Сборник "В огне" - Василий Головачев

— Что-нибудь случилось? Мне ничего не докладывали…

— Я велел тебя не беспокоить, в последнее время ты практически не отдыхала.

— Спасибо за заботу, комиссар, — нахмурилась Юэмей Синь. — Я не нуждаюсь ни в отдыхе, ни в твоей заботе.

— Не обижайся, тайтай, но я забочусь больше о деле, чем о тебе, потому что мне нужны хорошо отдохнувшие работники, полные сил. Может быть, вернешься? Обещаю максимальную свободу.

Юэмей невольно улыбнулась.

— Мы это уже проходили, дорогой комиссар, не стоит повторять ошибки прошлого. У одного древнего писателя есть прекрасный афоризм: «Надо уметь часто повиноваться женщине, чтобы иметь право иногда ею повелевать». [54]Но ты не из таких людей.

— Да, я не из таких, — кивнул Ребров невозмутимо, и в его глазах мелькнула тень тоски. Но так быстро, что Юэмей засомневалась в своей оценке. К тому же это не играло для нее никакой роли.

— Зачем мы понадобились директору?

— Есть две новости, обе достаточно тревожные. По расчетам наблюдателей, диаметр «футбольного мяча» в недрах Солнца увеличивается. Сейчас он равен уже пятнадцати тысячам километров.

— А был равен десяти.

— И вторая новость: пришло сообщение из Змееносца. Отцу пришлось разделить экспедицию — за ними погнался «теннисный мяч».

— «Сферозеркало»?!

— «Стерегущий» остался, пытаясь его отвлечь, «Мехико» вышел к скоплению и начал поиски звезды.

Нежное личико Юэмей, не поддающееся возрасту, затвердело, брови сошлись над переносицей.

— Когда пришла тээфграмма?

— Два часа назад.

— Больше ничего?

— Отец пошлет сообщение лишь в случае благоприятного исхода поисков. — Ребров подумал: — Или в случае угрозы гибели экспедиции.

— В правительственных кругах еще не знают, куда она направилась на самом деле?

— У меня сведений об этом нет. Тебя что-то тревожит?

— Боюсь, в экипаже одного из космолетов есть агенты Дьявола.

— Никто не знал об истинной цели экспедиции, кроме нас и отца.

— Дьявол мог завербовать членов экипажа ради перестраховки, все-таки вылет дальней звездной — событие.

— Может быть, ты права. Мы еще поговорим об этом. Жду тебя в Управлении без десяти восемь.

Изображение комиссара подернулось рябью и растаяло.

Юэмей несколько мгновений рассматривала пустой угол спальни, кинула взгляд на свое отражение и начала спешно приводить себя в порядок. Через час она уже была в Управлении, жизнь на горизонтах которого не затихала ни днем, ни ночью. В восемь утра Юэмей вместе с Ребровым переступила порог рабочего модуля директора.

Филипп Ромашин был не один. Напротив него в креслах сидели двое мужчин: советник СЭКОНа Ян Лапарра и седовласый старик с пронзительно-голубыми глазами ясновидца. Ребров его знал, хотя встречался с ним всего второй раз в жизни, Юэмей Синь никогда прежде его не видела.

— Знакомьтесь, — сказал Филипп. — Владислав Дикушин, глобалист-проблемист ВКС. Юэмей Синь, начальник контрразведки.

Седоволосый старикан привстал, поклонился. Юэмей ответила.

— Располагайтесь, — указал на кресла директор УАСС. — Времени мало, поэтому сразу к делу. Советник Лапарра проделал нешуточный эфанализ ситуации в Системе и пришел к выводу, что мы имеем дело с крупномасштабной диверсией, имеющей цель либо уничтожить цивилизацию, либо ослабить до такого уровня, с которого начинается необратимый регресс или по крайней мере инволюционный процесс. Что в принципе равносильно гибели человечества как разумной системы. Господин Дикушин другого мнения.

Юэмей Синь встретилась глазами с проблемистом Всемирного Координационного Совета и отметила его внутреннее душевное состояние, которое можно было охарактеризовать одним словом: равнодушие. Этот человек все знал, все понимал и все предвидел.

— Таким образом, «футбольный мяч», посланный Дьяволом, следует называть иначе — «холодильником» или лучше «огнетушителем», потому что уже сейчас зона падения температуры в ядре Солнца растет со скоростью один метр в секунду. К чему это приведет, одному богу известно.

