Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812 - Алфред Мэхэн

Другой фактор в этой комбинации – Брестская эскадра и отряд армии в двадцать тысяч человек были в готовности приступить к действиям, обусловливавшимся успешным прорывом двух других эскадр. «Я рассчитываю, – сказал Наполеон, – что отплытие двадцати кораблей из Рошфора и Тулона заставит неприятеля выслать за ними в погоню свои тридцать». Эта диверсия весьма существенно увеличила бы шансы на успех брестских сил. Одно время он говорил о посылке последних в Индию после предварительного усиления их французскими и испанскими судами из Ферроля. Но это была лишь мимолетная мысль, от которой его заставил отказаться здравый воинский инстинкт, как от движения, рассеивающего силы и ослабляющего средства для предполагаемого нападения на «сердце британского могущества». Три месяца спустя, начав бояться, что попытка такого нападения не удастся, он возвратился к мысли о военных действиях в Ост-Индии, высказав ее в выражениях, которые показывают, почему он сначала отказался от нее: «На случай, если бы по какой-либо причине наша экспедиция не увенчалась полным успехом, и мне не удалось бы достигнуть величайшей из всех целей, что разбило бы и все остальное, я думаю, нам следует приступить к операциям в Индии в сентябре». Индия поистине была в воображении Наполеона тем же, чем Египет был для Нельсона, – объектом, который оказывал влияние на его идеи и постоянно вводил его в заблуждение. Весьма метко выразился об этом один американский гражданин в письме к Питту в том же январе 1805 года: «Французы вообще полагают, что источники богатства британцев находятся в Индии и Китае. Они, мне кажется, совсем не понимают, что самыми обильными источниками являются земледелие, мануфактуры и спрос на их произведения за границей».[130] Наполеон вполне разделял мнение французов, и оно весьма сильно влияло на его соображения в течение предстоявшей кампании. Возвращение Вильнева в Тулон и задержка его там, вызванная необходимостью исправить потерпевшие аварии суда и ожиданием подкреплений из Испании, совершенно изменили детали плана Наполеона. По существу, этот план оставался неизмененным от начала до конца; но большое число судов, которое он надеялся скоро сосредоточить под своей командой, пробудило его страстную любовь к большим массам и широким комбинациям. При этом на него повлияло и то, что теперь Вильнев не мог достигнуть Вест-Индии до наступления нездорового времени года.

Мысль о задуманных завоеваниях в Америке, которая составляла такую важную часть его первого плана, была теперь оставлена, так же как и мысль об экспедиции в Ирландию эскадры Гантома. Сосредоточение морских сил в Вест-Индии, или вообще в каком-либо внешнем по отношению к Франции пункте, сделалось теперь его главной задачей. Прорыв из портов различных отрядов, прежде имевший назначением способствовать переправе флотилии лишь в качестве диверсии, должен был теперь сделаться прямым средством прикрыть эту флотилию путем сосредоточения упомянутых отрядов в Английском канале и перед Булонью. Операции должны были начаться в марте; настоятельные приказания были посланы в Испанию, с тем чтобы собравшиеся в различных портах ее корабли были готовы двинуться немедленно по получении распоряжений.

Теперь необходимо ознакомиться с расположением эскадр в марте, когда открылась великая Трафальгарская кампания. На правом фланге, в Текселе, находились девять линейных кораблей с соответствующим числом легких судов и около восьмидесяти транспортов стояли там же, готовые принять корпус Мармона из двадцати пяти тысяч человек. Булонская флотилия была в сборе; несколько отрядов, ещё не присоединившихся к ней, находились так близко, что прибытие их с уверенностью ожидалось до прихода прикрывающей эскадры. Армия из ста тридцати тысяч солдат благодаря долгой, практике могла совершить посадку на суда в течение не более чем двух часов. Для того чтобы все боты вышли из портов, были необходимы два прилива, но так как весть о приближении эскадры предшествовала бы ее прибытию, то они имели бы возможность выйти из гаваней заблаговременно и держаться в открытом море под защитой батарей, готовые к отплытию. В Бресте стояла эскадра Гантома из двадцати одного линейного корабля. Рошфорская эскадра была теперь в Вест-Индии с Миссиесси. Еще два корабля оставались в самом Рошфоре и один в Лориане в полной готовности. В Ферроле находились пять французских и десять испанских кораблей; ожидали, что шесть или восемь из последних будут в состоянии отплыть в марте, Согласно договору к тому же времени должны были быть готовы двенадцать или пятнадцать линейных кораблей в Кадисе, но на деле оттуда могли двинуться только шесть. В Кадисе же стоял еще один французский корабль. В Картахене было шесть испанских судов, которые, однако, не принимали никакого участия в кампании. В Тулоне Вильнев должен был иметь одиннадцать кораблей. Все перечисленные суда были линейными кораблями. Полное число таковых при открытии кампании достигало, таким образом, шестидесяти семи; но, как легко заметить, они были рассеяны по отдельным отрядам, и их начальнику предстояло исполнить стратегическую задачу – соединить их пред лицом неприятеля, который владел путями сообщений между ними, и затем привести их к стратегическому центру.

