История княжеской Руси. От Киева до Москвы - Валерий Шамбаров

Но литовцы были врагами и для немцев, в 1236 г. Миндовг совершил то, что пока еще не удавалось русским. Встретил главные силы Ордена меченосцев и наголову разгромил их. Под литовскими мечами сгинули великий магистр Вольквин, несколько сановников младших рангов, много рыцарей. Германское духовенство, знать, города запаниковали – а ну как под знамена Миндовга перейдут латыши с эстонцами? Тогда прощай все завоевания, барыши, дальнейшие перспективы. Епископы, орденское руководство, богатые тузы Ганзы забили тревогу, обратились к папе Григорию IX и императору Фридриху II. Монарх и первосвященник не очень ладили между собой, но в данном вопросе оба откликнулись дружно и незамедлительно.

Был объявлен новый набор добровольцев в Прибалтику, а Орден меченосцев решили объединить с Тевтонским. Это была куда более грозная сила. К меченосцам стекался всякий сброд, в Латвии и Эстонии рыцари устраивались сами по себе, своевольничали, а в результате страдали то от эстонских повстанцев, то от русских, то от Миндовга. Тевтонские крестоносцы сохранили боевые традиции, выработанные в Палестине, прочно владели Пруссией, приобрели огромное влияние в Польше. Тевтонский великий магистр Герман фон Зальц пообещал, что отныне его новые подчиненные могут не опасаться литовцев и русских. Назначил к меченосцам нового магистра Андрея Вельвена, ввел устав тевтонских рыцарей, строго подтягивал дисциплину, вливал пополнения. Обновленный орден переоделся в тевтонскую форму с черным крестом и получил название Ливонского. Прибалтику не оставлял без помощи и папа Григорий IX. В декабре 1237 г. он провозгласил очередной крестовый поход – против язычников и русских…

Но в это же время по Рязанщине и Владимирщине потекли, расплескивая смерть, тумены Батыя. Юный Александр в Новгороде получал отчаянные призывы от дяди, Юрия II, призывы из Торжка. Рвался на выручку, убеждал, доказывал, но осторожные бояре осаживали его – с какими ратями лезть в мешанину, на явную погибель? А вече постановило только обороняться. Князь вооружал горожан, рассылал их ремонтировать обветшалые укрепления. И вместе с ними не верил своему счастью, узнав, что Батый повернул прочь. Славили Господа за такое чудо, служили благодарственные молебны…

За себя-то благодарили, но добредали ошалевшие люди, изнемогшие и надорвавшиеся воины, состарившиеся от горя молодухи, поседевшие дети. Приносили известия одно страшнее другого. Можно ли было свыкнуться с мыслью, что привычной и уютной Руси больше нет? Нет ни красавца Владимира, ни родного Переяславля, нет родственников, друзей, знакомых… К счастью, уцелел отец. Он благоразумно разминулся с возвращавшейся татарской ордой, прибыл во Владимир, принял осиротевший престол государя. «И бысть радость велика христианам, и их избави Бог от великая татар». Еще бы не радоваться! С подданными снова был великий князь! Причем как раз такой, какой требовался в критической ситуации – энергичный, решительный, волевой. Народ выползал из укрытий, стекался к нему. Князь здесь, теперь-то он все надалит, устроит.

Он и устраивал. Первым делом, еще с дороги, разослал приказы погребать мертвецов, чтобы не допустить эпидемии. Пресек разбои и мародерство, восстанавливал администрацию, уничтоженную сеть погостов. Начал разбирать споры о наследстве погибших. Перераспределил уделы. Из братьев Ярослава II остались в живых Святослав и Иван, им великий князь дал менее пострадавшие города, Суздаль и Стародуб-Клязьминский. Распределил владения сыновьям, племянникам. Александру, в дополнение к Новгороду, достались родной Переяславль-Залесский, Дмитров и Тверь. Застучали топоры, на руинах и пожарищах возрождались стены, вставали избы.

Очень пригодилось и сильное войско, вернувшееся с князем из Поднепровья. Литовцы катастрофу Руси оценили по-своему. Почему бы не попользоваться тем, что убереглось от татар? Двинулись на Смоленское княжество уже не грабить, а просто прибрать его к рукам. Легко овладели пограничными городками, захватили и сам Смоленск. Но оказалось, что русских воинов списали со счетов слишком рано. Ярослав с сохраненными полками двинулся на помощь смолянам, разметал и вышиб врага с русской территории, отбил Смоленск и посадил в нем править одного из местных князей, Всеволода Мстиславича.

Впрочем, и татары оставались поблизости. Летом 1238 г. Батый нацелил свое войско против половцев. Их объединил вокруг себя старый хан Котян. Но противостоять умелым монгольским полководцам и дисциплинированной армии разношерстные тучи половецких удальцов не могли. Татары неизменно били их раньше, побили и теперь. Победителям достались их табуны, стада, кибитки, жены. 40 тыс. всадников Котян увел в Венгрию, а остальные кланы покорились пришельцам и влились в их орду. Разделившись на несколько корпусов, военачальники Батыя прошлись по Северному Кавказу, заставили ясов, касогов и прочие народы подтвердить принесенные в 1223 г. клятвы о подданстве. Наведались и в Грузию, основательно опустошили ее и вынудили местных правителей платить дань.

А в 1239 г. татары опять появились в Поволжье. Погромили и подчинили мордву, вышли на Оку, разграбили и спалили Муром, Гороховец. На этот раз никто во Владимирском княжестве даже не подумал снаряжать рати, готовиться к бою. Как только люди услышали о татарах, поднялась паника. Люди, наученные горьким опытом, боялись быть застигнутыми в городах, бросали дома, имущество и разбегались кто куда по лесной глухомани.

Но враг больше не пошел на Залесскую землю. Перед следующим этапом Великого западного похода Батый всего лишь «подчищал» тылы. Приводил к общему знаменателю районы, оставшиеся в стороне от прошлых ударов, а заодно собирал запасы продовольствия, сколачивал новые вспомогательные части. Взамен погибших и выбывших из строя туркменов, башкир, болгар, в армию подгребали кавказцев, половцев, мордву, русских пленных. Хотя хватало и таких русских, которые начали добровольно переходить к татарам. Почему бы и нет? Служили же венграм, полякам, немцам. А у хана открывались куда более заманчивые перспективы обогатиться и возвыситься.

В том же 1239 г. орда начала наступление на Южную Русь. Оборона со стороны степи была запущена, после Калки многие крепости так и не восстанавливали. А те, что заново отстроили, заполыхали по всей границе. Переяславль пал так же быстро, как Рязань или Владимир. От него остались чадящие головешки и закопченые руины каменных храмов. Часть жителей перерезали, других угнали с собой обслуживать монгольские обозы и умереть где-нибудь на дорогах.

Чернигов оборонялся долго и доблестно. Князь Мстислав Глебович несколько раз выводил ратников в поле, дерзко и умело контратаковал, отгоняя татар от города. Со стен били камнеметы, и огромные камни без промаха находили жертвы в массах осаждающих. Казалось, что неприятелю вот-вот придется отступить. Но монголам было крайне важно поддержать ореол непобедимости, они бросали войска на новые и новые штурмы, и все-таки дожали, сломили защитников. Мстислав Глебович сумел ускакать, поехал в Венгрию, его город постигла такая же участь, как прочие героические города. Хотя корпус, бравший его, оказался настолько измучен и повыбит, что уже не мог продолжать боевые действия, Батый отвел его на Дон для отдыха и переформирования.