— Уже не только ему одному, — серьезно обронил Лапарра. — Вместе с расширением зоны охлаждения Солнце теряет в секунду один миллион тонн массы. Скоро оно начнет гаснуть и сжиматься.

— Как вы объясняете этот процесс?

— Объяснение дал Кузьма Ромашин после неудачной попытки уничтожения «сферозеркала». То, что в «теннисном мяче» произошло после включения «паньтао», в «футбольном мяче» почему-то происходит самопроизвольно. Массы кипящей ядерной плазмы Солнца проваливаются в «сферозеркало», превращаются в зеркальную или «левую материю» с отрицательной массой и энергией, становятся неощутимыми для наших приборов и скорее всего пополняют запасы энергии зеркального мира.

— Почему же они не выбрасываются «сферозеркалом», обратно? Ведь его собрат — «теннисный мяч» выбросил все, что мы в него запихали.

— Существует довольно корректное объяснение этому явлению: временная задержка возврата превышает шесть суток, как в случае с «теннисным мячом». Возможно, она существенно больше этого срока.

— Насколько?

— В тысячи раз.

В кабинете Ромашина стало тихо.

Лапарра скупо улыбнулся:

— Но мой прогноз может и не оправдаться.

— Тем не менее, мы должны готовиться к худшему, — брюзгливо проговорил Дикушин.

— Что мы можем сделать в данном положении? — посмотрел на него комиссар. — Эвакуация землян из Системы к другим звездам — утопия. Для этого потребуется уйма времени и флот в десятки тысяч спейсеров, в то время как мы имеем всего около сотни машин такого класса. К тому же мы провели метро всего к двум соларанам [55]— к BS 4030 в созвездии Льва и BY Дракона. Вряд ли наши службы успеют эвакуировать по этим двум веткам все население и создать ему нормальные условия существования. Сколько у нас времени до катастрофы?

— Если считать катастрофой угасание Солнца, — сказал невозмутимо Лапарра, — то процесс этот продлится долго, лет восемь-десять, но уже через год температура его фотосферы упадет до пяти тысяч градусов, что скажется на планетах гораздо сильнее. К примеру, океаны Земли начнут замерзать, наступит глобальный ледниковый период.

— Вот видите!

— Никто не собирается предлагать Правительству, ВКС и СЭКОНу начать немедленную эвакуацию, — хмуро сказал Филипп. — Во-первых, нас обвинят в раздувании паники и всех немедленно отправят в отставку, а во-вторых, нейтрализуют все наши программы спасения цивилизации. А когда ВКС спохватится, будет уже поздно.

— Что ты предлагаешь?

— Это не я, а вы должны предлагать, что делать.

В кабинете снова повисла тишина.

Ребров покачал головой:

— И все-таки я не понимаю… Зачем Дьяволу гасить Солнце, уничтожать цивилизацию? Чего он добивается?

— Возможно, наши определения некорректны, — ответил Дикушин. — Возможно, ни Наблюдателя, ни Дьявола не существует, а мы ощущаем удар вселенской биосферы по паразитическому виду хомо сапиенс, включение неведомых нам защитных механизмов Мироздания, направленных на резкое сокращение численности популяции. Ведь человечество так и осталось цивилизацией потребления с ее приматом материальных благ и примитивных зомбирующих игр.

Филипп покосился на Лапарру, как бы предлагая ему возразить, но советник молчал. То ли был согласен со словами коллеги, то ли просто не хотел спорить.

— Все это печально, судари мои, даже если мы преувеличиваем опасность. Надо искать выход из тупика. Моему внуку, к сожалению, не удалось решить проблему уничтожения «сферозеркал», привлеките других специалистов, найдите, в конце концов, агентов Наблюдателя, с которыми когда-то контактировал Керри Йос.

— Наблюдатель пока никак себя не проявил в связи с появлением «мячей дьявола», — скептически проворчал комиссар. — И мне еще никто не доказал, что он и Дьявол принадлежат к разным лагерям.

— Это мы выясним в самое ближайшее время, как только станут известны причины посыла мантоптерами корабля в Систему. Или у тебя есть конкретное предложение?

— Нет, — после паузы признался комиссар.

— У меня есть, — проговорила Юэмей Синь, порозовев под красноречивыми взглядами мужчин. Мало кто из них догадывался, что милое смущение не является маской «железной леди контрразведки», а отражает состояние души. Один Владилен Ребров знал границы независимости женщины, ее решительности, жесткой целеустремленности в сочетании с ранимостью и незащищенностью, которые она тщательно скрывала.