Невероятные расследования Шерлока Холмса - Марк Валентайн

— Господи, мисс Кастон! Это же Холмс!

— Да, вы много писали о его равнодушии, надменности и неприязни к женскому полу. Только ведь большинство женщин — безмозглые пустышки, гусыни в рюшечках. А у меня есть голова на плечах, что и хотелось ему показать. Я не сомневалась: Шерлок Холмс разгадает мою загадку. Так и вышло. Но я думала, он посмеется и пожмет мне руку.

— Холмс считал, что вы находитесь под влиянием злодея, умного и жестокого.

— Будто ни одна женщина сама не справится! Мистер Холмс изложил мне свою версию. Я объяснила, что старалась только для себя, хотела не навредить, а развлечь и позабавить.

— Мисс Кастон, вы напрасно его разозлили! — ошеломленно пролепетал я.

Элеонор поникла и в очередной раз закрыла глаза.

— Вы правы. Я разозлила Шерлока Холмса. Никогда не видела в человеке столько гнева и полное отсутствие жалости. Меня словно стальной плеткой отхлестали. Я ошиблась и потеряла все.

Волнению вопреки, я пытался напоить мисс Кастон бренди, но она встала, даже не взглянув на стакан, и прислонилась к камину.

— Я уволила Люси, решив, что она подозревает о моей одержимости. С тех пор вокруг меня одни недоброжелатели. Видите, я становлюсь такой же суеверной, как остальные. Попросила бы вас замолвить за меня слово, только понимаю — бесполезно.

— Когда Холмс немного успокоится, постараюсь объяснить, что вы пытались не досадить, а только развлечь, — нерешительно проговорил я, и мисс Кастон буквально набросилась на меня, испепеляя взглядом.

— Считаете себя достойным его, да, Ватсон? Единственный человек, чье общество выносит Шерлок Холмс. А я могла бы столько ему предложить! Свои знания, свою чудесную работоспособность, все свои деньги. Свою любовь, которой не удостаивала никого другого. Взамен я попросила бы сущую малость. Не супружество, не мимолетную ласку — да я позволила бы ему ходить по себе, если пожелает.

Элеонор швырнула стакан с бренди в камин, и сверкающие осколки разлетелись как капли дождя.

— Вот что стало с моим сердцем, — проговорила она. — Спокойной ночи, доктор. — Не добавив ни слова, мисс Кастон вышла.

С тех пор я ее не видел. Наутро мы покинули погруженный во мрак дом. Мисс Кастон не попрощалась с нами даже через слуг. Ее экипаж довез нас до Чизлхерста, а оттуда мы не без труда — Рождество как-никак — добрались до Лондона. В каком настроении Холмс, я не знал и по пути домой помалкивал. Мой друг напоминал ледяную статую, но, к моему облегчению, явных недомоганий не испытывал. По возвращении я старался поменьше ему докучать. Этот случай сильно выбил его из колеи. Человек с менее тонкой душевной организацией не переживал бы так. Элеонор Кастон оскорбила сам дух Холмса. Хуже того, она вторглась на запретную территорию.

Бич Кастонов Холмс упомянул уже после Нового года, и то лишь раз.

— Эта Кастон… Ватсон, я очень благодарен вам за тактичность.

— Вышло так неудачно.

— Вы считаете, Элеонор Кастон — вульгарная особа с нарушенной психикой, а я оскорблен ее обманом.

— Нет, Холмс, я бы никогда так не подумал. Кто бы засомневался в ее словах?

— Ватсон, среди яблок нередко вьются змеи, — только и сказал Холмс.

Отвернувшись от меня, он сыграл на скрипке что-то неблагозвучное, отложил смычок и вышел из гостиной.

О биче Кастонов мы больше не говорили.

Минул год, и снова наступил сочельник. Сегодня утром я увидел в газете маленькую заметку:

Мисс Элеонор Роуз Кастон скончалась вчера в своем доме под Чизлхерстом. По предварительной версии причиной смерти стала непреднамеренная передозировка болеутоляющего, которое покойная принимала от сильных мигреней. Мисс Кастон умерла во сне, в возрасте двадцати шести лет, не оставив ни семьи, ни наследников.

Обычно Холмс не пропускает некрологи, но видел ли мой друг эту грустную заметку, не знаю. Он не сказал ни слова. Мне самому очень жаль мисс Кастон. Как говорил Гамлет: «Если принимать каждого по заслугам, то кто избежит кнута?» Почти любое преступление можно раскрыть, а вот человеческое сердце — величайшая загадка в мире.

Нил Гейман.

