Тело архимага - Анна Стриковская

— Привет, ребята, не помешал?

Я так и осталась с разинутым ртом, пораженная его бесцеремонным стилем в самое сердце, Ал же пожал мэтру руку и спросил:

— Кого представляем на этот раз?

— Для разнообразия никого. В данном случае я — простой зритель. Мне просто интересно, совпадут ли результаты расследования с моими скромными суждениями. К сожалению, полноценного заседания сегодня не будет, Совет собирается опросить вас обоих, выдать на этом основании ордера на арест и обыск, и на этом закончить. Кстати, Мартония уже в камере, еще вчера ее взяли. Я говорил с ее адвокатом мэтром Эразмусом, шансов у нее никаких.

То-то Матильда от нас с Алом шарахнулась как от прокаженных. А уверяла, что Гиаллен ей милее Ригодона. А Мартония, значит, сидит? Ну нисколечко я не сочувствую этой елейной жабе. Несколько напрягло известие о том. Что нас снова собираются допрашивать. Мы все уже рассказали, что еще они желают узнать?

Игерран сообщил, что заседание продолжится через полтора часа, а пока есть время, можно сходить пообедать. Он нас приглашает, заодно хочет представить своей жене. Она мечтает познакомиться со знаменитой Мелисентой.

Ого, я уже знаменитость?!

Ладно, познакомимся. Против обеда у меня никогда нет возражений.

Супругой Игеррана оказалась ошеломляющая красотка-блондинка по имени Белинда. Она была на пару ладоней выше своего гениального мужа, но кроме красоты больше ничем не блистала. Возможно, как ведьма она очень даже искусная, но проверить ее квалификацию мне не привелось. С моей стороны это придирки, для мужчин Белинда — идеал. Да, ради такой жены Игерран должен в лепешку расшибаться, и омолаживающий эликсир ему не повредит.

Весь обед Белинда пялилась на меня, затем спросила какую-то ерунду и глупо захихикала. Зачем ей нужно было это знакомство, я так и не поняла. После обеда она отправилась в салон красоты (зачем, она и так красивая?), а мы вернулись на заседание Совета.

Допрашивали нас по-отдельности. Сначала вызвали Гиаллена, затем меня. Что говорил он, я подслушала (нитки мои мне удалось спрятать и воспользоваться ими вторично), а он просто присутствовал на моей даче показаний. В этот раз маги не ограничились тем, чему я лично была свидетелем, выспрашивали все. Так как на этот раз я уже не боялась за свою жизнь и свободу, то рассказала практически все, что знала а также не поленилась довести до сведения Совета свои по этому поводу соображения.

По ходу пьесы выяснилось, почему схватили Мартонию. Когда меня оправдали, жаба перепугалась и пыталась сбежать. Дура. Кодекс надо читать. По закону Валариэтана попытка бегства приравнивается к признанию вины. Теперь ей не отвертеться.

Но я до сих пор не могу понять, почему она в это влезла. Какой ей от всего этого прок?

За то, что это месть, я не дам ломаного гаста. Любовь? К кому, к Ригодону? Не смешите мои тапочки. Остаются власть или деньги. Жаба должна была рассчитывать сорвать банк для того, чтобы пойти на такой риск — связаться с темными заклинаниями. А что она в результате получила? Была магистром отдела зельеварения, стала магистром отдела Эликсиров. Что в лоб, что по лбу, никакой разницы.

Ал уверяет, что все понял из моих рисунков, у Игеррана тоже есть свои соображения. Одна я, как дура, нахожусь в недоумении. Где-то я читала, что есть такой принцип сыска: ищи, кому выгодно. Тут получилось, что выгоду вся эта история не принесла никому, кроме Ригодона, да и то случайно. Натравливая всю эту шайку-лейку на Гиаллена, Кориолан должен был иметь в виду кого-то, кто займет его место. И это, зуб даю, был не Ригодон.

Пока я таким образом размышляла, сегодняшнее заседание Совета было закрыто и мы с Алом вернулись в нашу квартиру. Уже на входе я вспомнила, что готовой пищи практически не осталось, и пригорюнилась. Но муж мой меня подбодрил, сообщив, что заказал обед из ресторана. Эх, пропадай пропадом моя экономность и практичность! Гулять так гулять!

Вместо того, чтобы тащиться на кухню и вставать к станку, я отправилась в ванну и хорошенько вымылась. Затем вышла в гостиную, где за накрытым столом меня ждал Гиаллен, завернутая в теплый халат. Хотела сесть за стол, но мне не дали.

Ал притянул меня к себе на колени, обнял и начал ласкать, жарко шепча:

— Мели, ты не представляешь, как мне с тобой хорошо. Вот так сидеть, греться твоим теплом, вдыхать твой запах, чувствовать вкус твоих губ… Я становлюсь целым, Мели. Я снова владею своим телом и наслаждаюсь этим. Я живой!

Если для того, чтобы чувствовать себя живым, ему надо со мной обниматься, я всегда пожалуйста. Ничего не пожалею для его счастья, тем более что мне и самой это нравится, да и все остальное тоже. А еду нам пусть специально обученные люди готовят. Вот сейчас поцелую Ала еще разочек и сядем ужинать.

Назавтра нас опять разбудил Аристарх. Неужто булочки так понравились? Вот как раз сегодня их у меня нет. Не пекла. Есть только омлет и сухие коржики.

Вредный архимаг отказался от угощения, зато сел напротив Ала за стол и стал портить нам аппетит, занудливо излагая трудности, с которыми столкнулся новый состав Совета.

Можно подумать, не могучие маги, а дети малые, которые остались без взрослых и теперь не знают, как вскипятить чайник.

На самом деле все сводилось к тому, что Совету без моего мужа не выжить. Пусть он все бросает и занимает свое кресло. Ал же ерзал, отводил глаза, но не соглашался. Наконец мне это надоело и я влезла без спроса:

— Уважаемый Аристарх, дайте нам спокойно позавтракать. Уверяю Вас, несварение и язва желудка у арихимага Гиаллена никак не помогут Совету наладить работу. Обещаю Вам: он сегодня же все обдумает и даст Вам свой ответ.

— Положительный?

— Не обещаю. Но Вы его примете, какой бы он ни был, и больше с этим приставать не будете.

Аристарх кивнул, подтверждая договоренность, извинился и ушел, отказавшись от чая. Я дождалась, когда Ал насытится, затем подошла, положила руки ему на плечи и спросила тихонько:

— Ты не обиделся?

— На что, Мели? Ты все правильно ему сказала. Так я и поступлю.

— Ал, ты хочешь вернуться в Совет? Если да, я не стану возражать.

— А если нет?

— Обрадуюсь. Кажется, я объясняла тебе, почему не хочу здесь оставаться.

Он медленно поднялся, обхватил меня, скользнув обеими руками под ткань халата, и зашептал в самое ухо:

— Девочка моя, я тоже не хочу. Ни за что. Мы уедем, как только сможем. Не бойся, я не заставлю тебя тут торчать до бесконечности, оправдываясь долгом и великими делами. Что может быть важнее, чем сделать счастливой свою жену?

Заседание началось с самого утра. Нас в Гиалленом пропустили в зал и посадили в углу, где нас не могли видеть дававшие показания.