Маньяк по субботам - Александр Петрович Гостомыслов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обдирая руки и ноги, старик съехал с обрыва, прыгнул в воду. Если она еще жива, можно попробовать ее догнать и спасти. В молодости Анохин считался неплохим пловцом, он и сейчас еще чувствовал себя в хорошей форме. Сделал несколько глубоких вздохов, наполнил легкие кислородом и нырнул. Под водой раскрыл глаза, начал крутить головой, осматриваясь.
Участливый старик не знал, что несколько минут назад сильные, безжалостные руки, схватив Елену за шею, увлекли в мутный мрак глубины.
Танкер поднял ил и мелкий песок, замутил канал, старик с трудом видел собственные руки. Анохин вынырнул, отдышался и снова вниз в коричневатую глубину. А быстрая вода за несколько минут отнесла его далеко вниз по течению. Уже не видно толпы на берегу, вокруг новые места, да унылый чудак сидит с удочкой в резиновой лодке, отдав себя на волю течения. Холодно стало Анохину, почувствовал — судорога подбирается к ногам, пора выбираться на берег. И вдруг что-то легонькое скользнуло по руке. Нервы на пределе, отпрянул, думал змея, а присмотрелся — розовые флажки. Бог ты мой, да ведь это лифчик от бикини!
Мимо, пеня воду винтами, пронеслись два катера, проскользнула яхта. Анохин махал им руками, требуя остановиться. Да куда там, кому сейчас нужны лишние приключения? Плохо быть утопленником, никому нет до тебя дела.
— Эй, бросай удить, плыви сюда! — крикнул старик парню в резиновой лодке и помахал в воздухе розовыми лоскутками. — Тут девушка утонула.
Когда рыбак подплыл, старик ухватился за веревку, натянутую вдоль борта.
— Я давно в воде, судорога начинает ноги скручивать, ты меня подстрахуй.
Рыбак, сосредоточенный очкарик, крепко взял старика за кисти рук и выдернул из воды в ледку.
— Синий весь, дрожишь, спасатель хренов. На, оботрись портянкой, больше нечем, да накинь куртку. — Сбросил сапоги, сорвал одежду: — Давно утонула?
— Минут шесть-семь назад.
— Теоретически уже покойница. Но вода холодная, мозг в холоде меньше кислорода потребляет. Если сразу найдем, то, может быть, еще останется жива. — И кувырнулся с борта, без всплеска ушел под воду.
Глава XX
Услышав сирену милицейской машины, мы с Граем побросали тяпки, которыми окучивали картошку настырного Бондаря, выбежали на дорогу. Сержант Григорьев притормозил, высунулся из окошка:
— Давайте за мной, едем брать маньяка! — и подняв пыль, машина рванула дальше.
Наша «Нива» на жаре заводится сразу. Ориентируясь по пыли, отчаянно гудя, чтобы не раздавить ребенка или собаку, мы помчались следом по лесной дороге. Вот и старый Ладожский канал, горбатый пешеходный мостик. Около него затормозил сержант, рядом замерла машина Шестиглазова с группой ОМОН.
— Ребята, бегом! — заорал Шестиглазов. — До нового канала чуть больше километра.
Топая тяжелыми ботинками, молодые накачанные омоновцы устремились по болотистой дорожке, перепрыгивая через корни старых елей. Мы с Граем старались не отстать от них. Дыхалка у шефа оказалась отличной, он бежал легко, хотя раненая рука мешала, ее приходилось придерживать, как ребенка.
Эту жарищу и этот день я запомнил хорошо. Потные, запыхавшиеся, мы примчались на канал и остановились, пораженные — вокруг спокойствие, на самодеятельном пляже ленивые, сонные, разморенные зноем, с замедленными движениями люди. Лежат на полотенцах, одеялах, просто на траве, налево и направо обнаженные тела, сколько глаз хватает.
Сам канал, с несущейся бесшумно водой, ласково искрился на солнце и тоже казался сонным. В ольшанике, растущем по берегам, не шелохнется ни один листок. Безветрие, штиль.
Одним движением руки Шестиглазов разделил своих людей пополам, мы с Граем и частью омоновцев пошли влево, вниз по течению, сам он повел людей направо, вверх по течению.
Одно изящное женское тело, лежащее на синей подстилке, я сразу узнал, стянул платочек с лица:
— Зоя?
Она разморенным взглядом посмотрела на меня, села, повернувшись ко мне боком так, чтобы хорошо стали видны ее тяжелые бедра И мягкими, типично женскими движениями стала поправлять прическу. Подняв руки, она заставила приподняться груди. Эта сексуальная провокация заставила меня задохнуться от остро вспыхнувшего желания.
— Привет, любовничек, — усмехнулась Зоя. — Пришел сказать, что о чем-нибудь жалеешь?
— Совсем наоборот.
— Удивляешься тому, что произошло между нами?
— Я сбит с ног, лежу в нокауте.
За эти недели, проведенные в тоске, до меня стало доходить, что я просто влюбился в Зою. Влюбляться с первого взгляда — это неизбежно при том образе жизни, который мы вели с Граем, жизни опасной, когда любой день мог быть последним в жизни, холостяцкой и полукочевой. С первой же минуты, как только увидел ее, Зоя привлекла меня. После того, как мы однажды насладились друг другом, я понял, что мы сможем вести семейную жизнь.
Но говорить еб этом на пляже было смешно.
— Виктор, не утомляйте меня своим вниманием, я не в форме, — негромко простонала Зоя и закрыла лило платочком…
Надо отдать должное Шестиглазову, умеет он организовать людей на поиск и у самого глаз острый. Это он нашел оставленное Еленой одеяло и белую сумку.
— Чьи вещички?
Сидящая поодаль мамаша с четырьмя младенцами подняла голову:
— Тут девушка лежала, такая стройненькая, с золотистой головкой. Купаться ушла.
— Давно?
— Да уж около часа.
— Кто-нибудь к ее вещам подходил, в сумке рылся?
— Подходил здоровенный парень. Не видела, рылся ли он в сумке, но слышала, застонал и сел на землю. Может, солнце напекло. Ему шляпу из газеты подарили. А почему вы спрашиваете? Что случилось? Почему вы чужие вещи трогаете?
— Уголовный розыск, мамаша.
— Ой, — перепугалась женщина, — маньяка ловите?! Дети, быстро ко мне, немедленно идем домой.
— Опишите этого парня, — попросил Шестиглазов.
— У меня от страху все из головы вылетело.
— Он горбатый… с бородой?
— Нет, обычный такой, только руки длинные, сильные. Сел на землю и завыл, негромко так, но страшно, словно хоронил кого или с жизнью прощался. Я подумала, может, солнечный удар хватил парня? Он смотрел на воду и бормотал.
— Что именно говорил?
— Я не прислушивалась, но что-то вроде: «Утонет… Утонет» Или: «Утону… Утону…» Смотрел на воду, как завороженный, затем спустился вниз. А там прошел танкер, и я этого парня больше не видела, не до вето мне, своих четверо, мал мала меньше.
— А потом? Когда танкер прошел, он вернулся? Девушка вернулась?
— Я посмотрела на воду, плывет шляпа из газеты. Утонул он или просто газету бросил, кто его знает? И девушка не возвращалась.
— Если хитрит маньяк, недолго ему осталось меня за нос водить. За
