Ночные Сорсиеры - Лана Краон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он не имел права причинять ей и Аиму столько скорби. Злость переполнила ее. Она нащупала тот сгусток магической энергии, который был замешан на крови Нуаров и потянула за него. Затем Розали подняла руку и сжала ее в кулак. Черноглазый рухнул на колени. Он оскалился, обнажив зубы. Потом зашипел.
– Нуар. Хель Нуар.
– Ошибаешься. Хель создала тебя, а я уничтожу, – ответила она, сдув прядь прилипших волос.
– Тогда кто ты?
– Я конец. Я могила. Я кошмар. Я твой кошмар.
Розали сильнее сжала кулак, и Черноглазый вскрикнул, но затем громко засмеялся. Увидев смятение на лице Розали, он пояснил:
– Раз ты не Хель, тебе не одолеть меня. А, когда ты сдашься, я расчленю тебя, раскидаю твои органы по лесу, кровь же отдам Гианам. Мне несколько сотен лет, тебе не одолеть меня, – прокричал он.
Его слова ничуть не смутили ее, только придали храбрости. Непонятно, откуда появилось спокойствие. Ум сохранял хладнокровие. Слишком многое было на кону, чтобы позволить себе испугаться. Одно неуверенное движение – и все рухнет, а она окончательно проиграет. Сейчас она стояла на границе между жизнью и смертью.
Розали подняла вторую руку. Она нащупала темную материю и как бы запустила в нее руки, при этом оставаясь на том же расстоянии от тела. Она ощущала ее всю, дух был в ее руках, которые теперь были покрыты черной отвратительной слизью. Этого было не видно – только ощущалось.
Теперь осталось потянуть на себя.
– Я не Хель, как уже сказала. Я ее внучка, и я гораздо более нетерпеливая, буйная и отчаянная.
Она рывком согнула руки в локтях, Черноглазый тут же выгнулся в спине, а из его горла вырвался хрип. Мышцы на руках Розали напряглись: вырвать темную материю из тела – дело не из легких. Тем более у нее не было никакой поддержки. Предки-сорсиеры не стояли толпой за ее спиной.
Розали чувствовала, как темный дух сопротивлялся: руки против ее воли тянулись вперед, но она так просто не отступит. Розали сделала окончательный рывок, в него она вложила всю злость к темному духу и любовь к Аиму.
Черноглазый закричал. Затем она увидела, как нечто черное стекло вниз. Тень. Она вышла из тела Аима и легла на землю. Вскоре тень впиталась в почву, скрылась из виду, навсегда покинула этот мир – по крайней мере, Розали на это надеялась.
Хранительница не успела отойти от шока, что смогла изгнать в одиночку темного духа, как Аим закачался и рухнул.
– Аим!
Она подбежала к нему, нащупала пульс. Тишина. Кровь не пульсировала под ее пальцами. Он был мертв. В голове Розали пронеся целый вихрь мыслей. Хаос. Она помнила, что обещала никого не воскрешать, кроме Марты. Вот только какой был прок от ее обещаний? Вина. Ее сердце было переполнено ею. Вина за смерть Аима и вина за то, что она была не такая, как Хель. Когда она осталась без своей семьи, были ли у нее мысли воскресить их? Возможно. Но дальше мыслей дело не пошло.
Розали же была не такая стойкая, ее не воспитывали могущественные опытные маги Нуары. Ее вырастил человек. Аврора учила ее ценить жизнь и все живое: от цветков до насекомых, от деревьев до ветра. Они были Полуночницами, наследницами семи ночных даров, ночными магами, которые имели дело со смертью. Аврора стала для них противовесом.
Луиза должна была предугадывать смерть, а Аврора учила ее чувствовать жизнь. Благодаря этому она не выросла циником, как Трэвис Нуар. Жулли стремилась к луне по ночам, а Аврора научила ее искать солнце. И хотя она не могла находиться под его лучами, она искала их в отражениях предметов. Энн помогала умершим переходить в иной мир, и Аврора направила ее в медицину, чтобы она спасала так же живых и была сопричастна жизни. Арлетти в детстве до ужаса боялась темноты и до сих пор шарахалась от ночной магии, Аврора же научила ее справляться со страхом и бороться за то, что она считала важным. В итоге Арлетти выросла адвокатом и сражалась за тех, кого считала невиновным. Ревэ проводила много времени во снах и фантазиях, где угодно, только не в реальном мире, поэтому Аврора записывала ее на всевозможные кружки: пение, танцы, музыка. Там она проводила время с людьми. Она выросла общительной кокеткой, а не замкнутой одиночкой, как Кайл Нуар. Розали со временем перестала много говорить, хранила все втайне. Аврора научила ее открывать хотя бы свои чувства, не стыдиться и не скрывать их. Розали выросла экспрессивной, искренней, честной. Чувства – единственное, что она никогда не держала в секрете.
Аврору в магическом мире считали недостойной, говорили, что она ослабляла наследниц ночных даров. Но именно она придала им сил. В чем-то Дютэ были лучше Нуаров: в их существовании было место и для жизни, а не только для потустороннего мира.
Обычно говорили, что для ночных смерть – обычное дело, не вызывающее ужаса, ведь они привыкли к ней. Розали же так и не смогла привыкнуть. Она не выросла в магическом мире, не была причастна к ночным ритуалам и обычаям, не росла в традиционной ночной семье, не жила в ночном квартале, где не было даже растений. Ее научили ценить жизнь, а сейчас она видела перед собой смерть. И исправить это она не считала ошибкой. Ведь так ее научили: искать жизнь. К тому же ее сердце кричало от потери, а подавлять чувства – не в ее воспитании.
Розали положила руки на грудь Аима, где располагалось сердце. Ритуал она решила проводить инстинктивно, по чутью.
– Позволь узнать, что ты творишь?
От неожиданности Розали метнула заостренный дым себе за спину. Обернувшись, она увидела, как тень рассекла воздух. А виновник испуга сидел на ветке и болтал ножками. Шестнадцатилетний мальчик с острой ухмылкой и плохими манерами.
– В тебе есть пыл Хель, я не разочарован. – Он взглянул на тело. – Каким бы сильным визардом он не был, есть нечто неподвластное даже ему. Смерть.
– Зачем пришел? Насмехаться?
– Нет, помочь.
– И как же? – Розали поднялась с земли. Она провела рукой по щеке, чтобы убрать золотистые волосы, но только оставила грязный след на лице.
– Лопату принести?
– Издеваешься?
– Согласен, неудачная шутка.
– Я звала тебя. Даже после всего, что ты сделал, я звала тебя в надежде, что у тебя проснется совесть.
– Я забыл сообщить: нежелательные звонки блокируются.
– Язвишь?
– А ты?
