Искатели прошлого - Антон Орлов

— Я рад приветствовать вас у себя в гостях, — низкий завораживающий голос, как и было написано в дневнике. — Меня здесь уже больше двухсот лет не навещали приятные гости… Я имею в виду, гости из страны людей, Иссингри, — добавил он, взглянув на кесейскую колдунью.

— Я тоже рада вас видеть, — светски улыбнулась в ответ Сандра, — и сожалею о том, что наша встреча не произошла чуть раньше, на середине этой лестницы — как принято, когда общественные деятели нашего ранга наносят друг другу визиты.

— Гранд-советник Янари, если бы я мог спуститься по этой лестнице вам навстречу, я был бы счастливейшим человеком на Долгой Земле, — на бледных до синевы губах мелькнула ироническая, с налетом затаенной горечи усмешка.

— Ну, может, я придаю церемониалу слишком большое значение, — Сандра снова обезоруживающе улыбнулась. — Говорят, с новоиспеченными гранд-советниками это бывает, вроде возрастной болезни. Спасибо, Валеас, что вы послали Иссингри нас встретить, а то бы мы долго до вас добирались.

— Валеас?.. — он изумленно вскинул бровь. — Меня уже целую вечность никто не называл по имени.

— А как еще-то? В настоящее время вы не являетесь коронованным Властителем Долгой Земли, и гранд-советником никогда не были — тоже не годится. По отношению ко мне вы не Наргиатаг, я ведь не кесу, а Мерсмон — это по нынешним временам не имя, а ругательство. Остается называть вас Валеасом, а вы меня можете Александрой, как при наших прошлых встречах, помните?

— За эти семь с половиной долгих лет в нашем мире произошли поразительные перемены, — интонация Темного Властителя была вежливой, но самую малость насмешливой. — Многое исчезло и появилось много нового, нет больше ни прежнего Кесуана, ни прежней Танхалы… За эти годы изменилось все, Александра, кроме ваших манер.

Похоже, Сандра не нашлась, что сказать. В кои-то веки, обычно с ней такого не бывает… А потом, может, и нашлась, но не перебивать же Мерсмона, который уже обратился к Лидии:

— Вас я особенно рад видеть, — возможно, это было вежливое лицемерие, потому что радостным он не выглядел, хотя говорил мягко, словно с ребенком, которого надо успокоить, или с неизлечимо больным человеком. — Вы носитель МТ, если не ошибаюсь?

— Да. Я помню вас.

— Мне есть, за что перед вами извиниться. Лидия, здесь вы в полной безопасности. Все кошмары Гиблой страны подконтрольны нам с Иссингри, так что ничего тут не бойтесь. Насколько я знаю, вас преследуют, и вам нужно убежище — считайте, что вы его получили.

— Спасибо, — поблагодарила Лидия каким-то бесцветным голосом.

— Меня вам надо бояться в последнюю очередь, — с грустной улыбкой добавил Мерсмон.

— Кажется, я напоследок вас обокрала. Если это был не сон.

— Не сон, но вы унесли предмет, который лично для меня уже выполнил свое предназначение, к тому же вы крайне удачно выбрали место, чтобы его выбросить. Его так и не нашли, и мои оппоненты остались ни с чем.

— О чем идет речь, можно поинтересоваться? — вмешалась Сандра.

— Побеседуем позже, около камина, за бутылкой вина. Не возражаете?

Темный Властитель повернулся к Залману, рассеянно слушавшему их беседу.

— Залман, мне жаль видеть тебя в таком состоянии.

Тот нерешительно развел руками, не зная, что на это сказать, и на всякий случай поклонился.

— Валеас, разрешите поймать вас на слове? — мрачно, почти с угрозой произнесла Сандра. — Если вам жаль, не согласитесь ли вы вернуть его в нормальное состояние? Семь с половиной долгих лет — достаточный срок для мести за что угодно. Это ведь ваша работа?

— Александра, с чего вы взяли, что моя?

Глава 5

Коридоры и залы выглядели, как после погрома. Все разбито, ободрано, покорежено. Зал с остатками ажурных галерей, когда-то облицованный зеркально-черным мрамором (Сандра предположила, что это, должно быть, тот самый зал, который упоминается в дневнике), напоминал каменоломню, и приходилось глядеть в оба, пробираясь среди обломков. Когда Иссингри, проводив их в комнаты, более-менее пригодные для жилья, удалилась, Сандра сбросила рюкзак на пол и едко заметила:

— За столько лет здесь можно было самую малость прибрать! Я понимаю, что они остались без прислуги, и бригаду ремонтников сюда не заманишь даже двойными премиальными, но этот кавардак, сохранившийся после Темной Весны в неприкосновенном виде — оно все-таки слишком!

— Здесь надо сделать ремонт, — поддакнул Залман.

Он произнес это машинально, думая о другом. Его чувства были растревожены, словно с ссадины содрали засохший струп. Дневник — это литература, которая не имеет права превращаться в реальность… А здесь именно это и происходит! Залман уже не мог вспомнить, как он сюда попал, но твердо знал, что началось все с дневника.

— Ты об этом при Мерсмоне и Иссингри не скажи. А то тебя же и заставят делать ремонт. Понял? Мало того, что тебя соседи постоянно эксплуатировали, теперь еще и эти на шею сядут. Я займу ту комнату, где на стене сохранился кусок зеркала, хорошо?

Защитные костюмы наконец-то можно было снять: в замке, по крайней мере, сухо, и не водится никаких кусачих тварей. Вернулась Иссингри, сказала, что купальня для гостей готова, они пойдут туда все вместе или по очереди? Сандра и Лидия отправились первыми, а Залману велели подождать.

Он сидел в теплом предбаннике и разглядывал остатки разбитой мозаики на стенах: белые рыбы на темно-красном фоне, повторяющийся геометрический узор. Из соседнего помещения доносился голос Сандры:

— Какая роскошная коллекция шампуней! Это все Тим таскает?

— Человеческий комфорт — это хорошо, — дипломатично отозвалась Иссингри. — Вот это — холодная вода, это — горячая. Надо смешивать.

— А как вы греете воду?

— Колдовство.

Присмотревшись, Залман обнаружил, что лампа в полукруглой стенной нише — не лампа вовсе: растение или животное, похожее и на медузника, и на гриб-светляк. Испускающий золотистое свечение живой колокол на лоснящейся толстой ножке стоял в глиняной чаше, как комнатный цветок в горшке.

Потом в предбанник вышла Иссингри, закутанная в синий махровый халат с капюшоном, шерсть у нее была мокрая.

— Я уйду в моя комната, мне теперь надо камин. Найдете дорогу сами?

— Сандра найдет, — решил Залман. — Кто здесь все так расколошматил?

— Слуги человеческого добра, — на сером лице Иссингри появилась надменная, презрительная и непримиримая гримаса. — Раньше, когда Темная Весна и война, Наргиатаг нам говорил: искусство и книги уничтожать нельзя, за это будет наказание, потому что эти вещи вне войны. Для кесу, которые служили Наргиатагу, был такой запрет. А человеческие повелители это не запретили, они приводили сюда своих слуг-людей, которые уничтожали все подряд. Я это видела сама, когда совершила колдовство и заставила вещи показать прошлое.