Семь цветов радуги - Владимир Немцов

- Теперь уже поздно, - с тайной улыбкой возразил Вадим, смотря на плотные темно-зеленые листья апельсиновых деревьев. - Нельзя же такую прелесть выдергивать. Он снова вспомнил... "улыбающихся милиционеров".

- Да я с апельсинами почти помирился. Думаю, потому, что не верю в них. Копытин махнул рукой и скупо улыбнулся. - Я боюсь другого. Вдруг Ольга выведет какую-нибудь абсолютно зимостойкую пальму и обсадит ими наши северные домики.

- Все возможно! - рассмеялся Вадим и указал на небольшое здание, где маляры отделывали фасад. - А это что? Ясли?

Главный архитектор даже поморщился. Он надел очки и удивленно взглянул на Багрецова. "Ну можно ли быть таким неграмотным, а еще москвич!" - словно говорили его глаза.

- Обыкновенный колхозный дом для небольшой семьи, - сказал Копытин. Зайдемте?

Борис правел гостя сквозь небольшую террасу, где два паренька из местных строителей вставляли цветные стекла в верхнюю часть окон.

Архитектор показал Багрецову внутренность небольшой трехкомнатной квартиры. Полы еще были измазаны мелом, пахло краской, но уже чувствовалось, что дня через три здесь появятся новоселы.

- Телефон где ставить, товарищ Копытин? - спросил мальчуган лет пятнадцати. Через плечо у него висела, как спасательный круг, бухта провода.

- У хозяина надо спрашивать, - укоризненно заметил архитектор, приглаживая и без того гладкие русые волосы. - Откуда я знаю, где ему будет удобнее?

Паренек поправил сползающую бухту и хмуро заметил:

- Спрашивал. Да он не признает нас.

- Абсолютно из памяти выскочило! - со смехом воскликнул Копытин и повернулся к гостю. - В этом доме самый старший хозяин Тюрин Петр Иванович. Он всем тут командует.

- Это кто же?

- Петушка помните? Радиста нашего самого главного?

- Ну как же! - оживился Вадим. Он вспомнил вихрастого радиоэнтузиаста в больших сапогах. - Петушок еще с нами подземную реку искал.

- Вот-вот. Он самый. Так что же, - Борис обратился к монтеру, - проволоку вашу не признает?

- Ну да, - обиженно отозвался мальчуган и почесал в затылке. - Говорит: "Я по радио со всеми полями разговариваю. У нас даже тракторы по радио управляются, а эта ваша паутина - отсталость одна".

- Напрасно, - посочувствовал монтеру Багрецов. - Петушок должен понимать, что такое проволока. Ведь он все-таки начальник проволочного узла.

- Был, - отозвался Копытин. - Теперь он начальник абсолютно всех колхозных радиоустановок, и ваших в том числе. Парень не унимается. Каждый день новые затеи... С проволочниками он, как говорится, пребывает в состоянии постоянной войны.

Телефонист перекинул бухту на другое плечо и пошел защищать оставшиеся, еще не занятые радистом позиции.

- Вадим Сергеевич!

Багрецов обернулся. Юноша в широкополой шляпе быстро шел по коридору.

- Я вас по всему колхозу ищу! - обрадованно воскликнул он.

Яркий солнечный свет падал сквозь двери. Виден был только силуэт вошедшего человека, поэтому Багрецов не мог сразу узнать в этом высоком широкоплечем юноше Сергея Тетеркина.

Да и трудно узнать. Голос стал совсем другим, похожим на глуховатый басок Тимофея Бабкина, да и движения иные, размеренные и даже солидные. Но что больше всего поразило Вадима - Пастушок отпустил себе усы. Правда, они казались редкими, неопределенно рыжеватого цвета, но все-таки это были усы взрослого мужчины.

Сняв шляпу, не торопясь, шел заведующий молочной фермой навстречу московскому гостю.

- Тимофея Васильевича я уже видел, - сказал он, крепко пожимая руку Багрецову. - А вот вас еле нашел.

Сергей торопливо пересказал Вадиму самые свежие новости, упомянул о своих непрекращающихся спорах со старшей коровницей Фросей, которая по своей "научной отсталости" не очень-то жалует его новые затеи. Рассказал он и о своем смышленом помощнике. Никитка еще в прошлом году нашел глину для черепицы, а сейчас занял место Сергея, стал старшим пастухом.

- Но не понимает он всей научной сущности пастушьего дела, - жаловался Сергей, пощипывая усы. (Видно, он хотел в этом подражать Никифору Карповичу.) - Не понимает, что, кроме геологии, надо все науки, по возможности, одолеть. Корма даже как следует не знает. В какой траве сколько белка содержится, сколько углеводов. Какой же он пастух после этого? - с искренним огорчением заключил Сергей, наморщив упрямый лоб. - Внимание к скотине среднее. Как проводит он скот на пастбище? - Сергей избегал употреблять выражение "гнать скот", так как оно ни в коей мере не соответствовало действительности. Проводит его, - продолжал он, видя, что Багрецов сочувственно кивает головой, - а сам, вместо того чтобы смотреть за коровами, всякую минералогию разводит. Вытащит из кармана разные камни да и любуется ими. Или того хуже: в яме копается, говорит, что горючие сланцы ищет... Ничего с ним не сделаешь, Сергей развел руками: - придется отпустить в город учиться на геолога.

- Ты лучше о себе расскажи, как овец облучал, - со смешком заметил Копытин.

- Ничего особенного, - равнодушно сказал Тетеркин, но не выдержал пристального взгляда Вадима и смутился. - Пробовали разное.

Он растерянно посмотрел на носки своих сапог.

- Застеснялся, как красная девица. Ишь, глазки опустил, - подтрунивал архитектор. - Здесь же абсолютно свои люди. Ай совестно признаться?

- Чего мне совеститься! - Сергей рассердился.

"Помолчал бы лучше этот очкастый строитель, когда гости приезжают", подумал он, а вслух сказал:

- Я известку с медом и творогом не мешал.

Пришлось и строителю сконфузиться. Он в свое время пробовал долговечные известковые растворы для кирпичной кладки. Какие-то рецепты выкопал у стариков; говорят, что в старину замешивали известь на меду, а также на твороге, поэтому здания века стояли. Проверить трудно, надо прожить эти несколько веков. Вот почему товарищи подсмеивались над Борисом. Он чуть ли не на языке пробовал известковый раствор. Но это было давно, когда ни "главный архитектор", ни другие члены ОКБ ничего не понимали в строительстве. Потом все эти вещи им разъяснили приезжие специалисты из города.

Копытин, наконец, нашелся и, обращаясь к Багрецову, примирительно заметил:

- Мы немало делали ошибок. Искали лучшего, иной раз даже оригинальничали, потому что знаний не было. Но думаю, что все это пошло на пользу. Правда, мы иной раз чувствовали себя учеными; нам казалось, что все можем сделать. Сергей, например, подкручивал свои еще не существующие усы и удивлялся, почему это академики до сих пор не изобретут какой-нибудь сногсшибательный способ, чтобы за лето с одной овцы полтонны шерсти снять. Эту задачу однажды он и захотел решить.

Борис повернул свои очки к Сергею. Вадиму показалось, что за выпуклыми стеклами светятся лампочки. Будто сразу два карманных фонарика освещали сейчас сконфуженное лицо Сергея.