается по лестнице, кинжал хорошо виден. Сотни глаз следят за каждым ее движением, и я вдруг начинаю ревновать ко всем остальным, которое могут наблюдать за ее присутствие вместе со мной.
Она не встречает моего взгляда, и впервые с тех пор, как я встретил ее в том переулке, я думаю, что это самое трусливое, что она когда-либо делала.
Она боится. Боится того, что между нами. Она всегда боялась. Поэтому она предпочла стать моим врагом, соперницей, а не позволить себе чувствовать, к чему я сам не привык.
Я виню ее за это. Виню в том, что она взломала мою тщательно созданную маску, разбила ее вдребезги, когда она рядом. Я никогда не чувствовал так много, никогда не боялся так много. Но если я должен терпеть последствия, которые влечет за собой чувство к ней, то и она должна терпеть.
Между нами словно ощутимая связь, эта всепоглощающая связь.
Я заставляю ее встретить мой взгляд, и когда это происходит…
Искры.
Электричество.
Все прекрасное, все смелое, все захватывающее дух — вот что я чувствую в ее взгляде.
И это, и ужас. Ужас от того, что она делает со мной.
Она — видение, кошмар, сон.
Мрачный жнец, облаченный в черное, пришедший украсть мою душу и мое сердце.
Я никогда не видел ничего столь прекрасного, столь дерзкого, столь вопиюще неправильного для меня.
Она — дьявол.
Она — божество.
Она — падение человека в человеческом обличье.
Она — моя погибель.
Затем ее взгляд перемещается на Китта.
Связь обрывается.
И я остаюсь с чувством пустоты, помимо ревности, растущей внутри меня.
Почему я думал, что могу обладать ею, думал, что она будет обладать мной?
Потому что зверям не дано понять, что такое красота.
Глава 51
Пэйдин
Я избегаю его. Не лучший способ решения проблемы, признаю. Но Кай — очень актуальная проблема. Очень желательное отвлечение.
Поэтому я занимаю себя, хотя и успеваю замечать, что он делает то же самое. Девушка за девушкой попадают в его объятия и на танцпол, и все они с сияющими улыбками и в зеленых платьях.
Я хороню эмоцию, которую не хочу идентифицировать как ревность, но она, тем не менее, когтит меня.
У меня есть работа.
Я в десятый раз обращаю внимание на своего партнера. Китт улыбается, продолжая нашу непринужденную беседу, от которой мне все время хочется отвлечься. Я заставляю себя сосредоточиться на его словах, а не на том, что мне нужно у него украсть. Мы кружимся, и я мельком вижу брелок, прижатый к внутреннему карману его костюма. Мои пальцы дергаются от желания задействовать воровские инстинкты, которые я по большей части подавляла, находясь в замке.
— Ты прекрасно выглядишь.
Я вздрагиваю от мягких слов Китта, заставляя себя поднять взгляд и встретиться с ним глазами. Он улыбается, глядя на мое лицо, и говорит: — Ты не должна быть так шокирована этим.
На мгновение мы замолчали, прежде чем у меня наконец-то сложились слова. — Ты меня шокируешь.
— Шокирую?
— Да, — честно отвечаю я, — ты не такой, как я ожидала.
Его ухмылка выглядит слишком мальчишеской, чтобы принадлежать будущему королю. — Я разочаровал?
Хотелось бы.
— Нет. — Его улыбка расширяется при этом слове, и я спешу добавить: — Пока нет.
Затем я опускаюсь на пол, а он хихикает надо мной, когда я делаю удивленный вдох. Он удерживает меня в этом положении, и мой шанс наступает. Это тот момент, которого я боялась, который планировала. Его костюм распахнут, его глаза прикованы ко мне, а его мысли заняты чем угодно, только не ключами в кармане.
Поэтому я делаю то, что у меня получается лучше всего — ворую.
Я шатаюсь, притворяясь, что поскальзываюсь, хотя это вполне правдоподобно в тех ходулях, которые я ношу. Я протягиваю руки, чтобы устоять на ногах: одна на его плече, другая на груди возле кармана костюма.
Его руки крепче обхватывают меня за талию, я удерживаю его взгляд и улыбаюсь, даже когда сую руку в его карман. Улыбаюсь, даже когда предаю мальчика, который был ко мне очень добр. Улыбаюсь даже тогда, когда открываю связку ключей и снимаю с конца самый большой, чувствуя, как украшающие его рельефные вихри вдавливаются в мою ладонь.
Он медленно поднимает меня, сильные руки удерживают меня в вертикальном положении. Но моя рука уже высунулась из его кармана и покоится за его плечом, невинная и незначительная.
— А я-то думал, что ты стала лучше танцевать, — говорит Китт с дразнящей улыбкой.
— А я-то думала, что ты предупредишь меня, прежде чем отправить в полет на пол. — Я выдыхаю, улыбаясь, и добавляю: — А теперь мне не мешало бы выпить.
— Не слишком много. Ты и так едва помнишь шаги. — Он усмехается и поворачивается к столику с напитками. — Но, тем не менее, я принесу тебе