Как и в 1796 году, объявление войны Испанией в 1805 году чрезвычайно увеличило заботы и тревоги Великобритании. Лорд Мельвиль, сменивший Сент-Винсента в качестве первого лорда Адмиралтейства в мае 1804 года, сейчас же договорился с частными верфями о постройке нескольких линейных кораблей; но они не были еще готовы. Тогда обратились к довольно странному средству утилизировать износившиеся суда: двенадцать из них были в феврале 1805 года обшиты двухдюймовыми дубовыми досками и усилены добавочными креплениями. Говорят, что некоторые из них принимали участие в Трафальгарской битве.

Диспозиция и сила британских отрядов менялась сообразно с движениями противника и ростом силы их флота. Лорд Кейт в Даунсе, с одиннадцатью малыми линейными кораблями, наблюдал за Текселем и Дуврским проливом. Эскадра Канала под начальством Корнуолиса «держала под замком» Брест; в начале года под командой этого адмирала было только одиннадцать линейных кораблей, а в следующем апреле – уже двадцать или двадцать четыре. Эта эскадра составляла центр большой британской морской линии. Близ Рошфора после прорыва Миссиесси не было никакой эскадры. Этот прорыв имел последствием только то, что в марте перешли в Вест-Индию пять французских и шесть британских кораблей. Близ Ферроля восемь британских кораблей сторожили пятнадцать союзных, стоявших в этом порту в октябре, когда Испания уже угрожала объявлением войны Великобритании, последней был послан отряд из шести судов для блокады Кадиса. Вверенный Нельсону район, простиравшийся прежде до мыса Финистерре, был теперь ограничен с запада Гибралтаром, а часть этого района от Кадиса до упомянутого мыса перешла к сэру Джону Орду, что было чрезвычайно неприятно для Нельсона так как отняло у него самый «благодарный» отдел района в пользу того, который не только был старше его, но и обладал репутацией его личного врага. Эскадра Нельсона, не считая корабля, остававшегося по политическим причинам всегда в Неаполе и потому бесполезного для него, состояла из двенадцати линейных кораблей; из них некоторые были, однако, в весьма плохом состоянии. Еще два корабля были на пути к соединению с ним, но примкнули к нему, только когда кампания уже началась. Можно прибавить еще, что в Индии было от восьми до десяти линейных кораблей, а в Вест-Индии – сначала четыре, но впоследствии к ним присоединились еще шесть судов Кокрена.[131]

2 марта Наполеон объявил подробные инструкции на предстоявшую кампанию для Вильнева и Гантома, которому вверял главное начальство над соединенными силами. Согласно этим инструкциям Гантом должен был выйти из Бреста при первой возможности со своей эскадрой из двадцати одного корабля, на которых, кроме судовых команд, было еще три тысячи шестьсот солдат. Он должен был идти сначала в Ферроль и уничтожить или отогнать блокирующую этот порт эскадру, чтобы дать возможность выйти оттуда и присоединиться к нему приготовившимся к плаванию французским и испанским судам, а затем следовать кратчайшим путем к Мартинике, где он должен был встретить Вильнева, а также, – как император надеялся – и Миссиесси. На случай если бы Вильнева еще не было там, Гантому предписывалось ожидать его в течение тридцати дней. Все три эскадры по соединении имели бы более сорока кораблей, и Гантому предписывалось идти с ними – избирая такие курсы, чтобы было мало вероятия встретить неприятеля – прямо в Булонь, где император ожидал его между 10 июня и 10 июля. Если бы, однако, в распоряжении Гантома и через тридцать дней после прихода его на Мартинику оказалось – за неприбытием ли Вильнева или по каким-либо другим причинам – менее двадцати пяти кораблей, то ему рекомендовалось идти в Ферроль, где император брал на себя заботу собрать подкрепления. Гантому предоставлялось, однако, и в этом случае право идти прямо в Булонь, раз он найдет это благоразумным.