Восстание безумных богов. Магия крови - Ник Перумов

Ангелика подошла к нему, глядя сверху вниз.

– Предатели, – выплюнул Витар. – Как же вы могли…

– А ты, Лаэда, неудачник, – хмыкнула чародейка. – Вся Долина знает, что ты жить не умеешь, хоть и боец неплохой. Да только это тебе не помогло…

– Вы хуже здешних безумцев! – Витар уже не помнил себя от гнева.

– А вот это ты сам сравнишь, – серьезно сказал Доминик. – Если, конечно, не захочешь отдать амулет добровольно…

За стенами харчевни раздались тяжкие, нечеловеческие шаги – аж посуда на полках забрякала и закачался опутанный паутиной бронзовый светильник под потолком.

И тут разума Витара коснулось нечто и в голове его зазвучали тихие голоса:

«Не отдавай нас. Мы заперты, мы бессильны в реальности, мы можем только умолять. Не отдавай амулет, нас развоплотят…»

* * *

Для Ары Ясадоттир Илвес-Мор из Белозвездья это была последняя война. Она так решила. Некогда Великая Рысь-праматерь, прародительница оборотней, даровала избранным своим дочерям по девять жизней – и благословила на путь битв и крови, славы и смерти. Только лучшие были достойны продолжить род, и потому девушки-оборотницы покидали родные селения, уходя из родного края и родного мира, чтобы спустя долгое время вернуться – со славой, шрамами, золотом и ворохом историй. Или чтобы не вернуться никогда. Девять жизней – потрать из них восемь. Потрать восемь, но добудь девять трофеев – девять достойных врагов должны пасть от твоей руки (или когтей, или зубов). Черепа, или доспехи, или оружие – они должны украсить твой будущий дом, дом твоего клана. Ибо лишь те, кто вернулся со славой и честью, с богатой добычей, могли наконец осесть на родине, избрать себе достойного жениха, сделаться главой многочисленного и шумного клана – и дать жизнь новым дочерям. Ну и сыновьям тоже, но мужчины не наследовали великого дара… Ара долго и честно следовала своему пути, сражаясь то в облике девы с русой косой, то в облике пятнистой рыси; то звонкой сталью, от сабли до кистеня, а то и клыками и когтями. Могла обернуться рысью, куда крупнее и сильнее обычной – настолько, что справилась бы с десятком воинов в доброй броне. Могла сделаться неприметной кошкой (только с кисточками на ушах), выведать любые секреты, проникнуть в любые щели. А еще могла, хоть и ненадолго, принять вид жуткого боевого чудовища, размером с лошадь, и тогда очень мало нашлось бы тех, кто сумел бы ее остановить. Но сейчас Ара сказала «довольно!».

Не девять, но дюжина трофеев есть у нее – спасибо боевым магам Долины, кто помогали идти дорогой крови и славы. Вот только хотелось Аре Ясадоттир совсем иного, странного, чего не поняли бы сестры, иные Дочери Великой Рыси…

Восемь жизней остались позади, восемь жизней легли извилистой тропой от лесного селения, от родного мира до надменной Долины магов. Осталась последняя, девятая. И Ара уже подумывала собираться в обратный путь, когда вестник принес призыв в боевую дружину – срочный, да зато за такую плату, какая позволила бы купить в Белозвездье новый дом, а не селиться в родительском. Конечно, крепком, конечно, обжитом – но старом, полном родичей, сирот, приживалок, кого на мороз не выгонишь и от кого в хозяйстве толку, как в бою от кружевной юбки.

Ара за годы странствий отвыкла от тесноты и гомона большого семейства, а, напротив, пристрастилась к тишине и чтению книг. Ей бы собственный домик – где-нибудь на побережье холодного моря, под соснами, мужа-рыбака да трех-четырех детишек, больше и не надо. Да полки с книгами, да теплую плиту с кофием по утрам, да плед мохнатый, окошки низкие, горшки с мятой и розмарином… И вот тут-то звонкая монета очень бы не помешала.

И потому она без колебаний согласилась. Как-нибудь на одной-то жизни продержится – а не продержится, значит, на то воля Великой Рыси.

Дружину набирали хорошие боевые маги: Клара Хюммель, Эгмонт ван Аалдерен, сразу несколько Эмплада… Вот Ангелику Вихрь Ара не любила, сподобилась как-то у нее послужить – чародейка была взбалмошна: что провинностью посчитает, за то наказывает, да еще и насмехается. Так что Ара с чистым сердцем пошла к Эгмонту. Он считался командиром разумным и спокойным, ему только служи честно – и без награды не останешься.

Там-то ее и приметил тот маг, Энцо… Или она его? Кто теперь разберет?

Ара вздохнула. Как так получилось, что они все время оказывались рядом? Отчего и в бою, и у походного костра – где он, там и она, а если нет его, то ей и пусто, и темно? И вскоре на отдыхе довольно стало лишь присутствия, в бою – довольно лишь взгляда. «Ты заходи справа, я слева, возьмем этих дуболомов в клещи и передушим!»

Сражаться стало весело, отдыхать – сладко. Никогда еще, ни разу Ара такого не испытывала; дочери Великой Рыси если и влюблялись, то больше в оружие и в свой дом, а людей, даже близких, дарили лишь спокойной привязанностью.

«Слишком долго ты среди людей, – укоряла она себя. – Надо возвращаться, так ведь и дар потерять недолго!»

Но дар, насколько знала Ара, имел свойство теряться лишь в сказках, а любовь… Как, ну как теперь куда-то уйти, когда знаешь, что он есть на свете?

И потому она вообще перестала думать о будущем. Война разгорелась нешуточная, чародеи, против которых вышла Долина, – куда сильней всех, с кем прежде приходилось переведываться, и Ара сосредоточилась на деле. Но все равно – как было тоскливо, когда он отправлялся куда-то со своими товарищами… Хоть вой на луну, пусть рыси и не волки. Зато, когда возвращался, – первым делом искал ее.

И Ара была счастлива.

До того дня, когда все в одночасье кончилось.

Поредевшая дружина Эгмонта ван Аалдерена (из Дочерей Рыси Ара служила там одна) возвращалась на отдых в основной лагерь, за пределы этого странного места, где за день пролетала неделя. Сам господин Эгмонт оставался: противник оказался слишком силен, и, в отличие от простых дружинников, боевые маги не отдыхали.

Энцо тоже был там, где чародеи Долины вели осаду какого-то мирка, в коем свила гнездо набравшая чрезмерной силы волшебница; причем «свила гнездо» – почти что в буквальном смысле, ибо безумица так преобразила себя в погоне за могуществом, что стала похожа на гигантскую сколопендру с лицом юной девушки. Бр-р. Ару до сих пор передергивало, хоть видела она эту тварь всего лишь раз и мельком.

А вот Энцо не видала уже дня три или четыре и