Этюд в изумрудных тонах

Нил Гейман — британский саженец, пустивший корни на просторах американского Среднего Запада. Его серия графических новелл «Песчаный человек» («Sandman») удостоена многих премий, он автор двух романов — «Никогде» («Neverwhere») и «Американские боги» («American Gods»). «Американские боги» отмечены премией «Хьюго», премией имени Брэма Стокера, SFX и журнала «Локус». Последнее произведение Геймана, «Коралина» («Coraline»), адресовано детям самого разного возраста и уже получило премию Брэма Стокера в категории «Произведение для юного читателя». В соавторстве с художником Дэйвом Маккином Гейман создал детские книжки «День, когда я променял своего папу на 2 карасей» («The Day I Swapped my Dad for 2 Goldfish») и «Волки в стенах» («The Wolves in the Walls»), а также новый фильм «Зеркало-маска» («Mirror-Mask»).

Гейман — талантливый поэт и автор коротких рассказов, которые неоднократно публиковались в сборниках «сказок для взрослых», например «Волк на пороге» («Wolf at the Door») и «Сестра-лебедь» («Swan Sister»), его произведения на протяжении ряда лет входили в антологию «The Year’s Best Fantasy and Horror». Его малые произведения были собраны под одной обложкой в книгах «Ангелы и пришествия» («Angels and Visitations») и «Дым и зеркала» («Smoke and Mirrors»).

«Этюд в изумрудных тонах» был впервые опубликован в антологии «Тени над Бейкер-стрит» («Shadows Over Baker Street»), составленной Майклом Ривзом и Джоном Пиланом.

Только что из оглушительного турне по Европе, где они выступали перед несколькими КОРОНОВАННЫМИ ОСОБАМИ. Удивительные драматические представления, шквал аплодисментов, горы похвал. Виртуозное сочетание КОМЕДИИ и ТРАГЕДИИ — актеры стрэндской труппы торопятся сообщить: в течение всего апреля в Королевском придворном театре на Друри-лейн ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ АНГАЖЕМЕНТ — труппа показывает три пьесы за один спектакль: «Братец Том На Одно Лицо Со Мной!», «Малютка-цветочница» и «Пришествие „Бывших“» (непревзойденная эпическая история к удовольствию и восторгу публики): каждая пьеса в одном акте! Смех в антракте! Билеты уже в продаже в кассе театра!

Как это описать? Необъятность, безмерность того, что находится под нами. Мрак снов. Я снова витаю в облаках. Прошу меня извинить, ведь я не писатель.

Все началось с того, что я подыскивал себе жилье. Именно так мы и познакомились. Мне хотелось снять квартиру вместе с компаньоном и разделить арендную плату пополам. Наша первая встреча друг с другом произошла в химической лаборатории Сент-Барта.

— Насколько я понимаю, вы только что из Афганистана. — Так он встретил меня. При этих словах челюсть моя отвисла, а рот широко раскрылся.

— Изумительно.

— Ничуть, — сказал одетый в белый лабораторный халат незнакомец, который вскоре стал моим другом. — Судя по тому, как вы держите свою руку, я могу заключить, что вы были ранены, причем весьма определенным образом. У вас сильный загар, к тому же военная выправка — в империи не так-то много мест, где военный мог не только загореть, но и, принимая во внимание природу повреждений вашего плеча, а также обычаи афганцев, подвергнуться пыткам.

Разумеется, в подобном изложении все это казалось простым до абсурда. Так оно всегда и происходило в дальнейшем. Мое тело покрывал темный загар, и я действительно, как он отметил, подвергался пыткам.

Боги и люди Афганистана были сущими дикарями — они не желали повиноваться ни Уайтхоллу, ни Берлину, ни даже Москве. Глухи к любым доводам разума. Я был прикомандирован к N-му полку и отправлен в горы. Пока сражение шло на холмах и горных склонах, мы были в равном положении, но как только столкновение происходило в пещерах или в темноте, мы чувствовали, что нам это не по зубам и недоступно нашему пониманию.

Мне никогда не забыть ни зеркальную поверхность подземного озера, ни то самое нечто, которое вдруг поднялось из этого озера, ни его закрывающиеся и открывающиеся глаза, ни сопровождавший это явление мелодичный шепот, извивавшийся вокруг самого нечто, словно рой громадных, невообразимых мух.

Чудо, что я вообще спасся, но я спасся и возвратился в Англию с расстроенными нервами. В том месте, где к моему телу прикоснулся рот этого кровососущего нечто, навсегда осталось белое клеймо. Плечо иссохло. Затем пуля нагнала меня. Я лишился всего и приобрел панический страх перед миром, который расположен в глубинах нашего мира, а это значило, что я скорее расстанусь с шестью пенсами из своей скромной военной пенсии, чтобы нанять двухколесный экипаж, чем куплю за пенс билет на подземку.

И все же туманы и мрак Лондона принесли мне утешение, они завладели мной. С первой квартиры мне пришлось съехать, потому что мои крики мешали людям спать. Я был в Афганистане, но это осталось в прошлом…